Чтоб знали! Избранное

– Не нравится мне взгляд этого мужика, – сказал я. – Ещё позвонит в полицию, и те прикатят и прихватят нас за нарушение общественного порядка. Мне-то наплевать, но ты – замужняя женщина. И тебе рисковать не следует.

Это был прекрасный предлог, чтобы спровадить её побыстрей. Ким вняла моим аргументам, натянула на себя джинсы, и тут мы заметили, что обливаемся потом – все окна машины были закрыты, а на улице стояла жаркая ночь. Ким пришлось завести машину, чтобы опустить стёкла, так как они были автоматические. Это было дополнительным предлогом для расставания. Да и было уже поздно, и Ким следовало быть всё-таки при муже в такое время. Она попросила меня не обижаться и отдала мне назад подаренную розу – она не хотела приходить домой с цветами, вернее, с розой, которая бы вызвала ненужные подозрения со стороны Билла.

Ким заверила меня, что придумает что-нибудь, чтобы встретиться вскоре в середине дня, и не торопясь. Прощальный поцелуй её был для меня утомителен, и я подтолкнул её, чтобы она не задерживалась, убедив, что я жду ближайшей с ней встречи с силой не меньшей, чем она. Что было чистой, но благородной ложью.

Я вышел из её машины и положил розочку в свою. Она была в маленькой бутылочке, наполненной водой, и потому могла дожить до вазы.

Теперь была очередь за Мэрилин. Я вернулся в подъезд и позвонил в звонок её квартиры.

– Кто это? – послышался в спикере её сонный голос.

– Это я. Вот говорил с Ким, она уехала, а я заметил, что у меня спущено колесо. Можно от вас позвонить?

– Конечно, заходите, – услышал я обрадованный и старательно озабоченный голос.

Она открыла мне дверь в халатике, запахнутом кое-как. Я вошёл и уселся на диван, и она уселась рядом.

– А я перечитывала твою книжку, – сказала Мэрилин, и тут я уверился, что она на всё согласна.

– Ты знаешь, я всё это время набирался смелости, чтобы к тебе вернуться.

– Так зачем ты пошёл провожать Ким?

– Ким попросила, а ты не предложила остаться, и я подумал, что будет лучше, если я уйду, но я не мог совладать с собой – мне так хотелось побыть с тобой без всех остальных.

Я знал, что, пока подружки завтра не обговорят всё между собой, я могу врать что хочу. Я сделал пробное движение и взял Мэрилин за руку. И, не почувствовав сопротивления, я придвинулся вплотную, и мы оказались в поцелуе. Я просунул руку в халат взял её за грудь, что была хотя и хуже, чем у Ким, но новая, а значит – лучше. Тут Мэрилин встала и, взяв меня за руку, повела в спальню. Я не упирался, а шёл вприпрыжку.

– Что с тобой? – спросила она.

– Я счастлив! – ответил я.

Наяривая на Мэрилин, я думал о том, что сейчас на душе у Луизы и Ким. Луиза, заявлявшая, что влюблена в мужа, небось корит себя и бичует, что позволила этому случиться, и придумывает, как впредь вести себя со мной, выгодным клиентом. А Ким, наоборот, почувствовала освобождение от ненавистного мужа.

А та, что подо мной, начинает снова ценить наличие мужчин на Земле, причём во весь голос. Как забавно и наслажденчески направлять жизнь женщины в нужную сторону с помощью своей волшебной палочки.

Мэрилин предлагала остаться на ночь, но я признался, что машина моя на ходу, что я солгал про спущенное колесо ради того, чтобы вернуться к ней, но что мне необходимо ехать домой.

Я ведь договорился с моей возлюбленной, что я обязательно приеду к ней, хоть к середине ночи. Слово нужно держать, и я действительно жадно стремился к ней, и у меня для неё была розочка, оставленная Ким, – в доказательство моей любви.

Радужный знак

Он и она решили покинуть эту опасную страну. Подготовка и сборы не должны были занять более года. Они уволились с работы, чтобы не отвлекаться от главного дела. Денег на год им хватало. Теперь они стали больше времени проводить вместе. Принятие жизненно важного решения сплотило их. Однажды, когда они отдыхали после очередного оргазма, солнце вышло из-за туч, как из-за угла, и бросилось в распахнутое окно. Яркий луч, словно божественный хуй, упёрся в пространство между разведёнными ногами женщины, и мужчина совершенно отчётливо увидел радугу. Это была небольшая дуга, со всеми семью цветами, и один конец её начинался у клитора, а второй уходил в анус. Мария лежала с закрытыми глазами и дремала. Он боялся, что она сейчас изменит позу и радуга пропадёт. Мужчина зачарованно изучал цвета. Никогда радуга не была так близка и достижима. Он протянул руку и коснулся её пальцем. Палец не ощутил ничего. Радуга не шевелилась, пока не шевелилась Мария. Но при лёгком движении радуга следовала за телом Марии, за своими опорными точками. Но вот Мария сомкнула ноги и перевернулась на живот. У мужчины вырвался возглас, будто она разбила вазу. Мария раскрыла глаза и спросила:

– Что случилось?

– Ничего, – сказал он, – спи, ты так прекрасна во сне… и наяву, – поскорей добавил он, чтобы она не задала ему кокетливый вопрос: «Только во сне?»

Мария блаженно улыбнулась и снова закрыла глаза. Но радуга, к счастью, не пропала. Конечно, основная её часть скрылась между сжатыми ногами, но он видел кусочек радуги, светящийся из ягодиц, теряющийся в скрытой промежности.

– Посмотри, – не выдержал он и показал открывшей глаза Марии на начало радуги под её животом. Она посмотрела вниз:

– Что ты там увидел нового для себя?

– Разведи ноги, – сказал он, и Мария повиновалась, с любопытством склоняя голову, чтобы себя рассмотреть. Радуга ярко светилась.

– Разве ты не видишь? – удивлённо спросил он.

– Не видишь что? – настороженно переспросила Мария.

– Радугу?

– Какую радугу, что с тобой? – с волнением в голосе спросила Мария.

Тут мужчина понял, что радугу ей увидеть не дано, а женщина заволновалась, не повредился ли он в уме. «Наверно, у меня такой угол зрения, который позволяет мне видеть то, что не видит она», – подумал он и решил изучить это природное явление самостоятельно, а пока успокоить свою возлюбленную:

– Ну вот, не понимаешь моих поэтических образов, а ещё говоришь, что романтическая натура.

– А… – с облегчением выдохнула Мария и потянулась поцеловать его. Он двинулся навстречу ей губами, глядя на радугу, и вдруг понял, что Мария теперь находится спиной к окну и солнечный луч упирается ей в спину. Но радуга сияла по-прежнему. Они соединили языки, и желание стало снова вползать в бёдра.

Мария легла на спину, а мужчина углубился в неё и сел так, чтобы во время движений он мог рассматривать сочетание их тел. Солнце уже давно покрыли тучи, а радуга не пропадала, более того, она ещё ярче засветилась в полумраке комнаты. Размышления возлюбленного о том, что же за чудо происходит, как радуга может сиять без солнца и почему она возникла в таком странном месте, отчего она не пропадает и что бы это могло всё значить – эти мысли так отвлекали его от процесса, в котором он принимал активное участие, что выполнял он его с приостановившимся возбуждением, автоматически, делая те заученные с необходимым разнообразием движения, на которые Мария так живо реагировала. Он заметил, что она выплеснулась дважды, потом она перевернулась на живот, и он вошёл ей в анус. Его член окутывался началом радуги, и затем она исчезала в теле мужчины, стремясь к своей второй опоре. Он изогнулся и повернул Марию так, чтобы его взгляду открылись губки, и он увидел, как радуга выходит из его тела и впивается в клитор.

Мысль о самосохранении посетила мужчину: «Что это за лучи? Может, они подобны рентгеновским и долго находиться под их облучением нельзя, а тут я пронизан этой радугой в течение уже долгого времени». Тут Марии снова распахнулся рай. Но как только она вернулась к мужчине, в его смертное состояние, он отделился от неё и лёг рядом.

В комнате становилось сумрачно, и радуга освещала их ложе. Он следил за очнувшейся Марией – неужели она не видит сияние, которое от неё исходит?

– Зажги свет, я хочу видеть тебя, – попросила Мария.

Он включил лампу. Радуга по-прежнему цвела. Мария прижалась к мужчине и шепнула: «Я так хочу от тебя ребёнка».

А он всё косил глаза на её радугу и не мог ничего Марии возразить, что бы непременно сделал при других обстоятельствах.

«Вот он, божественный нимб, – думал мужчина, – и вовсе не обязательно он должен быть над головой!»

С тех пор радуга была всегда при Марии. Так как радиус дуги был очень мал, то радуга не выступала поверх одежды. И только когда Мария оставалась в одних трусиках, радуга была видна над ними. Но лишь мужчине было дано видеть её.