Чудачка

– Благодарю… ты меня смущаешь!– с улыбкой сказала Ника.

– Я говорю чистую правду.

Я погладила Николь по руке. Чувствуя, как сгораю от волнения и недоверия всему происходящему, я отвернулась. Настолько близко с Никой я никогда не находилась, и мне было страшно. Было чувство, что если я сейчас сделаю что- то не так, я не смогу жить дальше, а если и смогу- то не буду получать от жизни никакого удовольствия. И это, как тернии, царапало меня, и я чувствовала эту боль, которая пронзала меня с ног до головы. Но я хотела быть с Николь, но не могла ничего сделать с тем, что боюсь даже общаться с ней. Возможно, это было связано с тем, что я поняла то, что влюбилась в неё. То, что если об этом узнает мама- мне конец.

Но Николь лишь успокаивающе гладила мою ладонь, и я, пытаясь сдержать крики и слёзы радости и одновременно, животного страха, всё- таки повернулась к Нике. Девушка волновалась за меня, о чём говорило её испуганное лицо. Я не хотела делать ей больно, нет, кому угодно, но только не ей. Я отворачивалась не для того, чтобы испугать Нику, а наоборот, чтобы её не тревожить!!! Почему… я оступилась? Теперь Николь точно будет считать меня сумасшедшей! И я не смогу простить себе этого…

И я уже была на грани истерики, и мне хотелось убежать из кафе, дабы не маячить перед глазами Николь. Но Ника сделала то, что заставило меня зарыдать от счастья- правда, внутри. Она, моя Ника, села рядом и обняла меня, после чего по моему телу пробежали мурашки. Это были поистине приятные ощущения, которые обволакивали моё тело. Рана, что была в моём сердце, расцвела. Страх исчез совсем. И, наконец, это происходит. Я люблю Нику безусловной любовью, и больше не имею возможности это отрицать. Я впервые в жизни влюбилась по- настоящему, и это захватывало дух, и вся жизнь вдруг заиграла яркими красками. Всё сразу стало иметь смысл. И я прижимала к себе Нику, и мне казалось, что я- самый счастливый человек во всей вселенной, и, возможно, так оно и было.

Я пыталась скрыть свои чувства под простой улыбкой и горящими, как огонь, щеками красного оттенка. Николь, казалось, даже не замечает моей скрытности. Но это было даже больше, чем хорошо, ибо этого результата я и хотела достигнуть. И я смотрела на Нику: в этот день она была гораздо прекраснее, чем всегда. Зелёные глаза отражались блеском, а пухлые губы расплылись в улыбке, которая была для меня глотком свежего воздуха. Николь сегодня не была взволнованной, скорее, наоборот, сегодня ей двигала взбалмошность. Она рассказывала мне смешную историю про то, как вчера ударила Ваську рюкзаком за то, что тот к ней приставал, и вела разговор, хотя раньше это делала я. И я поддакивала ей, и смеялась вместе с ней, и просто голос моей Ники заставлял меня улыбаться, а история её- тем более. Казалось, что она тренировалась перед зеркалом для того, чтобы рассказать эту историю. Я знала, что это не так, просто голос Ники звучал так уверенно и так достойно, что он разлетался по всем стенам кафе, и казалось, что даже они восхищаются им.

Так мы и сидели, пока нам не принесли то, что было заказано нами в кафе. Ника заказала кофе, а я- чай. Ничего больше. Но даже это мы не пили, а держались за руки. Иллюзия, что Николь тоже влюбилась в меня, вскружила мне голову. А самое главное, что мне бы хотелось верить в то, что это- точно не иллюзия. И мне бы не хотелось, чтобы окружающий нас «кокон» разрушился. Но в то же время эта близость и это волнение становятся невыносимыми.

Но вдруг Ника на мгновение опустила глаза вниз, а затем, подняв их, произнесла негромко:

– Как ты думаешь, почему к нам приехала скорая?

В голосе Николь вновь сквозило волнение, и девушка вновь уставилась куда- то вниз. Как только я разорвала взгляд с Никой, я поняла, что меня пробирает странный холод. Волшебный кокон, окутавший меня и Николь, вдруг исчез.

– Не думай об этом, Ника…

– Олеся, я боюсь.

После слов Николь мне стало не по себе. Я вновь обняла девушку, после чего той, вроде бы, стало немного легче. Но ни о чём хорошем я тоже не могла больше думать.

– Не бойся. Всё хорошо. Я с тобой.– сказала я.

– Прости…– молвила Ника.– Мне бы не стоило говорить тебе об этом. Просто… как- то странно всё это…

– Да брось ты! Нескольких человек увезли… но не умерли же они! Хотя… один умер.

– Не может быть такого, чтобы пятерых человек сразу же увезли. Когда мы с тобой шли, я увидела, как все из этих людей- девушки. У каждой были раны. Волдыри, словно они вылили на себя кипяток. Эти волдыри лопались, и я слышала, как они стонали.

– И… вдруг это дежурные в столовой?

– Вполне возможно. Хоть я и не уверена. В списке дежурных наш класс, а тут- какие- то чужие ребята!

– Николь…– я отпила немного из своей кружки с чаем, пытаясь не представлять всё то, что видела моя Ника.– То есть, ты согласилась погулять со мной только из- за того, чтобы рассказать мне о произошедшем сегодня?

– Я только вспомнила обо всём этом… но мне кажется, что… это может произойти с кем угодно.

– А учителя знают, что это за девушки? Смогли распознать?

– Был тот, кто смог. Учитель химии. Классный руководитель у старших классов. У параллели. Я это поняла по тому, что он говорил на интервью.

– Ника…

– Что?!

– Понимаешь, я думаю, что это всё же дежурные.

Я пыталась успокоить Николь, но, кажется, лишь усугубила ситуацию. Девушка заплакала, и, казалось, была на грани истерики. Каждая её слеза убивала меня, и я, всё ещё пытаясь помочь Нике, сказала:

– Завтра мы всё выясним.

Девушка подняла на меня глаза, полные слёз, после чего произнесла:

– Верю.

То, что Николь мне доверяла, сразу вывело меня из состояния грусти. Я понимала, что с Николь мы видимся впервые, и произвести хорошее впечатление было больше, чем важной составляющей сегодняшней прогулки. Поэтому я схватила Нику за руку и мы выбежали из кафе. Я слышала её смех, и это придавало мне уверенности. Я вела Николь туда, где, как мне рассказывала мама, случались чудеса и люди влюблялись друг в друга. Там познакомились мои бабушка с дедушкой, потом мама и папа, а теперь, я думаю, настал и мой с Николь черёд. Это был сбой в системе, и я знала, что моя любовь к девушке ужасна, и что я обязана спрятать её куда- то вовнутрь, но я не могла. Единственной, кто делал мою жизнь счастливой, была Николь. И я хотела бы любить её вечно. И мне было всё равно на мнение других.

С этими мыслями я молча вела Нику по парку. Увидев маленькую узкую тропинку, я побежала к ней. Скоро мы должны были подойти к тому самому месту, и сердце моё бешено колотилось от этого, и с каждым шагом ритм его становился всё быстрее и быстрее, и волнение охватывало горло огромным комом. Но я ждала того момента, пока мы с Николь встанем на холме… и я представляла эту встречу, пока шла.

Шумели кипарисы, а солнце в своей полной мере ослепляло мои глаза. Настроение было прекрасное, и о сегодняшнем происшествии я вообще не думала. Берёзы шуршали своими листьями, и моя душа пела, а они подпевали ей, словно тоже радуясь, как я. Я была на седьмом небе от счастья…

И вот, тот самый холм. Уже весь обросший травой, стоял там пенёк, почти совсем незаметный. И я взобралась на него, и вдруг почувствовала необычайный восторг, и ощущение счастья вдруг достигло пика. Я полюбила в жизни всё.

– Ника, залезай сюда!

– Ты уверена, Олеся?!– Ника с опасением съёжилась.

– Иди сюда, трусиха!

Девушка, вздохнув, подошла ко мне и встала рядом.

– И зачем мы здесь?– недовольным тоном поинтересовалась Николь.

– Тут познакомились мои папа и мама, бабушка и дедушка.– сказала я.– Мне бы хотелось постоять на этом пеньке.

– В этом парке? Два поколения?

– Ага.

Я ухмыльнулась. Сначала мне было весело, а когда я ощутила, что Ника со мной совсем рядом, стало вдруг страшно. Вдруг Николь поймёт, что я в неё влюблена… хотя как? Я, вроде бы, правдоподобно играю роль совершенно не влюблённой подруги… или же, я обманываю сама себя? Эти мысли мучали меня, и я не знала, что с ними делать. Было ощущение, что едва Ника приблизится ко мне ещё на шаг ближе, я взорвусь от одновременно и радости, и напряжения, которое даже сейчас было просто убийственно.