Чудаки - пролог и первая повесть "ЛОХ"

— Как рыбалка? — спросил детей.

Ребята показали улов — десятка полтора маленьких рыбешек.

— Нормально, — одобрил Ахмет. — Даже уху сварить можно.

— Мы это для кошки, — ответил один из мальчиков.

— Кошка столько не съест.

— Остальное выбросим, — махнул рукой второй мальчик.

— Зачем выбрасывать? Подарите лучше мне, я уху сварю.

— Забирайте, хоть все. Мы еще наловим.

— Спасибо, ребята, — поблагодарил Ахмет. — Я вас молоком попробую вечером угостить, если корова не откажет.

Ребята отказались.

— У нас дома молока хватает.

Ахмет с рыбешкой пошел разжигать костер, варить уху. Ребята еще немного половили рыбу, потом убежали. Ахмет почистил рыбешку, выпотрошил, отрезал головы, сполоснул и бросил тушки в ведро. Налил немного воды в ведро, посолил. Выломал две рогулины, воткнул в землю по краям костра, и на палке повесил над огнем ведро. Скоро уха была готова. Уха не уха, но какой-то супчик из рыбы получился. Ахмет остудил ведро в речке, и с удовольствием поел с хлебом:

— Неплохо. Надо будет купить удочку.

Помыл с мылом ведро и прилег отдохнуть.

Вечером он согрел воды, сполоснул корове вымя и с ведром подсел доить.

— Я тебя очень прошу Мануш. Не сопротивляйся. У тебя же столько молока. Целый день не доил. Заболеть можешь. Очень прошу…

После нескольких движений в ведро капнуло молоко.

— Молодец, Мануш. Ну, давай еще немного. Давай.

Струйки молока робко ударили в ведро. И потихоньку дело пошло. Ахмет несколько раз отдыхал. С непривычки, уставали пальцы. Но, главное, дело двигалось. Все, накопившееся, молоко ему, конечно, выдоить не удалось, но и тому, что надоил, Ахмет был очень рад.

— Спасибо, Мануш. Я верил, что ты не откажешь. Ты же добрая.

Он попил парного молока, налил в стеклянную банку, и все равно в ведре еще оставалось довольно много молока. Вылить его рука не поднималась. Было еще светло.

— Давай, попробуем его продать.

Ахмет быстро собрался, и они с Мануш направились в поселок. В поселке он подходил к домам и предлагал молоко. Просил он дешевле, чем на рынке, поэтому продал быстро. Уже в сумерках они вернулись на речку. Ахмет был доволен. Вырученные деньги были приятным пополнением для его тощего кошелька.

— Завтра, Мануш, купим удочку и котелок. В ведре все же неудобно варить уху. Еще картошки, морковки, луку немного и такую уху сварить можно будет… Эх, Мануш. Было бы всегда лето, может, и не стал бы я тебя продавать. Купили бы палатку и жили бы потихоньку. В одном месте надоест, можно в другое пойти…

Утром Ахмет уже более уверенно подоил корову. Позавтракал и собрался в поселок. По пути на рынок продал остатки молока. Корову в этот день он продать не смог. Тем не менее, с рынка уходил в хорошем настроении. На рынке купил немного картошки, моркови, лука. Зашел в магазин, купил хлеб. В другом магазине купил котелок и удочку без удилища. На речке, как обычно, пустил корову пастись, соорудил удочку, наковырял немного червей и принялся рыбачить. Мелкота клевала хорошо и, вскоре, он наловил на уху.

Уха получилась отменная. После отдыха Ахмет подоил Мануш и поспешил продать молоко. Вернулся, поужинал и пристроился возле Мануш на ночлег.

— Вот еще один день прошел, Мануш. В суете, но не плохо. Молоко два раза продали. Котелок, удочку купили. На рынке, правда, бесполезно торчали, но, с другой стороны, это даже хорошо. Если бы я тебя продал, что бы я сейчас делал? Поговорить даже не с кем. Привык я уже к тебе. Что буду делать без тебя, не знаю… Но выхода тоже нет. Где я тебя зимой буду держать?.. И кормить нечем… Нет, продавать надо. Не хочется, а надо… Другой хозяин тебе нужен. У которого все есть. А у меня ничего нет. Так что, завтра снова пойдем на рынок.

На следующий день, когда Ахмет продавал молоко, старик покупатель спросил его:

— Говорят, ты с коровой на речке ночуешь?

— Да. Ночую.

— Нельзя этого делать. Убить могут. Ни тебя, ни твоей коровы потом никто не найдет. Сейчас время такое.

На рынке к Ахмету подошли мужчина и женщина.

— Про эту корову я говорила, — сказала женщина, обращаясь к спутнику. — Посмотри. По-моему, то, что надо. И недорого.

Мужчина осмотрел корову.

— Подумать надо.

Поздно вечером, после продажи молока, Ахмет не пошел на привычное место. Костер разжигать не стал, укладывался рядом с Мануш в темноте.

— Старик прав, Мануш. Надо быть осторожней. На одном и том же месте, да еще с костром, легко найти ночью. А нам с тобой это совсем не нужно. — Ахмет помолчал, вздохнул. — Может купят тебя завтра те двое… И уведут… Останусь я совсем один… Не ходить, что ли, на рынок?.. А что делать?.. Нет, идти надо. Надо… — Тяжело вздохнул. — Ладно, будь, что будет.

Днем на рынке к Ахмету вновь подошли вчерашние покупатели: мужчина и женщина. Осмотрели еще раз корову.

— Немного сбросишь? — спросил мужчина.

— Я недорого продаю, — возразил Ахмет.

— Да. В общем-то, недорого, — согласился мужчина. — Ладно. Давай.

Достал деньги, отсчитал, отдал Ахмету. Ахмет зажал повод подмышкой, пересчитал деньги.

— Все правильно? — спросил мужчина.

Ахмет кивнул, передал ему повод. Женщина сорвала с коровы табличку и они, с коровой на поводу, пошли с рынка.

— Ну вот и продал, — похвалила соседка.

— Да. Продал, — неохотно ответил Ахмет. Зубы его были сжаты, лицо побледнело.

— Вид у тебя… — заметила соседка. — Жалко корову?

Ахмет не ответил. Закинул на плечо рюкзак, взял ведро в руку. Посмотрел вслед Мануш. Чувство невосполнимой потери охватило его. Чтобы заглушить это чувство и растущую тревогу, Ахмет быстро зашагал в противоположном направлении. Уже выйдя с рынка, он внезапно повернул обратно и кинулся бежать через рынок, вслед за Мануш и ее новыми хозяевами. Догнал он их на улице за рынком. Запыхавшийся, с бледным лицом, схватил повод.

— Не продаю я корову!

Мужчина и женщина оторопели. Ахмет бросил ведро, достал из кармана деньги, протянул.

— Вот. Возьмите деньги. Не продаю я корову.

— Как не продаешь?! — опомнился мужчина.

— Ты уже продал! — Женщина оттолкнула руку Ахмета с деньгам, попыталась вырвать повод из другой руки. Мужчина тоже стал оттеснять Ахмета плечом, вырывать повод. Вдвоем это им удалось.

Ахмет продолжает совать им деньги, пытаясь вновь схватить повод. Как заведенный твердит: