Чудеса продолжаются

Антон промолчал. Служба в армии, а потом в полиции приучили его скрывать свои мысли и чувства. Уметь приспосабливаться, было неотъемлемым качеством любого служащего Фемиды. Другие там не задерживались.

Перед сном он тоже половил рыбу. Это вернуло ему покой нарушенный имперцем и поужинал ухой, сваренной Флапием.

Скоро стемнело и Антон забрался в шалаш. Лег на шерстяной плащ и уснул.

Ночью кто-то прижался к нему спиной и он почувствовав приятный запах волос, не просыпаясь, обнял горячее тело. Руки сами нашли податливую грудь и ухватили ее. Его рука тут же была прижата маленькой ладошкой. Во сне Антон блаженно улыбнулся. Проснулся он перед рассветом от того, что кто-то тихо ругался и брыкался рядом с ним. Он прислушался, еще не до конца проснувшись и не понимая где он. Его рука сжимала женскую грудь и ему казалось, что он дома в постели со служанкой Радой…

– Рыжая, иди на пост, хватит моститься к милорду.

– Я не могу, он меня не отпускает.

– Не бреши… иди, твой час.

– Говорю, не могу. Сам дежурь, я потом за тебя отстою стражу.

– Я тебя сейчас за ноги вытащу, – раздался возмущенный шепот и тут же кто-то задергал ногой.

– Отстань! Милорда разбудишь! – прозвучал гневный девичий шепот и Антон окончательно проснулся. Помял, напоследок, девичью грудь и с сожалением отпустил ее.

– Иди на пост, – прошептал он Рыжей в ухо. Девушка недовольно поднялась и сев, стала заправлять рубаху в штаны. Заботливо укрыла Антона его плащом и поползла на четвереньках из шалаша. Антон в свете костра увидел туго обтянутую штанами аппетитную попку и зажмурился.

«Как же она умудрилась забраться в шалаш и лечь рядом?» – подумал он и тут же отогнал эту мысль.

– Если женщина чего-то захочет, – сказала мать ему однажды, – то она этого обязательно, сынок, добьется.

«Ну, пусть добивается», – снисходительно подумал Антон и снова задремал.

Проснулся он оттого, что плоты остановились. Сильный толчок качнул его к стене шалаша и разбудил. Антон быстро вылез из шалаша и огляделся.

Плоты прибились к берегу реки. Она в этом месте делала крутой поворот и то ли плотоводы не справились с управлением, то ли это и было так задумано, что бы остановиться здесь, Антон, спросонья, не понял. Он стал оглядываться.

Берег, куда они прибились, зарос камышом и тростником. Он плавно спускался к глади воды, а выше виднелась деревушка с соломенными крышами. К кольям были привязаны лодки. Семь или восемь, не стал считать Антон.

– И чего встали? – Спросил Антон сержанта. За воина ответил Торвал.

– Плохо здесь, очень плохо, – напряженно произнес шер.

– В смысле? – Антон удивленно посмотрел на шера.

– Не знаю. Проверить бы не мешало.

– Торвал… Чего нам тут проверять? Это не наша деревушка. Пусть местный владетель разбирается, что тут хорошо, а что тут плохо…

– Нельзя, ваша милость… – Шер напряженно всматривался в ближайшие домики.

Чего нельзя?

– Нельзя проходить место, где очень плохо. Это «плохое» привяжется к нам. Вы хотите, чтобы вам было плохо?

Антон скептически посмотрел на шера, он видел его таким первый раз, но тот продолжал говорить и был взволнован.

– Торвал, – ответил Антон, – вряд ли найдется человек, который себе пожелает плохое. Но как оно это «плохое» привяжется к нам? И скажи мне, зачем нужно было приставать сюда?

– А это вы спросите у горцев, – отозвался шер. Антон обернулся и замер. Лица плотоводов были лишены всякого осмысленного выражения. Они тупо пялились на берег и молчали.

– Эй! Вы, там за рулями! Слышите меня? – крикнул Антон. Горцы не отвечали, они замерли и смотрели мимо него.

– Бесполезно, – ответил за них шер. – Мы уже пытались их привести в чувство. Они просто повернули к берегу и перестали отвечать. Здесь зло, сэр Антей. Лютое зло. И, просто так, оно нас отсюда не выпустит.

– Зло? Рассветные? – спросил Антон.

– Думаю нет, – задумчиво ответил шер.

– Темные?

– Шер ответил без промедления.

– Нет.

– Хм… – теперь уже задумался Антон, – я знаю два зла, – проговорил он. Рассветные и темные. Если это не они, то кто?

– Не знаю сэр. Но нас оно пока не коснулось, лишь вон их. – Торвал не глядя, махнул в сторону горцев.

Антон попытался ухватить ускользающую мысль и скомандовал:

– К бою! С плотов не уходить.

Повернулся к замершим истуканами плотоводам и постояв в размышлениях, направился к тому, что находился на его плоту. Подойдя ближе, помахал рукой пред его лицом. В ответ никакой реакции. Слегка толкнул и почувствовал, как напряглись мышцы горца. Он стоял, словно каменная скала. Так, как будто его ноги приросли к бревнам. Ни сдвинуть, ни пошевелить плотовода он не смог.

«Однако» – мысленно присвистнул Антон, – не хило его приложило». – Но после последней поездки в город и встречи с служителем Серой госпожи, он стал мыслить по-другому. В его голове стали возникать мысли, как будто идущие со стороны. Не его мысли. Сначала он подумал, что стал сходить с ума. Но все хорошо обдумав, он понял, что эти мысли были здравыми и не стал никому рассказывать о том, что стал слышать мысли со стороны. Вот, и сейчас к нему пришла сторонняя мысль. Она выражалась одним словом – крест. Остальное он додумал уже сам. Его бойцы и он сам носили крестики, освященные Серой госпожой на алтаре, а горцы были «некрещеные». Запасливый Антон имел с собой десяток таких крестиков на толстом шнуре. Он полез в сумку, достал кисет и развязав его, вытащил один из крестиков. Распутал шнур и повесил крест на шею горца. Тот под испуганный вскрик воинов вздрогнул и рухнул на бревна.

Антон тоже немного испугался такой реакции Он присел рядом с горцем и приложил пальцы к шее несчастного. Пульс прослушивался и Антон облегченно вздохнул.

– Он жив! – крикнул Антон. – Только уснул или впал в беспамятство. Сержант, пошли ко мне двух бойцов.

Он поднялся и дождавшись воинов, передал им два креста.

– Мигом на другие плоты, – приказал он и наденьте кресты на шеи наших плотоводов. Потом, обратно.

Воины быстро, без суеты стали пробираться на соседние плоты, а Антон направился к шеру.

– Зло, значит! – Со злым прищуром, разглядывая пустынный берег, проговорил он вслух. – И оно может отправиться за нами. – Он перевел взгляд на молчаливо стаявшие ближайшие домики. Из деревни не доносилось ни звука. Не лаяли собаки на чужаков, не кудахтали куры. Не мычали коровы, не слышно было даже пения птиц. Лишь шелест камыша, качающегося под ветром и плеск речной волны о бревна плота нарушали тишину. Даже воины молчали.

– Всем оставаться на местах, – негромко приказал Антон. Он движимый непонятным чувством уверенности, решился выйти на берег. – Торвал, ты со мной?

– Конечно, сэр Антей, – шер поудобнее перехватил свою секиру.

– Тогда прикрывай спину, вперед не лезь, – предупредил его Антон и легко спрыгнул на песок.

Неожиданно громко заскрипело под сапогами и Антон пребывающий в напряжении, остался стоять на месте. Чертыхнулся про себя, мысленно обругав за нелепый страх и осторожно двинулся по пологому склону по направлению к ближайшим домам.

Песчаный берег скоро закончился и он очутился на протоптанной тропинке, петляющей между кустами и зеленной высокой травой. Тропка пряталась между деревьями и Антон не обнаружив опасности, стал успокаиваться. Он, расслабленно держа молот в руках, опустил глаза на землю. Там под ногами лежало тело маленькой птички. Антон переступил пташку, поднял глаза и вздрогнул. Остановился, словно напоролся на стену и в его спину уткнулся, не ожидавший этого Торвал.