Чудеса в кастрюльке

– И давно вы замужем?

– Не очень.

– Знаете, – оживилась кассирша, – послушайте меня. Я состою в браке восемнадцать лет.

– Сколько?

– Восемнадцать.

– Не может быть.

– Почему?

– Очень молодо выглядите. Женщина рассмеялась.

– Спасибо, просто мы расписались рано, нам по шестнадцать было, но не в этом дело. Хотите, дам совет? Не позволяйте мужу от себя отдаляться, а то привыкнет и совсем уйдет.

Я уставилась на нее:

– Вы полагаете?

– Однозначно! Всякие семейные праздники, совместные прогулки очень сближают.

– Мы недавно ходили.

– Куда?

– На рынок, джинсы покупали.

– Это совсем не то! В театре когда были? Я призадумалась и честно ответила:

– Никогда.

– Вот и пойдите сегодня.

Кассирша исчезла, потом высунулась вновь и протянула мне два голубеньких билета.

– Держите, я тут отложила для одной, а ее все нет, ну да сама виновата, знает же, что утром выкупать надо. Отличные билеты, не сомневайтесь, второй ряд.

– Театр какой?

– «На бульваре».

– Никогда о таком не слышала.

– Бьюсь об заклад, что вы и о других не знаете, – фыркнула женщина, – хороша позиция! Не слышала! Знаете, сколько сейчас в столице коллективов? Не прежние времена. Идите, не пожалеете! Всего двести рублей.

– А спектакль какой?

– «Ревизор».

Гоголь! А что, может, и впрямь сходить? На какую-нибудь новомодную пьесу точно не хочу, неизвестно, на что нарвешься, а Николай Васильевич… Во всяком случае, никаких неожиданностей не предвидится, и текст будет хорошим, без непечатных выражений.

– Театр в центре находится, – соблазняла кассирша, видя колебания потенциальной клиентки, – на Петровке, дом тридцать, строение "б".

– Давайте, – я вытащила кошелек.

Услыхав о походе в театр, Олег недоуменно воскликнул:

– Зачем?

– Развлечься. Начало в семь, ровно в шесть я буду стоять у твоей работы.

– Но…

– Театр в двух шагах, на Петровке, тебе ехать не придется.

– Ты уверена, что надо идти?

– Конечно, я и билеты купила.

– Ну ладно, – пробурчал Куприн, – если хочешь.

– Смотри не забудь!

– Хорошо.

– В шесть у проходной.

– Сказал же, согласен! – рявкнул мой майор и отсоединился.

Я поблагодарила приветливую кассиршу, разрешившую мне позвонить, и со вздохом пошла в турагентство «Сильвия».

Нет, в нашей семье что-то явно не так. Вообще говоря, мужчина должен приглашать женщину на всякие развлекательные мероприятия, а она уж может кривляться. У нас же наоборот, Олег явно дал понять, что делает мне невероятное одолжение, потакает капризам вздорной женушки. Хотя, по логике вещей, лица сильного пола обязаны приносить с рынка овощи, отвозить ковры в химчистку и ловко забивать гвозди, я уже не вспоминаю про засорившиеся раковины и сломанные утюги. Но этими бытовыми проблемами занимаемся мы с Томочкой. Может, Сеня с Олегом и способны на хозяйственную деятельность, но их никогда нет дома!

До пяти часов я протолкалась в турагентстве и ушла оттуда в полном расстройстве чувств. Никаких маленьких девочек в «Сильвию» не приводили.

– Мы работаем до семи, – пояснила симпатичная девушка, у которой на груди блестел значок «Катя». – Ну никак не могли после этого времени принять ребенка.

Но я была настороже, эта Катя запросто может солгать.

– В семь? Очень странно.

– Почему? Многие заведения закрываются в девятнадцать.

– Но вы же турагентство?

– И что?

– Так самолеты летают сутками! Вдруг у кого-то из туристов неприятность с билетами? Или вы продали путевки и умыли руки? – налетела я на служащую.

Но та, очевидно, привыкла иметь дело с нервными клиентами, потому что, продолжая улыбаться, пояснила:

– Запирается центральный офис, но мобильные нам запрещено выключать. В случае форсмажора нужный человек мигом приедет.

Я вышла на улицу и побрела к метро. Вот так, облом! Но, с другой стороны, я и не ожидала, что в первой же конторе кто-нибудь воскликнет: «Да-да, девочка Ляля у меня».

Ладно, завтра продолжу обход здания, а сейчас настроюсь на приятный вечер.

Ровно в шесть я заняла позицию у решетки. На улице стоял непривычный для осени холод, и большинство прохожих бежало по обледеневшему тротуару, кутаясь в шубы и дубленки. Я же с утра нацепила довольно тонкую куртку, правда, красивую, но произведенную итальянцами для своей мягкой, отнюдь не российской зимы. Все эти европейские вещи и ботиночки на тонкой подметке годятся для жителей Испании, Италии, Португалии. Они не рассчитаны ни на наши морозы, ни на плохо почищенные тротуары.

Подпрыгивая на одном месте, я тихо начинала злиться. Часы показывали десять минут седьмого. В четверть я влетела в бюро пропусков и схватила трубку местного телефона. Нет, Олег неподражаем. Он всегда и везде опаздывает, заставляя меня с глупым видом стоять на улице. Сто против одного, что сейчас муженек ужаснется: «Как? Уже пятнадцать минут?» Потом он принесется к воротам, потный, вытирая лоб платком, и заявит: «Пришлось из-за тебя уйти с совещания».

Даже будучи виноватым, Олег никогда не извинится, наоборот, ухитряется так повернуть дело, что я начинаю чувствовать себя виноватой. Вот и сейчас на свидание опоздал он, а неправой окажусь я.

– Да, – ответил знакомый голос.

– Юрка! Позови Олега.

– Привет, Вилка, – ответил приятель, – как делишки? Слышал, Ленинид ремонт у соседей затеял?

– Об этом потом, где Куприн?

– Ушел.

– Когда?

– Ну, с полчаса.

– Куда?!

– С каким-то свидетелем ему потихоньку побалакать надо, не в конторе, извини, подробностей не знаю. Ты звякни около девяти, он тут ворох дел оставил и сказал Мишке, что еще вернется.

Я опустила трубку на рычаг и почувствовала, как по щекам побежали горячие капли. Люди в пропускном бюро посмотрели на меня с жалостью. Ну отчего может рыдать тут баба? Одна из женщин, ожидавших, пока освободится телефон, погладила меня по плечу и шепнула:

– Не реви. Все перемелется, мука будет. Вот менты поганые, никто так до слез не доведет, как эти сволочи.

Я выскользнула за дверь и попыталась остановить соленый поток. Никогда в жизни мне не было столь обидно, столь тоскливо и столь гадко. Менты поганые, волки позорные, и один из них мой бывший муж. Да, да, вы не ослышались, именно бывший, потому что жить с Куприным я больше не стану! Слезы полились еще сильней. Не найдя, как всегда, носовой платок, я стала утираться варежкой и поцарапала нос.