Чудеса в ноутбуке
Шрифт:
Василий возвращаться в переноску не хотел, орал и растопыривал лапы, и я испытала облегчение: вот теперь узнаю, это Васька. Уговоры не помогли, пришлось применить насилие, благо кот почти не дерётся.
Лестница оказалась металлической, некрашеной, похоже алюминиевой, и тянулась в узком жёлобе, отделанном чем-то неопределённо-светлым и как будто монолитным. Я нырнула в благоустроенную кроличью нору следом за мужчиной, и вскоре с удивлением обнаружила, что лаз не кончается очень долго. Остановившись через некоторое время передохнуть, я поскребла материал стены ногтем и поняла только, что он очень твёрдый и гладкий — не то металл, не то пластик, не то
Странный поворот сюжета. Как-то это не похоже на лаз под старым домом, скорее уж на ход внутри космического корабля…
Мысль эту додумала уже внизу, когда наконец спрыгнула на такое же серое и слегка пружинящее покрытие. Вперёд убегал сводчатый коридор, и я вздрогнула от неожиданности, когда пол подсветили две цепочки тёплых белых огоньков, и точно такие же — вершину свода. Светодиодные — или очень похожие на светодиодные — линии убегали в перспективу, в которой коридор загибался вправо.
— Ничего себе… Это следы древних цивилизаций? — пошутила я.
Вспомненные жуткие истории о женщинах, запертых насильниками на многие годы, поблёкли и испарились, не успев толком оформиться в страхи. Это нечто куда более значимое, построенное с куда более важной и весомой целью, чем заточение какой-то бабы.
— Не знаю, — нехотя отозвался Кирилл. — Идём, осталось совсем немного.
Пару минут мы шагали по коридору, и я окончательно потерялась в пространстве. Почему-то настойчиво билась в голове мысль, что сверху над коридором — река, и заставляла поглядывать на потолок. Конечно, вода оттуда не сочилась, стены выглядели ровными, надёжными и стерильными. Да и вообще не факт, что коридор тянется именно в ту сторону.
Ход закончился внушительной герметичной дверью в лучших традициях космических боевиков. Я не сдержала нервного смешка, но смолчала, а когда дверь открылась — и вовсе потеряла дар речи, потому что реальность снова обманула все ожидания.
Дверь вывела в огромный, невероятных размеров зал, со стадион или больше — или так казалось из-за неожиданного внешнего вида и освещения. Стены облицовывал крупный камень грубой обработки, как в замковых стенах. Потолок терялся в сумраке, и оценить его высоту не получалось.
Освещение давали не огоньки вроде виденных ранее и не более аутентичные факелы. Мерцало золото. Натурально — россыпи золотых монет, самородков и слитков, прореженные изделиями вроде кубков, ложек и прочего, испускали слабый рассеянный свет. Кирилл невозмутимо шагал между этими терриконами, некоторые из которых возвышались на пару метров, а я вспоминала сказки, фильмы и мультики с подобным антуражем и на всякий случай прятала руки за спину, чтобы не схватить что-нибудь попавшееся под руку просто из любопытства, проверить материальность.
— А если взять монету, рухнет крыша и нас здесь погребёт? — всё же полюбопытствовала через десяток метров.
Голос звучно прокатился под сводами, заставив неприязненно поёжиться. И запоздало отметить, что тут, внизу, неожиданно тепло — совсем не то, чего ожидаешь от каменного зала глубоко под землёй, заполненного металлом. Были мы как-то всей семьёй по весне в танковом музее, так в ангарах от выстывших за зиму машин шёл такой холод, что мамина паранойя по поводу «а вдруг все замёрзнут» принесла пользу, и прихваченные ветровки неожиданно пригодились.
— Почему? — обернулся Кирилл.
— Ну… Не знаю. Обычно так и бывает. В кино.
— Ты не находишь глупым столько всего строить, чтобы потом угробить из-за одного жадного идиота? — хмыкнул он.
— Нахожу. Мне это всегда
казалось странным. То есть ты хочешь сказать, что это обычное золото, и его можно трогать?— Можно. Если хочешь, можешь взять что-нибудь на память.
— Меня настораживает, что оно светится, — призналась я, не спеша проявлять сорочьи замашки. Никогда не питала страсти к драгоценностям, а тут, несмотря на слова собеседника, не отпускало ощущение подвоха. А ещё в таком количестве драгметалл совсем не казался ценностью. Не могут ценности лежать такими грудами, и точка.
— Это неопасно. За пределами зала эффект пропадёт, — сообщил Кирилл. Но я не поверила, поэтому молча продолжила топать за ним след в след.
Светились золотые россыпи тускло, но достаточно для того, чтобы увидеть в отдалении возвышение, трон на нём и человеческую фигуру на троне. Статуя там экзотическая, что ли?..
Чем ближе мы подходили, тем более неуютные ощущения вызывала эта фигура. Слишком детально и правдоподобно для изображения, слишком неподвижно — для живого существа. Да и ближайшее окружение…Черепа на стенах, черепа на троне, черепа в облачении. Черепа явно искусственные, но впечатляли сильнее натуральных. При взгляде на это великолепие вспоминались отнюдь не современные субкультуры, а зловещие древние культы в их первозданном, не нынешнем пригламуренном и опопселом виде.
Худощавый мужчина с бледной в синеву кожей сидел на каменном троне, расслабленно возложив ладони на широкие подлокотники и закрыв глаза. Корона на его голове торчала острыми шипами, точёный полуобнажённый торс вызывал мысли о проведённых в спортзале часах, потраченных на получение такого рельефа, а те, в свою очередь, вызывали нервный смех и холодок по спине. Незнакомый тип выглядел так, что шутить над ним не хотелось.
И над сочетанием голого торса с фрагментами доспехов — тоже. Наручи, наплечники, латные сапоги с резными черепами на коленях…
Вблизи всё оказалось интереснее. То, что я приняла за защиту рук, оказалось самими этими руками откровенно кибернетического, футуристического вида, что-то вроде протезов из фантастических фильмов, да и сапоги больше походили на броню из космического боевика — из лёгких композитов с диодной подсветкой.
— Это Кощей Бессмертный и он киборг? — спросила я недоверчиво.
— Немного, — сказал Кирилл. — Подожди ещё немного.
Он подошёл к стене сбоку от трона, на что-то нажал, и один из камней выдвинулся с лёгким чпокающим звуком. Я не удержалась, подошла поближе, заглянула — и восхищённо присвистнула.
В нише, в отдельных ложах светилось несколько прозрачных яиц одного размера и разных оттенков от светло-жёлтого до багрово-красного. Кирилл достал одно, похожее на кусок янтаря.
— Яйцо с Кощеевой смертью? — продолжила я недоумевать. — А дальше лягушачья кожа?
— Терпение, — усмехнулся мужчина и закрыл ящик. Двумя руками сдавил яйцо, хитро его повернул, и то распалось надвое, освобождая длинную иголку. Оказалось, за подсветку отвечал небольшой огонёк в её ушке.
Кирилл с самым невозмутимым видом, не поморщившись, насквозь проткнул иглой собственную руку между большим и указательным пальцем, так что остриё вышло со стороны ладони. Я испуганно ахнула, а этот псих подмигнул и подошёл к фигуре на троне. Дотянулся до груди, приложил продырявленную ладонь где-то напротив сердца и с силой хлопнул по ней другой рукой. По глазам ударила ослепительная оранжевая вспышка, я от неожиданности вскрикнула и отшатнулась, нелепо и запоздало заслонившись обеими руками.