Чудеса в ноутбуке
Шрифт:
— Не слишком ли сложный способ? — не сдержалась я. Слова Гоярына звучали логично, но… — Уж больно ненадёжный.
— Как сказать. Оно вроде и ненадёжно, но надобно Ейша знать, и знать крепко. Вам вот, милая Наташенька, эта логика не кажется здравой, а я, между тем, ставя себя на место такого человека или, вернее, того существа, с ходу более надёжного средства не выдумаю. Вернее, как? Более надёжного — с малыми жертвами.
— Десяток человек — малые жертвы?
— Малые. Гибель оператора на грани пробуждения — большой всплеск силы, своеобразной очень, особенно если он на спокойном фоне. Иной вариант — зачастить с авариями, да с большими жертвами. Но тут уж не только госбезопасность на уши подымется, а весь честной народ. Глядите, как на карте места происшествий
— То есть это кто-то, отлично знающий о проекциях и их свойствах. Яга? — нахмурилась я.
— Не сама точно, но больше как будто некому.
— Но зачем она про прыгунов рассказала, если заодно с ними?
— Не могла соврать, что вовсе ничего не слышала: мы все прямую ложь чувствуем. И Работина позвала, чтобы двух зайцев одним выстрелом. Ему — тебя, себе — Ейша.
— Но зачем он ей понадобился? Так нравится? — всё же предположила я осторожно, не спеша оглашать версию с беременностью.
— Вот уж вряд ли! — развеселился Гор, подтверждая мнение Кощея. — Не в обиду, но Яга его терпеть не может, потому как зануден и правилен до одури, и это её слова. Хотела бы с кем из наших закрутить — к Алконосту подалась, он как раз по ней, весёлый и бойкий.
— А с Работиным она для чего связалась? Не многовато ли злодейских планов для одной Яги, которая раньше, насколько понимаю, на лавры Марии Медичи не претендовала? То убить пытается, то наоборот...
— Ладно, это всё болтовня, — вмешался Ейш, который версий не строил, но и наши не комментировал. — Никаких доказательств нет, это всё вилами по воде. Объясни лучше, почему ты так всполошился, когда я вышел на связь. Что случилось у тебя?
Они несколько секунд мерились взглядами, а потом Гоярын вздохнул:
— Да ладно, всё равно узнаешь. Гамаюн и Вий мертвы.
Кощей несколько секунд молча смотрел на него. Не ругался, но лицо словно закаменело. Потом выцедил сквозь зубы:
— Как? Когда?
Гор с Вием, как и упоминал Ейш, поддерживали добрые приятельские отношения. Последний обладал очень жёстким, без малого — жестоким характером, был холоден и циничен ещё на родине, а века, прожитые в совсем не гуманной действительности, только укрепили характер. Кощей не находил с ним общего языка и дома, а здесь эти двое вовсе старались не пересекаться. Зато общительный и куда более терпимый Гоярын с угрюмым сородичем ладил, они любили охоту и порой навещали друг друга в той глуши, в которой жили. Оба предпочитали полудикую, малодоступную местность, только один — в уральских лесах, а другой — на Таймыре.
В последнюю встречу Вий обмолвился, что намерен навестить Гамаюна, который опять влез в какую-то авантюру. Помянул и Аргаю, которая отключила цепочку и сменила номер телефона, так что он потерял её контакты.
Гоярын не обеспокоился. Гамаюн был самым младшим из всех: когда они попали в этот мир, он ещё не закончил обучение, но проявлял огромный талант как оператор. Пожалуй, он был рекордсменом по части раннего пробуждения и освоения способностей. К этому таланту прилагалось то, что в народе ёмко именовалось «шилом в заднице», мешавшее сидеть на месте, и не то чтобы отсутствие инстинкта самосохранения, но его явная недоразвитость.
— Но вы пришли сюда много сотен лет назад и жизнь прожили долгую. Неужели не надурачился? — не удержалась я от вопроса.
— Это скользкий момент, милая девушка, — охотно переключился Гор. — На нашей родине изучить феномен потенциального бессмертия операторов не успели, но личная практика позволяет некоторое обобщение…
Гоярын по специальности неожиданно оказался антропологом и медиком. Он ещё на родине начинал изучение операторов — физиология, психология и прочая «логия», — а здесь, насколько мог, продолжил. В новом мире у него было мало объектов наблюдения и оборудования, зато почти идеальные условия
и куча времени, что позволило сделать два вывода.Первое. Вечной жизни здорово помогало обычное человеческое умение забывать, которое никуда не делось, а наоборот, работало эффективнее. Этот эксперимент он, обладающий неплохой памятью, ставил на себе долгие годы, ведя дневники событий. Да, какие-то яркие моменты минувших веков накладывали очень отчётливый, несмываемый отпечаток, но о большинстве событий и близких знакомых далёкого прошлого Гор читал с искренним изумлением: в памяти не оставалось и отзвуков.
Второй вывод касался не столько выживания в веках, сколько его последствий. Почти замершие характеры, на которых слабо отражались даже грандиозные потрясения вроде пройденной войны. Непонятно, стоило списать это на адаптацию человеческой психики к новой форме существования или на влияние перехода в другой мир, но обширный опыт почти не сказывался на мировоззрении. Куда сложнее, чем прежде, формировались привычки, неважно, вредные или полезные, сложнее было извлекать уроки из происходящего вокруг. Гоярын, по собственным наблюдениям, за последние три года жизни в родном мире сильнее изменился, чем за века здесь. Манеру общения подцепил, отношение к женщинам, но и только. С другой стороны, формированию новых навыков это не мешало, стоило вспомнить хотя бы мотолихачество Кощея.
После этого объяснения я вздохнула с облегчением: есть повод меньше волноваться из-за того, что мог найти во мне Ейш.
Возвращаясь к последней встрече с Вием, его рассказ Гор, к стыду своему, тут же выкинул из головы. Всё же, несмотря на приятельские отношения, он слишком привык жить в одиночестве и отвечать только за себя. Это только Кощей пытался приглядывать и помогать, но большинство в категоричной форме отказались от опеки. Вий в этом был первым.
С одной стороны, это логично, все давно уже не дети. А с другой — сразу понятно, отчего Ейш так охотно нянчился со мной, в кои-то веки благодарная публика!
Повод вспомнить этот разговор с Вием у Гоярына нашёлся много позже. Буквально три недели назад, когда сам Гор чудом не погиб. В доме вдруг взорвался генератор, когда хозяин находился с ним рядом. Спасла случайность, а вернее — почти звериное чутьё человека, по которому прошлось несколько войн, и основательность при постройке дома. Он почуял неладное и за мгновение до взрыва успел отпрыгнуть за бетонную стену, которая выдержала. Выбило окна и двери, но основная ударная волна ушла наружу, а Горыныч отделался парой ушибов.
С куратором из ФСБ майором Колесовым у Гора сложились тёплые приятельские отношения — как, видимо, и со всеми остальными, кто попадал в поле зрения, — и первым делом Гоярын сообщил о происшествии ему. Встревоженный, тот сразу примчался вместе с оператором, который и подтвердил подозрения Гора: взрыв спровоцировал шунт.
Посовещавшись, это посчитали случайностью. Врагов у Гора не было, конфликтов и угроз — тоже, жил себе тихонько, лесничествовал. Ну браконьеров гонял, попадались, но таких злостных, чтобы вопрос стоял в миллионах и лесничему могли всерьёз угрожать, в его краях не случалось. Да и как бы они это всё провернули?
А через пару дней в него стреляли. Опять повезло, пуля случайно прошла по касательной, оставив на плече царапину.
Гоярын сам задержал стрелка, когда тот пытался покончить с собой, а после охотник не смог ответить ничего вразумительного — ни самому Гору, ни куратору, ни оператору. Последний, человек опытный, как раз и сумел вычислить, что какое-то время бедолага был под влиянием шунта неизвестной природы, так что в его случае «бес попутал» не было дешёвой отговоркой.
На Гора навесили охрану — оказывается, операторы могли и такое, — и принялись копать. Ничего не нашли, запросили информацию у столичного отдела — и с искренним недоумением получили в ответ отписку. Колесов, мужик въедливый и упрямый, не то что не удовлетворился этой бумажкой, но поднял горизонтальные связи и зашёл в столичное подразделение с другой стороны, справедливо подозревая, что такую фигню без повода никто не устроит.