Чудесам нет конца
Шрифт:
На следующее утро у него назначена встреча с лекарем, который проверит, как заживает рана. Лазарет представляет собой длинный коридор с нишами, в которых стоят кровати. Они все не заняты. Энтони ложится на одну из кроватей и, пока лекарь ощупывает его шрамы, думает о своих видениях: а вдруг сам факт их появления указывает на некую червоточину в нем самом? По его мнению, тот, кого посещают существа из потустороннего мира, – не лучше калеки. В конце концов он повторяет лекарю вопрос, который уже задавал летописцу: «Я сошел с ума или это аббат сумасшедший?»
Ответ эскулапа таков:
– Никто из вас не сошел с ума. Однако аббат по темпераменту чрезмерно сангвиничен, что есть следствие обилия красной крови. Видели, какое красное у него лицо? Сия жидкость вызывает в нем жажду всего нового и странного. Что касается вас, меланхолическая телесная
12
Мф. 22: 32.
Энтони благодарит лекаря за мудрые советы. И не успевает он выйти из лазарета, лекарь кричит ему вслед:
– И еще одно, милорд: отныне избегайте общества монахов!
Энтони идет в монастырскую лавку и запасается провизией на дорогу. Он уже в седле и готов отправиться в путь, когда, пошатываясь, выходит аббат, чтобы, как он говорит, проститься и дать свое благословение. Но на самом деле его цель – убедить Энтони отправиться в замок чудес. Хотя аббат понятия не имеет, где находится замок или как называется, ему кажется, что он описан во французских книгах, вот только он не знает французского.
Энтони вежливо слушает, но ему плевать на книги на любом языке: он предпочитает чтению жизнь.
Он покидает Кроуленд и направляется обратно в Скейлз- холл, предвкушая странную и непростую встречу, но успевать отъехать совсем недалеко, как вдруг видит королевского гонца. Тот с огромным облегчением объясняет, что, не застав лорда Скейлза в поместье Миддлтон, рыскал по округе, расспрашивая о нем местных жителей, и вот только что узнал, что Энтони провел ночь в Кроуленде, и очень боялся разминуться с ним. Он везет два письма: одно от короля, другое от Бет. Сначала Энтони читает послание короля: ему велят немедленно явиться в Лондон для присутствия на коронации и участия в предшествующей охоте в праздник Пятидесятницы.
Второе письмо не так легко прочитать, потому что написано оно в спешке, зазубренным пером, да и смысл его трудно понять: «Муж, я приветствую тебя и прошу Божьего благословения и защиты, в коих мы сейчас очень нуждаемся, поскольку я опасаюсь, что проклята и наказана незнамо за что, ибо никогда я не совершала грехов, за которые на меня наслали такую кровавую тварь, против коей ни молитвы, ни зажженные свечи не действуют. Он карабкается ко мне в постель, уверяя, что я его знаю и давно вожделею, а еще он ждал тебя, говоря: „Я его жупел“, и когда ты вошел в спальню, а затем выбежал прочь и умчался на лошади, этот жуткий монстр, некогда бывший Джеймсом Батлером, пожав плечами, сказал: „Не важно, я где угодно его найду“, и при этих словах голова у него свалилась набок, а потом он ушел. Не знаю, посланник ли он ужасов ада или нечто, вызванное недоброжелателем с помощью колдовства, но прошу тебя, муж, не возвращайся ко мне, пока этот ужас не будет изгнан и я не освобожусь от страха, ибо, если ты вернешься в поместье, он тоже вернется, и я не знаю, что делать, и поэтому напиши мне и скажи, что мне делать. Твоя супруга».
Ниже нацарапано еще несколько строк: «Только что прибыл гонец от короля, и я вверяю ему письмо и надеюсь, что ему удастся встретить тебя в пути».
Глава 3
Белый кречет
Поскольку Эдуард официально прибудет в Лондон только за два дня до своей коронации, покамест он живет во дворце Черного принца в Кеннингтоне. Там и организована охота в праздник Пятидесятницы. Еще не рассвело, когда Энтони и его оруженосец
скачут через Воксхоллские топи. На всем пути стоят слуги с факелами, отмечая безопасную дорогу через болото, и по мере продвижения к Энтони присоединяются другие придворные, направляющиеся к месту сбора. Уильям, лорд Гастингс, и Хамфри Стаффорд теперь скачут рядом с ним, негромко обмениваясь неискренними любезностями. Это странная охота: они будут притворяться, что преследуют оленя, но настоящая цель гонки – благосклонность короля.Завтрак сервируется сразу за садами дворца. Эдуард расхаживает среди толпы, хлопает мужчин по спине и обнимает женщин, крепко прижимая к себе. Он так молод – всего девятнадцать – и так высок и уверен в себе. Очевидно, что он тоже по-своему понимает охоту на оленей: он ищет мужчин, кому можно доверить часть власти, а также, возможно, оценивает соблазнительность присутствующих дам.
Сжав плечи Энтони, Эдуард пристально смотрит ему в глаза и говорит:
– Бог привел тебя сюда. Я от души рад, что ты сегодня с нами.
И Энтони понимает, что Эдуард не доверяет ему. Чуть позже он слышит, как Эдуард совсем тихо говорит Стаффорду:
– Это тот странный лорд, которого убили в битве при Таутоне, а он воскрес.
Несколько дворян, явившихся на охоту, гораздо старше Эдуарда. Гастингс, Герберт, Сомерсет, Стаффорд и сам Энтони – все они молоды. Младший брат короля, Джордж, будет охотиться с ними, а ему только двенадцать. Многие пожилые лорды погибли в бою или на плахе, поэтому перспективы продвижения у молодых людей отличные, и поскольку старики вряд ли уступили бы дорогу, даже хорошо, что их больше нет. Молодые лорды и леди, едущие верхом, чтобы присоединиться к охоте своего короля, напоминают своими яркими одеждами бабочек. Все они богаты и здоровы, и весь мир существует только для них. Поднимая прощальные кубки, Энтони и его соперники мечтают о подвигах, которые совершат, об испытаниях, которые преодолеют, и о прекрасных женщинах, которые встретятся им на пути. Энтони мельком вспоминает совет лекаря.
Борзые и мастифы, поскуливая, мечутся в ногах лошадей.
Ловчие сообщают, что выследили матерого самца оленя с ветвистыми рогами. Вряд ли это кого удивит: накануне нескольких оленей выпустили из королевского заповедного леса и теперь гонят в направлении Кеннингтона. В отдалении слышны крики загонщиков.
Три раза трубит рог, и охота начинается. Хотя солнце еще не встало, уже довольно светло. Энтони видит, как туман поднимается и тает среди ольховника и ивняка, и на листьях деревьев еще не высохла роса. Сначала они скачут медленно, поскольку под ногами у лошадей путаются гончие; местность болотистая, и путь нередко пересекают узкие протоки воды. Цвета этого мира, который все еще молод, четко очерченные, не линялые. Весенние дожди начисто отмыли небо, и желтые калужницы и болотные фиалки похожи на яркие геральдические фигуры на зеленом поле под лазурным пологом. Когда охотники добираются до мест повыше, где растительность гуще и разнообразнее, лошади прибавляют шагу, и бравая компания мчится через луга и рощицы. Жизнь и скорость захватывают всадников и мчат вперед. Молодость! Молодость! Конечно, они будут жить вечно.
Ловчие и прочие пешие слуги отстают, а скоро и женщины, скачущие в дамских седлах, поворачивают назад. Темп охоты спотыкается: олень быстрый и хитрый. Сделав крюк, он возвращается на болота и, похоже, пробегает по руслу протока, поскольку ему удается сбить гончих с толку. Так что след потерян, и всадники оказываются близ Темзы. За рекой виднеются шпили и зубчатые стены Лондона. Дважды протяжно ревет рог – это сигнал, что добыча действительно ускользнула. Звук того же рога приглашает участников на пикник.
Охотники обедают в приятной беседке из зеленых ветвей, которую соорудили посреди рощицы. Пока господа угощаются, ловчие старательно выслеживают другого оленя. Между тем охотникам подают запеченное в тесте мясо, сдобные шафрановые булочки, покрытые глазурью, а затем сладкие пирожные. Эдуард громогласно вещает перед группой придворных, из которых ближе всех к нему стоят Гастингс и Герберт:
– Верховая езда и соколиная охота жизненно необходимы для будущего королевства, и еще нужны рыцарские турниры. Мрачное время правления Генриха – годы молитв, пения гимнов, скорби и чтения бесполезных книг – закончилось. Надо вернуться к истокам. Реестры – переделать, парки – заполнить оленями, ибо настоящее благородство познается на свежем воздухе и в седле. И при дворе всегда должен слышаться смех, – постановляет Эдуард.