Чудесная миниатюра

Белые и розовые цветы шиповника за последние солнечные дни пышно распустились. Живые изгороди, покрытые нежными цветами, тянулись вдоль дороги. Воздух пропах ароматом жимолости и бледно-золотых примул. Они попадались путешественникам чуть ли не на каждом шагу, прорастая из мшистых насыпей у дороги. А поля пестрели мелкими дикими нарциссами и розовато-лиловым кукушкиным цветом.

Когда маркиз наконец повернул назад, Ванесса тяжело вздохнула.

— Неужели нам уже пора возвращаться? — с грустью спросила она. — Я могла бы ехать вот так всю жизнь, до самого горизонта.

— Ты стремишься к линии горизонта, а она все время отдаляется от тебя, — остудил ее пыл маркиз. — Вот в чем соблазн и мука! Грезы невозможно осуществить, они всегда находятся где-то за пределом реальности.

— Но, может быть, это и делает жизнь такой увлекательной, — отозвалась Ванесса. — Если бы мы вдруг достигли цели и получили все, к чему стремились, нам бы стадо не за что бороться.

— Но все-таки как хорошо, когда мечты сбываются, — заметил маркиз.

— У вас и без того есть все на свете. Мне трудно поверить, будто вы хотите большего, — полюбопытствовала Ванесса.

Он немного подумал над ее словами и ответил:

— Вы говорите о материальной стороне, о богатстве. Но ведь это — не самое главное.

— Да, конечно, не главное, — согласилась Ванесса. — Но богатство облегчает жизнь. Трудно думать о чем-то возвышенном, когда приходится сводить концы с концами, прикидывать, как расплатиться с мясником, булочником или рабочим, починившим изгородь.

На ее лицо набежало облачко грусти, и маркиз спросил:

— У вас сейчас трудная пора?

— Папа уже давно болеет, — пояснила Ванесса. — Я начала не на шутку беспокоиться, но тут вы принесли миниатюру от принца, и мне, по крайней мере, удалось отогнать от дверей призрак голода.

Она улыбнулась, но маркиз заметил, что это далось ей с немалым, трудом.

Он подумал о том, что принц, конечно же, не сможет вовремя расплатиться за миниатюру. Интересно, как почувствует себя отец Ванессы, получив работу? Наверное, это вызовет у него прилив энергии.

— Сегодня мне не хочется вспоминать о моих невзгодах, — призналась Ванесса. — Вчера и позавчера у меня было так хорошо на душе, а сегодня я чувствую себя счастливой.

— Вы имеете в виду наши прогулки? — задал вопрос маркиз.

— Конечно, — откликнулась она. — Вы были так добры, что подарили мне эту радость! Мне приходилось щипать себя и уверять, что это не сон. Я говорила себе, что сейчас проснусь в своей кровати, в нашем маленьком домике, и пойму, что все это — волшебный сон.

— Все это правда, Ванесса, — подтвердил маркиз. — Должен признаться, что с большим удовольствием провел эти дни.

Его интонация невольно заставила ее смущенно отвернуться и посмотреть на дорогу.

Какое-то время маркиз молчал, а потом произнес:

— Мы должны всерьез поговорить о вашем будущем, Ванесса. Обещаю вам, что скоро этот разговор состоится. Мне горько сознавать, что вам приходится бороться со всеми бедами в одиночку, заботиться о больном отце и думать о деньгах, будь они прокляты.

Девушка печально улыбнулась.

— Их можно сколько угодно проклинать, но прожить без них нельзя, милорд, — вздохнула она.

— Об этом мы с вами и поговорим.

Ванесса растерянно взглянула на маркиза. «Как же она наивна, — мелькнуло у него в голове. — Я готов предложить ей все, что она захочет, а бедняжка даже не подозревает об этом».

Ванесса Лэнс не походила ни на одну из знакомых ему женщин, и с ней нужно было обращаться по-особому.

Зная, что она умеет ездить верхом, он предложил отдать ей на время одну из его лошадей, но Ванесса наотрез отказалась. Маркиз продолжал настаивать, и тогда девушка пояснила.

— Я хотела бы принять предложение вашей светлости, но не могу этого сделать. Моя мама не одобрила бы моего поступка. Она предостерегала меня и утверждала, что незнакомцам нельзя доверять, как бы щедры они ни были.

— Но я отнюдь не незнакомец, — возразил маркиз. — С каждым днем мы все больше узнаем друг о друге. Повторю вам мои слова, кому это станет известно? Да и кому до этого дело?

— Я знаю, что не вправе так поступить, и не надо меня уговаривать, милорд. — В голосе Ванессы улавливались укоризненные нотки.

Подобные доводы обычно остаются без ответа, и маркиз предпочел не возвращаться к этой теме.

Они по-прежнему ехали в фаэтоне, и сзади них сидел лакей. Вряд ли он слышал их разговор, они беседовали вполголоса, но одно то, что он сопровождал их в пути, придавало Ванессе уверенности, и она чувствовала себя защищенной.

Ее неопытность и застенчивость сдерживали маркиза, он обдумывал каждое свое слово и не сказал многое из того, что собирался ей поведать.

Когда маркиз заезжал за ней в Айлингтон, Доркас всегда открывала ему дверь, и он ждал Ванессу в маленькой гостиной.

Она никогда не опаздывала. Маркиз не сомневался, что девушка начинала задолго готовиться к его появлению. Ванесса строго соблюдала все формальности и избегала находиться с ним наедине.

Когда она появлялась в сопровождении старой служанки, ее глаза сверкали от радости и волнения, и даже человек, куда менее опытный, чем маркиз, не мог бы этого не заметить.

Ванесса неизменно приседала в реверансе, но он знал, что ей не терпится подбежать к нему и спросить, куда они сегодня направятся и какие у него планы.

— Вы не желаете пообедать со мной как-нибудь вечером? — обратился к ней маркиз.

Ванесса, погруженная в какие-то свои мысли, повернулась к нему.

— Пообедать с вами? — повторила она.

— Я хочу показать вам Рэкфорд-хауз, — отозвался маркиз. — Я уже рассказывал вам о моих картинах, Ванесса. Но их надо видеть, и я хотел бы услышать ваше мнение.

— Там будут ваши приятели, от робости при виде незнакомых людей я начну мямлить, запинаться и ничего толком не скажу, — откликнулась Ванесса.