Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Чудесное зачатие
Шрифт:

Все обошлось. Для слабонервных уточняю – все обошлось, все живы, семья цела. Толику поставили вот эти штучки, которые держат стенки сосудов и пропускают кровь к сердцу, расчистили, так сказать, дорогу. Галка сломала ногу, но скоро ее выпишут. А я поехала в больницу Галку навестить.

Я сижу в коридоре, держу на коленях сумочку, а в сумочке у меня котлетки, киселек и пирожки. Я целый день крутилась в кухне, готовила, старалась, я устала. Галчонок спит, и я немножко придремнула в больничном коридоре. Жду, когда она проснется, и когда мы все проснемся, и когда уже вообще закончится наш беспробудный коматоз.

Сладкая

правда

В школе нам постоянно внушали: врать нехорошо. И обязательно в букварь вставляли поговорку: лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Я сомневаюсь, что эту половицу придумал народ. У нашего народа в ходу другие поговорки: закон, что дышло, цыплят по осени считают, бабушка надвое сказала… А эта четкая антитеза, правда – ложь, слишком логична, слишком прямолинейна. Откуда вдруг у русского народа такая страсть к дознанию?

Я думаю, что эту поговорку нам спустили сверху. Ее мог придумать еще Иван Грозный, мастер пародий в народном стиле. Подходит к дыбе, рядом с ним Малюта, держит раскаленные щипцы, царь улыбается отечески вздернутому боярину:

– Я ж говорил тебе, дружок… Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

Не обязательно цари! Автором поговорки мог быть и простой человек, деревенский староста. Проворовался, пишет барину письмо: «Друг наш сердешный, Александр Сергеич, кланяемся нижайше, казнить нас ваша барская воля, а токмо горькая правда все ж таки лучше, чем сладкая ложь. За сим докладываю: денег нет».

К чему эти шутки? К тому, что я не верю, когда с меня трясут правду, я не верю, что именно правда принципиальным людям от меня нужна.

Если бы кому-то в нашем государстве нужна была правда, сейчас были бы открыты все архивы, все свободные газеты, примерно так же, как это было в восемьдесят девятом году при Горбачеве, когда мы узнали новое слово – гласность. Тираж журнала «Огонек»… Кто помнит тот журнал? Надеюсь, есть такие? Тираж «Огонька» в 1990 году был 4,6 миллиона. Мы с мамой выписывали, почтальон приносил, я выбегала к ящику, чтобы не помял обложку. Огонек печатал много о сталинских репрессиях, тогда эта горькая правда людям была нужна. Потом тираж стал падать, падал, падал до 80 тысяч, а в двадцать первом году «Огонек» исчез. Никто его не запрещал, он сам закрылся просто потому, что правда стала людям не нужна.

Всем нужна власть, и государству, и начальству, и родителям, и любовникам, все хотят сделать человека послушным, удобным, и для того придумывают пафосные лозунги. Власть испокон веку держала монополию на вранье, поэтому народ кодировали сказками про горькую правду, выдумывали нам истории про Павлика Морозова. Говори правду! Говори правду! С первого класса детям долбили, и хоть бы кто хотя бы раз сказал, что человек имеет право хранить молчание. Достали. Все, сбиваем пафос с этой скользкой темы, спускаемся на наш земной, семейный, бытовой житейский уровень. Правда в быту, я это хочу показать.

Один мой знакомый вез дочку из школы, детского кресла в машине не было. Какой кошмар! По закону ребенка нужно возить в детском кресле до одиннадцати лет. Хорошо. Кто из разработчиков закона видел ребенка одиннадцати лет? Здоровая русская девочка и в девять лет не помещалась в детском кресле, в десять с гаком она спокойно ездила на заднем, с ремнем, естественно.

Дело было под Новый год, гаишники собирали своим детишкам на кулечки. Приятеля остановили,

придраться было не к чему. Гаишник пригляделся к ребенку, на вид нашей девочке можно было дать лет двенадцать, да и тринадцать… Разные девочки бывают. «Сколько лет ребенку?» – гаишник спросил без особой надежды, и тут мой знакомый берет и честно отвечает:

– Десять лет.

Да! Как в школе его научили говорить только правду, так он честно гаишнику и ответил. У нее в феврале день рожденья! Ей уже фактически одиннадцать! Неужели так трудно было всего один месяц дочке прибавить? И вот этот правдивый экземпляр отдал гаишнику три тысячи. И почему-то тут его ни капли не смутило, что деньги он отдал в карман, без протокола.

А между прочим, у этого честного зарплата с гулькин нос! Жена ругаться начала. Три тысячи на дороге не валяются, на три тысячи тогда можно было кулек новогодний собрать для ребеночка, неплохой, с баночкой икры и с бутылочкой шампанского.

– Не научился врать, – он жене объяснил с легким кокетством.

Не научился врать… Действительно, надо было лучше учиться. Когда его с любовницей спалили, он это понял.

Еще был случай, далеко ходить не надо, моя соседка, интересная женщина, хотела, чтобы сын с ней был предельно откровенным. Он и был откровенным лет до двенадцати, все честно ей рассказывал про школу, про друзей, почему опоздал, сколько сигарет у нее из пачки спер, куда потратил карманные деньги…

– Только не ври! – она ему всегда повторяла. – Я прощу любую ошибку, любую оценку, все прощу, только не вранье!

Женщина гордилась, что у сына нет от нее секретов, ей это было принципиально важно. Сама она использовала мелкое вранье как способ выживания регулярно. Бензин казенный заливала понемножку, ворованное мясо покупала из школьной столовой, мужчинам голову дурила – нормальная была женщина, но от ребенка требовала правду, тут ее заклинило, ребенка ей хотелось контролировать на сто процентов.

Чем кончилось… Да ничего такого уж особо страшного… Девочка соседская от сына забеременела, родился здоровый красивый ребенок, правда, рановато. Школьникам на тот момент исполнилось по шестнадцать. До седьмого месяца дети врали, что вместе учат уроки.

– Почему он мне не сказал, что встречается с девочкой? – не могла понять соседка. – Ведь я бы ему помогла! Я бы ему презервативы купила!

Потому что… Людям нужны секреты. Информация – это наше личное пространство, мы не просто имеем право, мы должны его защищать, во всяком случае у здоровых, не сломанных дрессурой людей этот рефлекс срабатывает автоматически, как только на человека начинает что-то или кто-то давить.

Один знакомый парень в первое время после свадьбы с трудом привыкал к новой семейной дисциплине. Все на двоих, после работы только домой, шоколадка пополам, в кафе с женой… Ему не жалко было шоколадку, но иногда хотелось сесть за столик одному, и даже не с друзьями, а просто одному, купить шоколадку, заказать кофе и молча это все поклевывать под зонтиком, поглядывая на случайных девчонок.

Он сделал так однажды, наш молодожен, дерзнул после работы, сел за столик в кафе. И, как назло, кто-то из знакомых подсек его и доложил жене. Молодожен наш отоврался, разумеется, хороший мальчик, моментально что-то сочинил, но чувствовал себя ужасно виноватым за свою шоколадную ложь. На следующий день купил цветы, конфеты… Устроил вечер романтический. Благо жена у его была кроткая, беспринципная, получила букет – и забыла. Не стала выдвигать как некоторые – «я не терплю ложь в отношениях!»

Поделиться с друзьями: