Чудесный день в аду

– Всем – в укрытия! – крикнул Седой. – Гранатами огонь!

Захлопали подствольники, полетели гранаты. Дым и пороховая гарь заволокли ущелье. В дыму «духи» попытались прорваться в сторону группы Седого, не зная расстановку сил и напуганные огнем с тыла. Но, встреченные плотным огнем, потеряв еще троих, откатились и затаились в камнях.

Стрельба на время стихла. Все ждали, что предпримет противник в сложившейся ситуации. Но Седой не хотел рисковать и вести группу под огонь затаившихся боевиков. Он не знал их потерь при столкновении с Кефиром и Могилой и видел только то, что видел.

Амир боевиков, потрясенный потерями, – а они составили больше половины группы, – не решался атаковать и ждал, что русские уйдут, не зная численный состав его отряда…

К Седому подполз Ушлый и тихо сказал:

– Командир, у нас двое раненых…

– Кто?

– У Стаса ранение в голову. Рикошет. Сильное кровотечение. У Калмыка пулевые – в бедро и в голень.

– Кости целы?

Ушлый замялся.

– Ну? – Седой понял все.

– Голень перебита. Кости наружу торчат. Вам бы самому глянуть…

Седой тихо выругался и подтянул тело к камню, за которым укрылся.

– Эй, душары! – крикнул он. – Сдавайтесь! Вы окружены! Если через три минуты не выйдете с поднятыми руками, открываем огонь на поражение! Время пошло!

Амир собрал своих моджахедов и провел короткое совещание. Все высказались за сдачу, зная, что русские не расправляются с пленными. Лишь он один был против.

– Это разведчики, – сказал он. – У них нет времени с нами возиться. Они выполняют свою задачу, а мы их свяжем по рукам и ногам, потому что нас нужно будет охранять. Нас уничтожат! Вы бараны, если не понимаете этого!

– Но и прорваться мы не сможем, – возразил Саламбек. – Они с двух сторон. А нас осталось восемь. Трое из нас ранены, и им нужна помощь.

Амир задумался…

Кефир, воспользовавшись затишьем, установил поперек реки растяжку из двух «РГД-5», утопив леску в воде. Он справедливо рассудил, что если «духи» попытаются прорваться в его направлении, то они обязательно дернут по реке, потому что по узкой тропе можно пройти только в одиночном порядке. У самого поворота ущелья он поставил «ПМНку», присыпав ее каменной крошкой.

Он успел перевязать раны Могилы за три минуты, отведенные Седым на раздумье боевикам. И ушел на свою позицию. Что-то подсказывало ему, что «духи» попытаются прорваться в его направлении. Он был спокоен и сосредоточен…

Глава 22

Амир пристально посмотрел на Саламбека и сказал:

– Иди! Посмотрим, что скажут тебе собаки: выстрелят в лоб или дадут кусок хлеба, как презренному рабу.

Саламбек скрипнул зубами, но промолчал.

– Мы будем прорываться в сторону базы, – амир махнул рукой в сторону, откуда они пришли. – У нас есть дымы. Ставим дымовую завесу и идем на прорыв. Всем приготовиться!

Трое боевиков, у которых были дымовые шашки, приготовили их к броску и ждали команды. Амир ткнул рукой в сторону группы Седого и приказал:

– Туда две шашки, за поворот – одну! Вперед! Аллах акбар!

Шашки, шипя, полетели по назначению и выстрелили облаками дыма. В тот же миг боевики бросились на прорыв.

Кефир увидел дымовую шашку и приготовился. Дым пластами стал подниматься вверх, скрывая поворот, и Кефир подумал, что «духи» сами себе приготовили капкан, поскольку в дыму они гарантированно нарвутся на его ловушки…

Так и случилось. Первой сработала «ПМНка», оторвав кому-то ступню, и ущелье огласилось диким воплем боли. Сразу же за ней хлопнули две гранаты…

Кефир стрелял по проходу, веером рассыпая пули, не видя в дымной пелене, куда они попадают. Патроны в магазине кончились, он выдернул из разгрузки новый магазин. И… услышал вдруг полную тишину, нарушаемую лишь журчанием ручья. Совсем рядом, буквально в двух шагах от него, кто-то тихо застонал. Кефир выстрелил на звук, и стон оборвался. Он стоял, слушая тишину, готовый открыть огонь на любой посторонний звук. Скоро дым рассеялся, и Кефир увидел тела боевиков там, где их настигла смерть…

Здоровенный «дух» с одним погоном на плече, изукрашенным арабской вязью («Как у эсэсовца», – подумал Кефир), полусидел на тропе, баюкая в двух руках ногу с оторванной ступней. Лицо его было сильно посечено осколками, но глаза, горящие дикой злобой, неотрывно смотрели на Кефира.

Кефир шагнул из своего укрытия. Дух вдруг бросил ногу и выпростал из-под нее руку с зажатым в ней «стечкиным». Кефир не успел даже испугаться… Но за его спиной тихо хлопнул выстрел, заглушенный «ПБСом», и «дух» завалился набок.

Разведчик удивленно оглянулся. На тропе лежал Могила, держа автомат в руках. У дульного среза глушителя вился легкий дымок…

– Вот так, Кефир, – прохрипел Могила. – Оставь тебя на минуту одного, и ты тут же в говно попадешь…

– Ты зачем вылез, придурок?! – Кефир бросился к другу. – Кто тебя просил?

– Так если б я не вылез, тебя бы уже не было…

– Да хрен там! – не сдавался Кефир, оттаскивая тело друга в укрытие – Я бы успел выстрелить первым!

– У тебя автомат на ремне висел, опущенный вниз. Ты не успел бы никак.

– Ладно, братишка! – неожиданно сдался Кефир. – Если б не ты…

Он тяжело упал на камни, положив голову Могилы себе на колени. На повязке медленно расплывалось кровавое пятно.

– Ну вот, – почти ласково сказал Кефир. – Потревожил рану… Опять кровотечение открылось.

– Ничего, Кефир, ничего. Я нормально себя чувствую сейчас. Слабость только. Много крови потерял?

– Да уж немало. – Кефир лихорадочно зашарил по карманам разгрузки, выискивая ИПП. – На свою «комбу» посмотри. Ее теперь не отстираешь…

Он не нашел перевязочный пакет и вспомнил, что последний израсходовал на перевязку Могилы.

– У тебя есть ИПП? – спросил он друга.

– В верхнем кармане разгрузки посмотри, – слабеющим голосом ответил тот.

Кефир отстегнул клапан верхнего кармана разгрузки, который был пробит пулей, уже понимая, что ИПП непригоден к использованию. Но вынул пакет и убедился, что он пробит и напитан кровью из раны под ключицей. «Вот почему рана не кровоточила. – подумал Кефир. – Она была «перевязана».