Чудище моё ненаглядное

Брела девица по лесу, красоты разглядывала, мелодии под нос насвистывала. И не екало сердечко по тому, что за плечами оставила, пускай родимые обождут. Не для того она училась лук в руках держать, чтобы ее как скотину горемычную из одного сарая в другой перегоняли. Даже Боги супротив. И пока размышляла дева, не заметила, как к топи вышла. Землица впереди была рыхлая, из трясины пар прорывался, отчего пузыри на поверхности бухли, а после смачно лопались. Но Весна не растерялась, схватила палку подлиннее и принялась перепрыгивать с кочки на кочку, что макушками торчали из глубины. Порою аж сердце в пятки уходило, особенно когда из трясины глазищи показывались, никак сам водяной наблюдал за гостьей незваной, но девица в обиду себя не давала:

– Чего вытаращился? Даже думать забудь, – грозилась она, тогда хлопало чудо зенками, фыркало и обратно под воду уходило.

Скоро и топь закончилась, прыгнула последний разок Весна и очутилась на твердой земле. Перевела дух с минуту другую, огляделась, да дальше пошла. А лес впереди сгущался, кроны срастались над головою, света солнечного пропускали все меньше, звуки доносились из глубин недобрые.

Солнце медленно клонилось к закату, чаща наполнялась голосами ночных созданий, деревья потрескивали, ветки похрустывали. Весна шаг-то замедлила, лук приготовила, а то вдруг из темноты набросится кто. Однако лес таился, беды не предвещал. Но вдруг очам девицы очередное чудо явилось, поодаль от нее, у вековых сосен медведь встал, появился неведомо откуда. Зверь был размеров немалых, на лапах сверкали когти черные, из носа пар валил. Токмо глаза казались уж очень печальными. Весна даже лука не подняла, настолько бурый заворожил взглядом глубоким. И снова опустился медведь на передние лапы, да побрел медленно в чащу. Ясное дело, за собой звал.

До священной земли всего ничего оставалось, туда-то медведь и отправился, а девица за ним. Весна ничего вокруг не замечала, как околдованная шла вслед за зверем, но того уж и след простыл. И вот, за деревьями показалась широкая поляна, от нее в чащу множество тропок расходилось, вились они змейками черными, скрываясь во тьме. И что это было за место такое диковинное? Кто эти тропки исходил? Знамо дело, не человек здесь хозяин. Весна еще никогда не ступала на медвежью землю, и законы здешние ей неведомы.

Встала Весна посередь поляны и растерялась. Но недолго стояла в одиночестве, из темноты снова медвежья морда показалась, сейчас-то дева не испугалась и нацелила стрелу на бурого. Да только тот не свирепствовал, не рычал. Большие черные глаза его смотрели на девицу, а потом вышел зверь из сумерек и принялся круги наматывать вокруг охотницы. Дева следила за ним, но понимала, ежели бросится косолапый – все, никакие стрелы не помогут. Заманило ее бесовское отродье в свое логово, а теперь насмехается. Не выдержала Весна, бросила лук на землю:

– Поймал, ирод! Радуйся! – крикнула она, что аж птицы ночные с веток сорвались, да в небо взмыли. – По твою душу я пришла, да токмо ты хитрее оказался.

И сейчас медведь дернулся, издал рык и пошел на Весну. Зажмурилась девица, приготовилась смерть принять лютую, но вдруг ощутила лапу на плече, а как глаза открыла, то чуть наземь не рухнула. Пред ней стоял длиннобородый дядька складу богатырского, голову его венчала шкура с мордой медвежьей, коя расходилась буркой вдоль туловища. На шее ожерелье из когтей побрякивало. Ноги были обмотаны меховыми онучами, а ступни-то голые. В руке посох из ветвей крученых. И только очи остались такими же глубокими, печальными.

– Вот какая охотница получилась, – улыбнулся дядька. – Хороша, слов нет.

Весна вмиг очнулась, отбежала от него в сторону, подхватила лук дрожащими руками и нацелила стрелу тому в голову:

– Что за бесовщина? Никак ты и есть тот, кто батюшку моего поломал? Не подходи, не то хуже будет.

Но дядька лишь рассмеялся на угрозы девичьи, да так громко, что гогот эхом пронесся по лесу, пуще прежнего перепугав жителей чащи.

– Простая ты, лучница. Зеленая еще. В крови бурлит огонь, а в голове ветер завывает. Неужто думаешь, что совладаешь со мной? Видать старшие ничему тебя не учили. Поклониться должна мне, а не стрелами размахивать.

– Кто ты таков?

– Я тот, кто землей правит, кто душами людскими заведует, кто мудростью полнит умы ваши.

– Велес, – ахнула Весна и тут же на колено припала.

– Во-о-о-о-т, давно бы так. Зачем пожаловала, охотница? Земли здешние мною заколдованы, медвежье царство не место для людей.

– Пришла по душу чудища лютого, да за свободой своей.

– За свободой? – удивился Велес.

– Да, не хочу в черном теле жить, хочу уважения. И заслужу, ежели добуду шкуру зверя свирепого.

– Так ты за медвежьей шкурой пришла али за головой чудища?

– Не велика ли разница? Хочу поквитаться с духом твоим, он чуть отца не погубил.

– Ведаю, ведаю… Токмо отец твой законы мои нарушил, за то его и подрал хранитель медвежьей земли. Но так и быть, – присел Велес на пень, что вырос из земли как по волшебству. – За хранителем пришла, значит, состоится охота. Мешать не стану.

– Отчего такая щедрость? – дева смотрела на него и все не верила, что пред ней сам Велес.

– Узнаешь, все ты узнаешь, охотница. Время придет, тайны откроются, познаешь ты многое. А сейчас ступай, ищи свое чудище, но не переставай оглядываться, а то вдруг, хранитель уж по следу твоему идет. Он здешние леса хорошо знает, все видит, все слышит, все ведает.

– А что будет, ежели совладаю с твоим хранителем?

– А ты совладай для начала… – и снова залился Бог диким хохотом, после чего в воздухе растаял вместе с пнем, на котором сиживал.

Весна же спохватилась, оглянулась вокруг, прислушалась, принюхалась, но злыдня не почуяла. Ночь к тому времени леса окутала, в чаще стало темнее прежнего, аж холод пробежал по спине охотницы. Оставаться на поляне нельзя было, тут ее зверь враз настигнет и растерзает, лучше бы найти прибежище какое, там и залечь до рассвета, посему Весна плюнула три раза через левое плечо и ступила на одну из тропок. Шла тихо, от каждого шороха замирала. Тропка вывела к ручью, а у ручья того раскидистая ива росла, ствол у нее был толстый, но не высокий, с полой чашей посередке. Туда-то Весна и забралась. И от земли далеко, и от чужих глаз ветвями сокрыта. Устроилась девица поудобнее, накрылась шкурой с головой и затаилась.

Глава 6

Утро краса встретила под голоса неведомых птиц. Таких слушать еще не доводилось.

Поднялась дева, огляделась. Солнышко с трудом пробивалось сквозь кроны деревьев, отчего царил в чаще полумрак. Земля здесь была особая, ползучая трава глубоко коренья пустила, завладела каждым вершком, обступила каждое растение, будь то молодой побег али вековое древо. Ну чем не ковер? Капельки росы аки жемчуга заморские сверкали на том ковре, манили прохладою. Весна со вчерась во рту водицы не держала, посему жажда мучила, да и голодно уже было.

Спрыгнула девица с дерева, поправила одежу и отправилась ручей или родник какой искать. И пока шла, все-то думу думала о том старце могучем, коего повстречала на поляне. Ну, неужто сам Велес к ней пожаловал? Да и зачем самому правителю царствия усопших являться к простой лучнице? Все ж духи темные наворожили, напугать хотели, токмо не вышло. Нынче Весна решила так – сыщет она зверя окаянного и добудет шкуру и пусть хоть сам черт ей на пятки наступает.

Шла она долго, но все ж высмотрела родник, тот средь кустов запрятался и журчал себе неспешно. Весна опустилась тогда на колени, отвела одной рукой ветки в сторону, а второй водицы коснулась.