Чудо на Рождество

– Пей, - и протягивает фиал с зельем. Это я что допрыгалась, и мне яд предлагают?

– Не буду, – качаю головой, отступая, пытаюсь выйти. Подходит ближе и прикладывает флакон к губам.

– Пей и останусь ночевать там, где скажешь. – Представив его в кровати и мой хладный труп рядом, сжимаю зубы.

– Да-а, Синистра, как была девчонкой, так и осталась, - сам выпив зелье, прижался, целуя в губы и заставляя выпить очередную мерзо… а нет, нормально, с привкусом мяты.

– Что это?
– сам же пил, значит, вдовцом становиться не собирается. А то закрадывались мысли - не даю развод, отправлюсь к предкам.

– Наш будущий ребенок и нормальная супружеская жизнь, – подхватив меня под локоток, муж аппарировал нас прямо в спальню. Я от неожиданности не сопротивлялась. Точнее я и так бы не отбивалась.

– Отвратительное платье, - комментировал Северус, выцеловывая возле ушка и спускаясь к плечу. – Чтобы больше не надевала, - смотрю, как от взмаха палочкой прекрасная ткань ленточками опускается к моим ногам. А руки мужа все сильнее давят на талию, вынуждая прижиматься все ближе и сильнее. Губы он целовал не спеша, как впервые, терзая и наслаждаясь вкусом. Пальцы поглаживали, тискали, играли с мои телом, вызывали неконтролируемую дрожь.

– Сев, я не могу иметь детей.
– Это сказала моя совесть, подпоенная вином.

– Теперь можешь, главное помолчи. – Молчать я умела, да и муж вроде не сердился. Вспомнилось зелье, это что ж он знал? И молчал?! И зелье придумал, как раз к Рождеству. Целоваться, когда не можешь удержать улыбку, было сложно.

– Ты плачешь, - длинные ухоженные пальцы вытерли мокрые дорожки. – Что не так? – я буквально почувствовала, как он старается отдалиться от меня и снова закрыться. Тянусь за рукой и целую те самые пальцы, мой собственный фетиш.

– Это от счастья, спасибо, Северус, – и тянусь, чтобы поцеловать его так нежно, как давно себе не позволяла, упиваясь его теплом и доступностью, радуясь нашему счастью, смотря на него широко открытыми глазами и ничего не пряча внутри, буквально открывая все свои страхи и радости.

– Синистра, - меня так же нежно обнимают, - никуда я от тебя не денусь, ни в это, ни в следующее Рождество. Да и не отдам тебя никому, так что платье можешь не восстанавливать. – Тихонечко смеюсь, мне всегда нравилось, как он говорил. – И это я должен перед тобой извиняться.
– Внимательно смотрю в его глаза. – Ты же еще совсем девчонка. Соблазнил тебя старый саркастичный ублюдок, женился, да еще и не уберег. – В шоке понимаю, что таких откровений не ожидала.

– Так ты потому со мной не спал! – теперь наблюдаю, как одна его бровь вопросительно поднялась.

– Если моя дорогая супруга вам не хватало моего внимания, могли бы намекнуть. Уж точно бы не отказал, – щеки у меня резко краснеют.

– Намекаю, - все так же упрямо смотрю в глаза. А потом подталкиваю к постели. В чувствах разобрались, семью сохранили, но я то зелье выпила. Ребенок ждать не будет, пора и делом заняться. С улыбкой глядя на мужа понимаю, что это лучшее Рождество в моей жизни, с моим личным чудом.