Чудо в аббатстве

— Почему он должен в это верить?

— Он не смеет не верить. Я слишком хорошо знаю твоего мужа, Дамаск.

— Ты мне говорила это и раньше.

— Я понимаю Бруно так, как его не понимаешь ты. В некотором отношении мы с ним похожи. Ты слишком земная, Дамаск. Я хорошо тебя знаю.

— И откуда такая уверенность в том, что ты все знаешь.

— Не все, но многое. Представляю, как он страдал, когда Кезая и монах выдали свой секрет! Я тогда жалела его, потому что хорошо понимала, каково ему.

— Ты никогда не говорила никому об этом.

— Конечно. И ты не смей. Ты ведь понимаешь, что он пытается сделать, Дамаск. Утвердиться. Мне кажется, что я такая же. Но мне не пришлось самоутверждаться. Я красива, желанна. Ты ведь помнишь, как я получила Ремуса. Я могу покорить любого мужчину, кого захочу. Я знаю это, и они тоже знают, поэтому нет необходимости кого-то убеждать. Но Бруно должен постоянно доказывать себе и всем, что он сверхчеловек, и ему это удается! Как иначе мог мальчик, воспитанный в монастыре, стать таким богатым? Я сомневаюсь в том, что Ремус мог бы позволить столь огромные расходы.

— Именно это меня и беспокоит.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Все становится нереальным… как сон. Я могла объяснить все до того, как вышла замуж за Бруно. Теперь же чувствую себя так, словно иду на ощупь в темноте — Может быть, это и к лучшему, Дамаск. Темнота — это защита Кто знает, что бы ты увидела в ослепительном свете истины?

— Я хотела бы знать правду.

— Возможно, если бы это было так, ты предпочла бы ее не знать.

У нас было много подобных бесед, и после них часто оставалось ощущение, что Кейт что-то скрывает от меня Хотя, надо признать, эти разговоры развлекали нас Я любила смотреть, как играют дети. Я изобретала развлечения, устраивала праздники для них и для соседских ребят. Мы танцевали деревенские танцы, загадывали загадки и замечательно веселились.

Кейт никогда не присоединялась к нашим забавам, но ей нравилось наблюдать за нами.

Матушка писала о том, что близнецы чувствуют себя хорошо и что эпидемия чумы пошла на убыль, но я все еще оставалась у Кейт.

Кейт пригласила в замок Ремус гостей, и мы с волнением наблюдали с башни, как они проезжали под подъемной решеткой во внутренний двор.

За обедом рассказывали последние придворные новости, и мы узнали, что вдовствующая королева, Екатерина Парр, вышла замуж за Томаса Сеймура, в которого давно была влюблена.

Кейт это позабавило.

— Конечно, он хотел бы жениться на принцессе Елизавете, но это слишком опасно, поэтому он предпочел королеву Екатерину. Вдова вместо дочери Анны Болейн, претендентки на престол. — Кейт задумалась. Она вспоминала блестящую элегантную женщину, которой всегда восхищалась.

Кейт развлекалась, слушая о скандалах в доме вдовствующей королевы. Дело в том, что там воспитывалась юная Елизавета, и ходили слухи о далеко не невинных отношениях между принцессой и Сеймуром.

В день, когда вдовствующая королева умерла в родах, я вернулась в Аббатство.

* * *

Затем потекли безмятежные годы. Перемены происходили столь постепенно, что я их едва замечала. В поместье Аббатства теперь было много слуг, и всегда энергично велись работы на ферме. Построили несколько новых зданий. Сделали даже пристройку к нашему дому, которым Бруно вечно был недоволен. Теперь гобелены украшали многие комнаты. Время от времени Бруно ездил за границу и никогда не возвращался оттуда с пустыми руками.

Хани исполнилось уже одиннадцать лет, и она ничуть не утратила своей красоты. Кэтрин, младше ее на два года, росла жизнерадостной и независимой Я гордилась своими умными и способными девочками Теперь их обучением руководил Валериан, и каждый день они занимались в скриптории. Я очень расстраивалась, что у меня больше не было детей. Матушка считала, что понимает в таких вещах, и объясняла это моим слишком страстным желанием иметь ребенка. Она постоянно приносила мне приготовленные ею снадобья, но ничего не помогало. Иногда мне казалось, что матушка Солтер наложила на меня проклятье, потому что боялась, что я буду недостаточно хорошо заботиться о Хани.

Я часто навещала Кейт, и она время от времени приезжала в Аббатство. Она так и не вышла замуж, хотя дважды была помолвлена, но оба раза до брака дело не дошло. Кейт говорила, что ей нравится свобода, а поскольку она богата, то ей нет необходимости выходить замуж из-за того, что она называла обычными причинами.

Дети теперь ждали этих визитов, хотя Кэтрин и Кэри, как всегда, много ссорились. Хани, самая старшая, вела себя отчужденно, а маленького Коласа по-прежнему принимали в игры только в том случае, если он соглашался на незначительные роли, — обычная участь младших.

Иногда к нам приходили близнецы, но матушка предпочитала, чтобы я приводила детей в Кейсман-корт. Несколько раз она разговаривала со мной о новой религии. Она хотела, чтобы я приняла эту веру. Я спросила ее, почему.

— Все мои доводы ты найдешь в книгах, — ответила она.

Я улыбнулась. Для нее хороша любая вера. Матушка была готова во всем подражать своему мужу.

Казалось, началась новая эпоха. Правление юного короля отличалось от царствования его отца. Времена изменились Теперь было уже не опасно исповедовать религию реформаторов. Сам король и его ближайшее окружение интересовались ею. Принцесса Мария, которую считали наследницей, была католичкой, но могла взойти на трон только в том случае, если король умрет, не оставив наследников.

Государь часто болел, поэтому его собирались рано женить. По словам Кейт, он уже отдал сердце маленькой Джейн Грей, выбор, охотно одобренный теми, кто желал процветания религии реформаторов.

Годы текли размеренно, иногда до нас доходили слухи о событиях при дворе, но, казалось, они не имели такого значения, как в то время, когда был жив король Генрих.

Его светлость адмирал Томас Сеймур лишился головы. Через некоторое время на эшафот за ним последовал его брат, граф Сомерсет.

«Политика! — думала я. — Из-за ее хитросплетений человек мог быть осыпан высочайшими милостями, а завтра лишиться головы».

Тогда казалось, что все это нас мало касается. Братья Сеймур были мертвы, и правил герцог Нортамберленд. Он женил своего сына лорда Гилфорда Дадли на маленькой Джейн Грей.

— Он сделал это нарочно, — сказала Кейт во время одного из моих приездов в замок Ремус. — Если государь умрет, герцог Нортамберленд попытается посадить Джейн Грей на трон, а это означает, что его сын Гилфорд Дадли станет королем.

— А как же принцесса Мария? Неужели она согласится, чтобы Джейн Грей управляла Англией?