Чудо-юдо, Агнешка и апельсин

— Я вижу, какая она смелая! Чуть что — в квартире мокро от слез.

— А вот и нет. Вчера она плакала, верно, я и сама видела. Просто ей было жаль кошку. Но сегодня, когда потребовалась помощь, она вела себя, как взрослая! За «скорой помощью» хотела бежать. А ведь на улице темно и пустыри кругом…

— Если нужно, я сбегаю… мы вместе с Михалом… — предложил Витек.

— Можем, — согласился Михал.

— Спасибо, не нужно. Завтра вызовем врача. А сегодня и укола хватит. Вот что я еще хочу тебе сказать, Михал. Ведь я — прости меня! — подумала, что это ты съел котлеты.

— Вы? На меня подумали?

— Подумала!.. А Агнешка заступилась за тебя: «Нет! Этого быть не может! Он не возьмет!»

— Правда она так сказала?

— Что же, я тебе сказки рассказываю? Говорю, как есть. Ты уж прости, плохо я о тебе подумала. А вот Агнешка оказалась умнее меня.

— Вот видишь! Вот видишь! — неизвестно чему обрадовался Витек.

— Что? Что я должен видеть? Как вместо друга за меня заступается Агнешка? А ты-то промолчал!! Сдрейфил? И мне ничего не сказал!

— А что говорить? Глупости какие-то! Это же смешно! — И Витек рассмеялся.

— Тебе, конечно, смешно! А мне каково?

Глава X

За обедом Петровский был молчалив и задумчив и, вопреки обыкновению, не рассказывал о том, что делается на работе. Пани. Ирена, разливая в тарелки суп, выжидательно поглядывала на мужа, но, видя, что он продолжает молчать, не выдержала:

— Что ты молчишь? Устал?

— Да нет…

— Что-нибудь случилось на работе? Какая-нибудь неприятность? — забеспокоилась она.

Витек и Геня тоже стали ждать, что он ответит.

— Понимаешь, не знаю, как тебе это сказать… Ты только не волнуйся, выслушай спокойно.

— Ну вот! Недаром мне сегодня приснился плохой сон! Говорила: быть беде!

— Глупости говорила. Весть-то скорее приятная: на месте нашего дома осенью заложат фундамент для нового. А наш — долой.

— Откуда ты знаешь?

— Кассир сказал. Его сестра работает секретарем главного архитектора. Решили взяться за набережную.

— А нас куда?

— О том и речь. Часть квартир в строящемся рядом доме будет готова к осени. Может, нам повезет…

— «Может, может»! — передразнила мама. — У тебя что ни слово, то может! Такие вещи надо знать точно! Надо в жилотдел идти, и немедленно.

— Теперь поздно. Прием уже окончен.

— Тогда завтра! Не откладывая! — горячилась Петровская. — А то квартиры опять получат другие, а мы останемся на бобах. Я с тобой пойду, а то ты с твоими китайскими церемониями ничего не добьешься.

— Хорошо, пойдем вместе. Только не нервничай. Надо будет сказать Чернику, пани Анеле. Жаль, что учительница больна… Шафранцам…

— Всем, всем скажи! Чтобы они нашли дружков? Чтобы лучшие квартиры им достались!

— Каких дружков? Что ты выдумываешь? Делать тебе нечего!

— Ах, я выдумываю?! — Мать энергично убирала со стола. — Хорошо. Поживем — увидим. Но тогда будет поздно. Пойми же наконец, что, только работая локтями, можно чего-то добиться!

— Не только, Иренка! Не только. Ты что же хочешь, чтобы на меня смотрели, как на Рацовского или Пакошку?

— На тебя? — Мать от возмущения не находила слов. — Я этого хочу, я!..

— Вот видишь! Я ли тебя не знаю? — улыбнулся отец. — Сама меня погонишь рассказывать соседям.

— По правде говоря, — мать понемногу остывала, — Шафранцы приютили тебя в тяжелое время. И Черник помогал чем мог… Грудзинская вообще на редкость добрая женщина… Учительница… — Тут мать вздохнула. — Тяжелый у нее характер, но и ей надо помочь. Сама-то ведь не пойдет. Больная…

— Сегодня был врач. — Витек понял, что сейчас самое время вмешаться в разговор родителей.

Петровский вопросительно посмотрел на жену.

— Плохо с ней. Придется прервать работу, — сказала пани. Ирена. — Что-то с легкими. Я всегда говорила, что у нее нехороший кашель. Врач сказал: сильное переутомление. — Петровская пожала плечами.

— Хорошо, что малышка при ней.

— Малышка? Эта малышка работает, как взрослая! Что слепая? И убирает, и стирает, и в магазин за всем ходит. Учительнице ничего не приходится делать. Не понимаю, от чего она переутомилась?

— Не хочешь ли с ней работой поменяться? — спросил не без ехидства муж.

— С удовольствием, только чтоб в школу не надо было ходить, — ответила жена. — Слышать каждый день шум, гам, гвалт — я бы не выдержала. С ума от этого сойдешь!..

Отец от смеха закашлялся. Смеялся и Витек.

— Наша учительница всегда говорит: «Кричите, кричите на переменах, тогда на уроках будет тихо!» — вмешался Геня.

— Слышишь? Их еще уговаривают шуметь!

— Так оно и есть. Дети должны набегаться, напрыгаться. Это же дети. А учителя должны быть снисходительны, терпеливы. Наша, насколько я знаю, особым здоровьем никогда не отличалась. Ты права, Иренка, надо будет ей помочь…

Новость, которую принес Петровский, взбудоражила всех, но каждого по-своему.

Шафранцев она огорчила: даже следа, даже нескольких кирпичей не останется от старого собственного дома.

— Все, Франек! Все! Плохо нам будет в новой квартире, плохо! — вздохнула старуха.

— Что вы такое говорите! — возразила медсестра. — Заживете наконец спокойно. Неужто это плохо? А я так рада, так рада, что слов нет! Комнату красиво обставлю. Мебель куплю в рассрочку. У меня есть кое-какие сбережения на книжке. Для первого взноса вполне достаточно. Для задатка.

— Задатка? Слышишь, Франек! А где мы возьмем деньги на задаток?

— Напишите невестке! — подсказала медсестра.

— Невестке? — с горечью произнесла пани Леонтина. — Зачем мы ей нужны?

— Не говори так, Леоня, — стал утешать жену старик и пояснил медсестре: — Невестка выходит замуж. На днях мы получили от нее письмо.

— Замуж? А что же будет с внуком?

— Внук уезжает работать в другой город.

— Внук, говорите, внук… — со вздохом продолжала старушка. — Ни разу ни слова нам не написал. Невестка пишет, что он польский язык почти забыл и стесняется писать…