Чудо. Взгляд орла – душа волка

– Да, – согласился я. – И позвони Максиму.

Выйдя за приделы «Каратэ клуб», я поехал на скейтборде условно домой, с мыслью о том, что стоит исправить ситуацию с Владой. «Смогу ли вообще разговаривать с ней, когда увидимся снова… » – размышлял я, наблюдая за небом.

Становилось темно. Облака рассеялись. За море, вместе с солнцем, уходили остатки света и тепла. Я проехал «Спортивную» набережную, двигаясь в сторону остановки. Кит быстрым шагом следовал за мной. Успев запрыгнуть с псом в «31» автобус, я оглядел глазами салон.

Как всегда духота и жарко висела в нём! Окна были закрыты. Причёски боялись повредить, наверное, а чуть откроешь, начинали бухтеть как паровозы те. Последние места свободны не были заняты, правда из-за сладкой парочки, которая не отстранялась, друг от друга в порыве поцелуев, желание отпало идти в конец автобуса. Так хотелось сказать: «Да нагни ты её уже, не видишь, как хочет тебя! Лижитесь как коты те. Тьфу!»

Вот потому я решил, постоять у двери, периодически оглядывая, свободные и не свободные места. Заметив бабушку, она зашла вместе с нами, я подошёл к парню, который выглядел баран бараном и наглым козлом. Я ещё запомнил взгляд его, когда бабушка подошла и попросила у него место, ссылаясь на то, что: «Ноги болят», – а тот наушники не снимал. В автобусе, по отношению к водителю, сидели пожилые люди, и в возрасте: им ведь тяжело идти на задние места.

– Эй, – толкнув жлоба в плечо, сказал я.

– Чего надо?! – отозвался недовольно тот, снимая наушники, не переставая жевать жвачку.

«Ну и рожа, – подумал я. – Как чмо то вырядилось. Это так модно? Тогда, я балерина. Я же гибкий, почему я не могу быть ею?» Вот и тут та же история – эксперт попрактиковался над его образом. А может всё гораздо хуже, он и есть сам дизайнер своего лука (петрушка и чеснок в одном флаконе, миксер мне в глаз!) как говорят многие.

Хорошо, что Серёги рядом не было рядом. Он таких модных парней на дух не переваривает, в прямом и переносном смысле. Вышвырнул бы в окно и раздел. «Лучше голым пусть ходит и подумает над своим нарядом: какая разница с одеждой или без, так и так страшно будет смотреть на него», – как говорил всегда брат.

Мало того, что трико обтягивали худые куриные ноги, чёрные кеды лучше выглядели! Майка с дырой у груди, и какая-то бахрома висела у подола, а на ней принт в виде чего-то несуразного. Сверху куртка или кофта, не разобрал, что – тряпка да тряпка, с очередной бахромой и норками (дырки модные). На голове бейсболка. Из-под неё выглядывали тёмные или серые глаза. Не поймёшь или обкурился, или действительно из-за пелены во взгляде перестал замечать, что вокруг него происходило.

– Бабуле уступи место, – настаивал я. – Ты молодой, постоишь.

– А буду ходить, постарею, как она, – ответил парень, окинув меня сердитым взглядом. – И вообще, мужик, тебе больше надо? Что, нет больше, кого доставать?

– Ты надпись на окне видишь?

Я указывал пальцем на красные буквы «Места для инвалидов и пассажиров с детьми». Тёмные глаза не понимали что делать – то ли читать надпись, то ли не отводить с меня взор. Тем не менее, я выгнул пальцы, на правой руке, ему, в обратную сторону

– Вот если не встаешь, сделаю инвалидом, и скажу, что так и было, – предупредил я.

С такими идиотами, только так и разговаривать! Паренёк скорчился пополам от боли. «Вот так вот, хорошо тебе? – хмурился я. – Сейчас поговорим». Я не проявлял милосердия, наблюдая за ним сверху-вниз, наклоняясь к лицу.

– Ты мою вежливость за слабость не принимай, – сказал ледяным тоном я.

Несколько пассажиров обернулось, но не стали мешать: понимали, что к чему.

– Ай! – прошипел тот. – Да понял-понял!

Я отпустил руку, отходя в сторону. Модный подскочил с места.

– Садитесь, бабушка! – рычал с любезностью он, выходя на остановке «Цирк».

«Пинка бы тебе дать, да руки марать не хочется!» – вдогонку ему, слал мысленно я. И точно, парень запнулся, когда выпрыгнул с автобуса. Удержав равновесие, он обернулся в сторону меня, и со всем своим злобным видом, скрылся в толпе новых пассажиров.

– Спасибо, сынок, дай бог, тебе здоровья, – охая, благодарила бабушка, садясь на свободное место.

– Не за что, – ответил я. – Вы до какой остановки?

– До «Спортивной», – одевая очки, ответила она. – Ой, а не вы ли учитель моей девочки?

Я вскинул вопросительно бровь, а в голове «ни бум-бум» и задал вопрос:

– Это которой девочки?

– Ильиной, – уточнила с улыбкой бабушка. – Она говорила, что вы красивый и не ошиблась.

Я незаметно прочистил горло – оно как наждачная стало бумага, и нахмурился.

– Ой, да бросьте.

Бабушки всё расскажут. Любопытство проснулось во мне. Ну, ещё бы…

– Что, впрямь так и сказала? – сев рядом с бабушкой Влады на пустое место, интересовался я.

– Влада не ожидала, что так отреагируете на её проблемы со здоровьем, – она выражала мимикой удивление и не довольство одновременно. – Говорит: «Ба, ты представляешь…» – и понеслось!

Я не сдержался и робко улыбнулся от голоса бабушки. В груди укололо. Да-да…

– Простите, пожалуйста, если был прямолинейным… – каялся искренне я.

– Всё хорошо, не переживайте.

Я немного расслабился, услышав уверенность в голосе бабушки и спросил:

– Вас как зовут?

– Диана Аркадьевна, – представилась та. – А вас, Димитрий Витальевич, я в курсе.

Бабушка Влады выглядела, так же как и разговаривала: по-простому, брюки тёмного оттенка, как и блузка с серой курткой, босоножки или сланцы – я не понял, если честно, но видел такую обувь. На левом плече висела сумочка под тон обуви: светлая. Внешность схожа с моей бабушкой Агнией, правда у Дианы Аркадьевны бёдра немного шире и походка интересная, как у мишки косолапого.

– Диана Аркадьевна, – обратился вежливо и осторожно я, – скажите, как давно начались проблемы со здоровьем у вашей внучки?

– Да как сказать… – у бабушки поникли плечи, когда погрузилась в недолгое молчание. – Нужно делать операции, только клиники наши не берутся за неё, кормят тем, что надо было раньше, ещё в детстве делать. А тогда говорили, что надо подождать, когда повзрослеет.

– Не поймите меня не правильно, я интересуюсь лишь потому, что, Влада учиться у меня.

Я не заметил, как положил руку на сердце. «Снова дедушки жест…» – вздохнул я. Ты похож на него, и не отрицай этого.

– Да я всё прекрасно понимаю, Дима, – обратилась ко мне с печалью в голосе бабушка, – вот и я говорю, что тяжело девочке с такой болезнью. Она говорит, что: «Мне проще что-либо делать, а не писать».