Чудо

— Нет, но если бы я знала…

— Ничего страшного. Позвольте, я расскажу вам все по порядку. Утром мистер Клейтон почувствовал себя плохо и позвонил дежурному администратору, попросив о помощи. Оттуда позвонили доктору Берье в Медицинское бюро, и тот сказал, что в Лурде как раз находится специалист по саркоме из Парижа. Он имел в виду доктора Поля Клейнберга, у которого работаю я. Поскольку доктор Клейнберг в это время уехал в аэропорт, чтобы встретить прилетевшего на самолете коллегу, а заодно и меня, до него не дозвонились. Тогда доктор Берье разыскал в Лурде местного врача — доктора Эскалому, который и находится сейчас у мистера Клейтона. Доктор Клейнберг, встретив нас в аэропорту, довез меня до отеля, а сам уехал куда-то посовещаться с коллегой — не знаю, куда именно. Я тем временем обнаружила в нашем отеле послание от доктора Берье доктору Клейнбергу. Поскольку у меня нет ни малейшего представления, где сейчас может быть доктор Клейнберг, я решила отправиться прямиком в больницу, чтобы увидеть, что здесь происходит, и дожидаться доктора Клейнберга.

— Я вам очень благодарна,— проговорила Аманда.— Но скажите, что сейчас с Кеном?

— Его осматривают, устраивают поудобнее, пока не приехал доктор Клейнберг.— Чуть склонив голову набок, Эстер изучающе посмотрела на Аманду.— Могу я быть с вами откровенной?

— Ради бога, скажите мне все, что можете.

— Могу сказать только одно, но вы, наверное, и сами это знаете. Я видела множество подобных случаев и знаю, что единственная надежда мистера Клейтона — хирургическая операция. Я уверена, что доктор Клейнберг подтвердит эту необходимость. Но боюсь, доктор Клейнберг преуспеет не больше моего, когда начнет обсуждать этот вопрос с вашим мужем. Я пробовала говорить на эту тему. Ваш муж отказывается.

— Он все еще отказывается от операции? Даже сейчас?

— К сожалению, он не хочет и слышать об этом. Он вручил свою жизнь Деве Марии и ее целительной благодати. Однако… Простите меня, если вы верующая…

— Как раз наоборот.

— Однако Дева Мария не тот специалист, которому я доверилась бы в столь тяжелом случае.

— Целиком с вами согласна,— с жаром подтвердила Аманда.— Я каждый день изо всех сил пытаюсь уговорить Кена вернуться в Чикаго и лечь на операционный стол. Но мне так и не удалось убедить его.— Она дотронулась до желтого конверта, лежащего у нее на коленях, хотела что-то сказать, но передумала.— Теперь у меня, кажется, есть средство заставить его немедленно согласиться на операцию. Именно поэтому я хотела бы увидеть его сию же минуту.

— Миссис Клейтон, вы не сможете поговорить с ним ни сию же минуту, ни еще какое-то время после. Когда я выходила к вам, мистеру Клейтону давали снотворное. И сейчас он, должно быть, уже спит глубоким сном.

— Когда он проснется и я смогу с ним побеседовать?

— Полагаю, не ранее чем через пару часов.

— Тогда я останусь ждать. Я хочу быть здесь, когда он проснется.

Эстер встала с дивана.

— Оставайтесь, если хотите. Я дам вам знать, когда проснется мистер Клейтон.

Оказавшись в одиночестве, Аманда откинулась на спинку дивана и тихонько забарабанила пальцами по конверту с копией дневника Бернадетты. От этого ей стало спокойнее. Перед ее мысленным взором предстал Кен после операции — снова здоровый и полный сил. Она увидела себя рядом с ним на их свадьбе, потом представила их медовый месяц в Папеэте [38] , а затем, несколько лет спустя, и их первенца — сына.

Аманда закрыла глаза, чтобы забыть обо всем, кроме сладких образов, которые рисовало ей воображение. Она попыталась было открыть глаза, но веки стали тяжелыми и глаза закрывались сами собой. Ее усталое тело понемногу расслабилось, и женщину охватила дремота.

38

Главный город острова Таити в Тихом океане.

Она не знала, сколько времени проспала на диване в комнате ожидания. Ее разбудила чья-то осторожная рука, дотронувшаяся до плеча.

Спросонья Аманда заморгала глазами и прищурилась, чтобы разглядеть, кто ее разбудил. Перед ней стояла медсестра по имени Эстер и ласково улыбалась. Аманда огляделась. В комнате горел свет, а в окнах сквозь жалюзи проступала тьма. Была уже ночь.

Внезапно вспомнив, что случилось и где она находится, Аманда стряхнула с себя остатки сна и выпрямила спину.

— Который час?

— Двенадцатый. Скоро полночь.

— А теперь я могу увидеть Кена?

— Нет, сегодня не получится. Он проспит всю ночь. Доктор Клейнберг приходил после ужина взглянуть на него. Говорит, мистеру Клейтону нужен отдых — это для него сейчас самое лучшее. Ночью его тревожить нельзя. Утром доктор Клейнберг придет снова. Тогда мистер Клейтон уже проснется, и вам позволят с ним повидаться. Я решила сказать вам об этом сейчас. Отправляйтесь-ка в гостиницу и хорошенько выспитесь.

— Пожалуй, у меня нет иного выбора.— Аманда с трудом поднялась на ноги.— Когда мне лучше прийти к Кену?

— Думаю, в полдесятого будет в самый раз. К тому времени доктор Клейнберг завершит осмотр.

— Я приду раньше. Спасибо вам за все.

Выйдя из больницы и сев в свою взятую напрокат машину, Аманда осознала, что все еще держит в руке желтый конверт с фотокопией дневника Бернадетты. Тут ей пришла мысль: уж если Кену все равно не удастся прочитать эти записи до утра, то можно принести ему завтра другую копию из тех, что лежат в гостиничном номере, а эту поскорее передать Лиз Финч. Лиз получит такую тему, какая у журналиста бывает раз в жизни. Подобной помощи она вполне заслуживает.

Вместо того чтобы поехать сразу в гостиницу, Аманда сделала крюк, чтобы заскочить в палатку для прессы. Она припарковала автомобиль у границы территории святилища. В этот поздний час улицы Лурда были практически пусты. С конвертом в руке Аманда подошла к палатке, откинула полог входа и шагнула внутрь.

Внутри палатка была ярко освещена. Но работали там всего три корреспондента. За столом Лиз Финч никого не было. Его хозяйка наверняка видела уже не первый сон, поэтому Аманда решила оставить свой подарок Лиз на столе вместе с короткой запиской.

Подойдя к столу, она присела на крутящийся стул, нашла красный карандаш и крупными печатными буквами написала на желтом конверте:

«ДЛЯ ЛИЗ ФИНЧ, АПИ.

ЛИЧНО И ОЧЕНЬ ВАЖНО»

Затем Аманда отыскала листок бумаги для заметок и торопливо нацарапала на нем:

«Дорогая Лиз!

В Бартре я наткнулась на золотую жилу. Здесь копия купленного мною дневника Бернадетты — та его часть, которой не видела церковь. Почитай. Из этого может получиться новость года — прославишься. Только не делай ничего, пока не поговоришь со мной. Я сообщу тебе все детали. Кен сейчас в больнице. Буду у него в девять тридцать. Думаю, что смогу встретиться с тобой в отеле около одиннадцати.

Твоя Аманда».

Перечитывая свою записку, Аманда засомневалась, стоит ли ее оставлять на виду у всех на столе Лиз. У других репортеров, которые работают с Лиз за одним столом или просто проходят мимо, может возникнуть искушение прочитать, а то и конфисковать дневник. Интересно, а где Лиз получает свою личную почту? Задавшись этим вопросом, Аманда осмотрела внутренность палатки более внимательно. И увидела то, что проморгала, когда входила сюда. У палаточной стены стройными рядами стояли ящики, напоминающие банковские ячейки. Их было много, наверное, несколько сотен. Перед ними чуть сбоку устроилась охранница, плотная женщина средних лет в униформе; она сидела за массивным столом и читала книгу.