Чудодейница
Шрифт:
— Барышня, окстись! Не смей волоса чесать! — не выдержал молчания домовой, дёрнулся так, что чуть не подпрыгнул.
— Не пугай, Савелий! И давай договоримся, я — Юля, а не барышня. Нет, барышня, конечно, но давай без реверансов. Сама понимаю, что не просто так она тут лежит. Я думала, тут какой-нибудь артефакт должен быть…
— А чем тебе гребень не ар…тифакт? Наперёд рукопись прочти, авось Лизавета чего про него бают. Вестимо, чародейский артифакт!
— У моей бабушки была такая же древняя гребёнка. Говорила, что от её бабушки ей досталась… Ой, а её бабку-то на деревне ведьмой прозвали… Ой-ё-ёй… Не от неё ли мне ведьминская способность передалась, которую Елизавета увидала?
— Спать ложися. Утро вечера мудренее. И это… Завязывай со столовкой! Будешь
— Экологической. Савелий, откуда такие познания? — чуть не засмеялась Юля.
— Дык, старался запомнить. Для Лизаветы-голубушки, — на лице домового проявились эмоции грусти.
Девушка поругала себя за несдержанность и постаралась её загладить:
— Спасибо, тебе, дружочек! По жареной речной рыбке ужасно соскучилась… А зачем тогда тебя Елизавета кашкой подкармливала, раз ты сам такой искусник готовить?
— Ну, дык, оне не кашку… Уважение иной раз оказывали. Так у нас, домовых, принято уж. Конфекты шоколадные с какавой заморской. Не умею я сам такое. До сладкого охоч… А ишшо… — бас Савелия просел до шёпота, — а ишшо я фантики собираю…
— Ах ты, сластёна! Тогда и я тебе буду уважение оказывать, традицию нарушать не станем, — душевно улыбнулась Юля, — я тебе вазочку у себя в комнате на стол поставлю. По секрету скажу, я тоже люблю шоколадки. Буду их на двоих покупать, угощайся без стеснения. Ну, давай, до завтра, что ли…
***
Вечером, когда девушка вернулась с работы, её перехватил сосед Марат:
— Вскрыли твою комнату-то!
— Как это? Ключ же должен быть только у меня! На каком основании?
— Да не, не твою, а ту, которой ты интересовалась. На кухне.
«Вот это чуйка у меня стала!» — подумала девушка и спросила:
— И что там?
— Да рухлядь разная.
Зайдя в кухню позднее, Юля увидела, что в дверь врезан новый замок. «Значит, ключик теперь просто память о пережитом… Замочек жалко, всё-таки старинный. Без ключа его, наверное, выбросили. И тайником больше не воспользоваться… А вдруг можно было его перенести к себе? Эх, не догадалась, может, и получилось бы».
От горестей её отвлёк восхитительный аромат свежепожаренной рыбы! На конфорке плиты стояла сковорода с несколькими румяными окунёчками, даже пар ещё шёл. «Ах, Савелий! Не забыл». Организм требовательно заурчал. Чтобы не искушать соблазнительным запахом соседей, Юля сразу начала есть, да что там — буквально набросилась! Прямо руками, со сковородки, едва поставив её на стол. Такую рыбку ей доводилось есть, когда ещё дедушка был жив, и зачастую тоже не из тарелки. В полной мере вкусив удовольствие, закинула сковороду в мойку, намереваясь поскорее помыть, но та исчезла и через секунду появилась рядом, на столешнице, чистейшая. «Ну и затейник!»
— Спасибо, Савелий! — сказала девушка с чувством и подошла к блюдечку в углу, чтобы положить туда пару шоколадных конфет в красивых фантиках, специально сегодня выбирала. Конфетки так же исчезли, как несколькими минутами раньше сковорода.
Вернувшись в комнату, Юля достала из сумки-рюкзачка и распаковала небольшую винтажную керамическую конфетницу, которую заполнила доверху и поставила на стол. Конфеты, как на кухне, не исчезли, но парочкой Савелий явно полакомился.
***
Старинная книга оказалась нечитаемой… Возможно, Елизавете такое письмо было знакомо, но Юле показалось абракадаброй. Шрифт напоминал кириллицу, но отличался от найденных в интернете образцов славянской вязи. Надо было искать специалиста-языковеда и переводить на современный язык. Только как бы не выдать причину своего интереса. Обнародовать сокровище Елизаветы девушка пока не собиралась.
Непонятно, почему в тайнике хранилась обычная художественная книжка, из-за названия, что ли? Картинки не говорящие. Люди в странных одеждах, то ли шуты, то ли короли… «Но шрифт хороший, после дневника прочитаю», — подумала исследовательница и отложила пока эту находку на кровать.
Дневник следовало прочитать в первую очередь, вдруг там разгадка всех загадок, которые появились с принятием Елизаветиного дара. Но Юля застряла на первой же странице. Не просто оказалось читать рукописный текст в дореволюционной орфографии. Строчки были ровные, как будто по линейке написаны, и почерк у молодой Лизы округлый и разборчивый, но он оказался слишком мелким для комфортного чтения. Без особого сожаления Юля отложила дневник, ведь без внимательного осмотра остался ещё один предмет из тайника, который назойливо притягивал к себе внимание.
Девушка встала с кровати, включила свет, взяла аксессуар в руки и стала внимательно рассматривать. Гребёнка казалась самой обычной, закруглённой. Когда-то это галантерейное приспособление помогало женщинам держать волосы в порядке, чтобы не растрёпывались. Основа гребёнки не восхищала особой красотой, украшенная лишь волнистым краем, но она приятно ощущалась в руке. «Это же не пластмасса, а настоящий черепаховый гребень!» Старинная поделка манила Юлю почувствовать её на своей голове, никогда ведь прежде не пробовала… Не было рядом осторожного Савелия, и девушка, не осознавая своего безрассудства, провела гребёнкой по волосам, пока та крепко не зацепилась за них.
«Ну, и ничего со мной не случилось! Хотя… кажется, или нет… вроде, воздух стал другим, и немного посерело… Или повечерело? Обои другие!»
Привычного плафона на потолке не было, вместо него на небольшом круглом столике, который заменил тумбочку, на скатерти стояла симпатичная пузатая лампа с абажуром. Кровать на том же месте, но другая, с металлическими спинками. Не только тумбочка, пропали стол, гардероб, ещё некоторые вещи — утюг, ноутбук, Юлина сумка и… «Коробки и книг нет!» Юля на миг испугалась за гребёнку, но нащупала её в своих волосах.
Вдруг появилось понимание: «Теневая сторона нашего мира! Елизаветина подсказка, не иначе. Значит, вот так будет приходить память чудодейки? Когда потребуется? А чудодейница — лучше звучит! — совсем некстати подумала девушка. — Ну, посмотрим, как же выглядит эта теневая сторона», — и подскочила к окну. Окно не было пластиковым! По бокам висели собранные на ленточки шторки. Выглянула на улицу.
Москва. Здания, те же самые, которые она видела ежедневно, стали неузнаваемыми. Крыши прежде были покрыты декоративной черепицей, стены покрашены. Сейчас кровли металлические, а на стенах видна кирпичная кладка. Окна дворового фасада Сандуновской бани не разделены на клеточки стеклоблоков! Проход внизу совсем пустой. Но одного проходившего человека Юля сверху заметила, не поняла только, мужчина это или женщина. «Как на изнанку Москву вывернуло! Обзора маловато. А выйду-ка на улицу».
Лифт ни капельки не изменился, но ехать на нём девушка не рискнула, вдруг застрянет, пробежалась по лестнице. Прежде, чем открыть входную дверь, глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, распахнула створки и очутилась на вечерней улице.
На соседнем здании пропал логотип ювелирной фабрики, и отделка другая. Да в каждом доме виднелись изменения. «Как будто девятнадцатый век!»
«Путешественница во времени» пошла от дома в сторону Неглинной, попутно приглядываясь к немногочисленным людям. Одеты они были вполне современно, но буквально у каждого светился тот самый абрис, но значительно ярче и больше, чем она встречала раньше! Вдруг Юля осознала несерьёзность своей выходки — неподготовленная, ничего не знающая, и в чужом пугающем мире! Это тоже Москва, но совсем другая! Стало казаться, что на неё обращают повышенное внимание. Начала ловить на себе то один взгляд, то другой, не мимолётные, а заинтересованные. И тут по-настоящему испугалась! Быстро выдернула гребёнку из волос и тотчас же очутилась в своей комнате, в своём мире. Происшествие оставило неприятный осадок. Да какое там! Юля не могла ни читать, ни делать что-то другое, ходила по комнате, всхлипывала и, как заведённая, бормотала: