Чудовища не ошибаются
Шрифт:
Я начала посасывать член Влада и совершать возвратно-поступательные движения, имитируя половой акт. Руками осторожно ласкала мошонку, сжимала, поглаживала.
— Леся-я-я…
Ой. Удивительно ощущение — когда конфета увеличивается у тебя во рту. Да так стремительно…
Судя по хриплому рыку Разумовского, ему нравилось. Я ускорила движения, сильнее заработала языком, лаская уздечку и набухшие вены. Старалась заглотить член как можно дальше, двигала головой и… сама возбудилась.
— Леся… чёрт… — Влад схватил меня за голову и начал помогать, толкаясь в мой рот. Я почувствовала,
Я была совершенно согласна с этим утверждением. Надо же — доставляя удовольствие тому, кого любишь, и сам получаешь это удовольствие. Словно ощущаешь то же, что и он.
Член Влада становился всё больше и твёрже, и мне становилось всё труднее принимать его. Я уже не двигала головой — Разумовский двигался сам. Только открывала рот — и он врывался в него на всю глубину, и обратно, а потом опять врывался…
Когда у меня уже начало немного болеть горло, Влад вдруг схватил меня за волосы, в последний раз вошёл — очень глубоко, достав до гортани — хрипло выругался и кончил.
Пару секунд я колебалась, глотать или нет. Но мне совсем не хотелось обижать Разумовского, так что я всё проглотила.
Между тем Влад вдруг тоже опустился на колени, не переставая держать в своих ладонях мою голову, и впился в мои губы. Я почти сразу забыла о том, что у меня на губах должен быть его собственный вкус — так он классно целовался…
— Леся, — прошептал Разумовский, — спасибо за подарок.
— Тебе понравилось? — спросила я тихо и вновь начала краснеть. — Я просто подумала, что должно понравиться…
— Очень понравилось. — Он поцеловал меня ещё раз и добавил: — Но теперь я тебе кое-что должен.
— Что? — не поняла я.
— То же самое, — ответил Влад и подмигнул.
Ой, мамочки…
Поработать вечером он тогда так и не смог. Сел со мной на диван, обнял, прижал к себе — и затих.
Так и сидел — молча, только вздыхал иногда и по волосам поглаживал. И я не решилась ему мешать, чувствуя — Влад так отдыхает.
Я полностью растаяла в его руках и даже почти уснула, когда он вдруг спросил:
— Лесь… поедешь ко мне?
Я выпрямилась, посмотрела внимательно на Разумовского…
Серьёзный. Неужели хочет… но зачем? Я ведь и так отдаюсь ему в любой позе и на всех поверхностях…
— Я… не знаю…
— Ты должна быть дома, да? — Влад понимающе улыбнулся. — Хорошо, я отвезу тебя.
— Ну… — я задумалась. — По идее, сегодня не обязательно. Я просто… никогда раньше не ночевала вне дома. Наверное, надо предупредить родителей?
— Наверное, — он кивнул, и глаза его радостно заблестели. — Позвони им, Лесь. А я пока отпущу шофера. Поедем на метро.
Меня кольнуло обидой. Конечно, это было правильно — не нужно вмешивать посторонних, но…
Просто это ещё одно напоминание о том, кто я для Разумовского.
Я вышла в приёмную, взяла свой мобильник. Набрала мамин номер и глубоко вздохнула, приготовившись удивлять её.
— Алло.
— Мам, это я.
— Ты где, Лесь? Выходишь уже?
— Нет. Мам, я… сегодня не приеду домой.
Молчание.
— Как это? — протянула мама с недоумением.
— То есть, я
хотела сказать… Можно мне не приезжать? Если что-то нужно, я тогда…— Нет-нет, — быстро сказала мама. — Конечно, не приезжай.
— А… как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, Лесь. И папа тоже. А завтра ты?..
— Нет-нет. Завтра я домой. Просто…
— Не надо, — мягко оборвала она меня. — Не придумывай ничего. Расскажешь, когда будешь готова. Я тебе доверяю. У тебя всегда была голова на плечах.
Эх, мама… Раньше — может быть, и была.
Но теперь я — Почти Безголовая Леся.
А может, и не почти, а совсем…
Влад жил недалеко — на метро от офиса двадцать минут. Возникал вопрос, зачем ему вообще машина с шофёром?
Я уже собиралась задать этот глупый вопрос, как вдруг вспомнила, что Разумовский не кто-нибудь, а генеральный директор. Статус, блин…
Я никогда раньше не была в подобных элитных домах, поэтому теперь с интересом оглядывалась. В принципе, ничего особенного, просто всё больше и чище.
Широкая металлическая дверь, тихий щелчок замка, поворот дверной ручки — и вот, я уже в святая святых.
Влад зажёг свет, и я осмотрелась. Да-а-а… Наверное, только одна прихожая — как вся наша с родителями квартира. Высокий потолок, стены светло-бежевые, пуфики кожаные, шкафы деревянные, двухцветные — беленый дуб и венге — на полу плитка, напоминающая камень, и картины на стенах. Хорошие картины, явно не его сестра рисовала.
Разумовский помог мне снять куртку, повесил её в шкаф.
— Держи тапочки, — сказал он и поставил передо мной мягкие тапочки голубого цвета. Женские. Я смущённо покосилась на них и, кажется, даже слегка покраснела. Влад улыбнулся и покачал головой. — Леся. Если хочешь знать, эти тапочки носит моя мама, когда приходит в гости. Больше никто.
Это была глупая реакция, знаю. Но ревность — великая сила…
Я нацепила тапочки и в нерешительности застыла посреди прихожей.
— Проходи в комнату. Направо.
Я кивнула и сделала, как он сказал.
Комната, конечно, оказалась ещё больше прихожей. Намного больше. Огромный диван, напротив — такой же огромный телевизор. Боюсь даже представить, сколько стоит подобный телек…
Куча книжных шкафов и — ух ты! — аквариум. Мне всегда хотелось рыбок…
В общем, пока Влад чем-то гремел на кухне, я завороженно наблюдала за золотыми рыбками. И только когда он вошёл в комнату и поставил на журнальный столик две чашки с чаем и вазочку с конфетами, оторвалась от этого увлекательного занятия.
— Знаешь, я тут подумал, — Разумовский нерешительно посмотрел на меня. — Может, пиццу закажем?
— Опять итальянское? — я улыбнулась. — Я не против. Я, правда, могу что-нибудь приготовить…
— Чтобы приготовить, надо иметь продукты, — возразил мне Влад. — А у меня там пусто. Вот конфеты есть. И хлебцы. Но я сомневаюсь, что из подобных ингредиентов получится вкусный салат. А пиццу за полчаса привезут, я одну контору знаю…
Разумовский плюхнулся на диван и достал свой дьявольский планшет. Я нерешительно села рядом — и охнула, когда он притянул меня к себе и ткнул пальцем в экран.