Чудовища рая

— Я не могу выйти отсюда по собственному желанию? — воскликнул наконец Даниэль. — Вы держите своих пациентов взаперти?

— Мы никого не держим взаперти. Вы вольны уйти, когда вам вздумается. Я всего лишь запираю дверь, чтобы нашему разговору не помешали. Однако, Макс, мы еще не закончили. Честно говоря, сегодня вы меня несколько расстроили.

— Расстроил? — Он опять обернулся. — От вас сбежал один из пациентов. Вам следует побеспокоиться о нем. Объявите его в розыск, что ли. Возможно, с ним что-то случилось, вам не приходило в голову? Вы ведете себя крайне безответственно, вот что я вам скажу. А теперь, может, выпустите меня?

— Ну конечно. Надеюсь, как-нибудь в другой раз мы продолжим наш разговор. Может, чего и добьемся.

Гизела встала и направилась к столу.

Вешалка для одежды, пожалуй, действительно стоила внимания. Она была изготовлена из необработанного дерева и совершенно не вязалась с прочей мини-малистичной обстановкой кабинета. Всмотревшись в вещицу повнимательнее, Даниэль различил на ней две вырезанные очень тонкие фигурки, прижавшиеся спинами друг к другу. Согнутые руки они накрепко прижимали к телам, зато пальцы их выворачивались наружу крючками, и как раз на одном из них и висело пальто врача. Два вытянутых лица смотрели в противоположные стороны. Одно из них выглядело спящим, с закрытыми глазами и ртом, а у другого рот был широко раскрыт, словно в крике.

Даниэль как раз собирался прокомментировать необычную вешалку, но тут раздался щелчок замка. Он снова взялся за ручку, и дверь на этот раз отворилась.

— До свидания, Макс, — бросила Гизела Оберманн из-за стола. — Всегда буду рада принять вас снова, когда у вас возникнет желание.

В кабине лифта Даниэль отвернулся от собственного отражения и прижался лбом к холодной стеклянной стенке. Мраморный пол вестибюля с зелеными насаждениями в декоративных вазонах становился все ближе по мере того, как лифт спускался. Почему же Макс указал неверную дату рождения? И не решил ли он оставить клинику навсегда?

Внезапно ему вспомнилась мораль рассказанной братом истории об адском паромщике: посади за весла кого-нибудь другого.

В «Пивной Ханнелоры» тем вечером было людно, и Даниэлю пришлось устроиться за большим столом, где уже сидело несколько человек.

Вскоре начала выступление Коринна. На этот раз она была не в крестьянском костюме с колокольчиками, а вырядилась морячком: расклешенные брюки, блуза с воротником в голубую полоску и бескозырка с идеальным шариком помпона. Ее аккомпаниатор с аккордеоном предстал перед публикой в образе капитана в белом кителе и фуражке. На этот раз дуэт исполнял немецкие матросские песни, однако представление оставалось таким же незамысловатым и очаровательным, как и прошлое с колокольчиками.

Даниэль сидел за тем же столом, что и в свой первый визит сюда, в самом углу зала, и потягивал уже вторую кружку пива. В тусклом свете стеклянные листочки на подсвечниках мерцали желтым и красным и удивительно походили на настоящие осенние листья. Народу собралось действительно много, и уж кто-нибудь из них да сможет его подбросить, размышлял Даниэль. И как можно скорее, чтобы в клинике ничего не прознали.

Глаза Коринны бегали туда-сюда под ее шоколадно-коричневой челкой, прямо как у персонажей с двигающимися глазами на шуточных открытках. Вразвалочку, словно перебираясь по палубе в шторм, девушка подошла к столу Даниэля и стала петь как будто единственно для него. В тусклом свете свечей он разглядел ее макияж: голубые тени на веках, доходящие почти до самых бровей, словно крылья экзотической бабочки.

Буквально загипнотизированный, он слегка коснулся ее руки. Коринна подмигнула и вернулась к аккордеонисту.

Насколько близко она знакома с Максом? Поможет ли она ему найти машину, если ей объяснить сложившуюся ситуацию?

После представления Даниэль ожидал, что девушка снова подойдет к нему, однако она скрылась в заднем помещении пивной и больше не показывалась.

Когда часы с кукушкой возвестили половину двенадцатого, люди начали расходиться. Даниэль вышел наружу и под холодным дождем поспешил к клинике. Большинство посетителей, как он заметил, направлялись в ту же сторону.

Едва лишь он отпер дверь коттеджа, как слева из темноты донесся голос:

— Любишь гулять допоздна, да?

За тлеющим огоньком сигареты различался массивный силуэт соседа.

— Рад, что ты вернулся, Марко. Как здоровье? — Ответа не последовало, и Даниэль продолжил: — Я всего лишь спускался в деревню попить пивка.

Марко тяжело и шумно сопел носом, больше походя на старую собаку, нежели на человека. Он прятался от невидимого дождика под навесом крыши.

— Поступай как нравится, — прошипел сосед. — После наступления темноты лично я никуда не хожу. Не хочу рисковать.

— Что ж, разумно. Спокойной ночи.

Интересно, подумал Даниэль, а ходит ли он вообще куда-либо по своей воле? Вечно сидит как приклеенный к стене своего коттеджа.

Он включил компьютер, открыл почтовый ящик и кликнул по письму Коринны недельной давности. Затем принялся набивать запоздалый ответ:

Мне очень понравилось твое выступление сегодня вечером. Классная из тебя получилась морячка.

Твое приглашение на пикник все еще в силе? Если да, с удовольствием выбрался бы с тобой куда-нибудь, и поскорее.

Прости за задержку с ответом. У меня возникли сложности. Объясню позже.

Поколебавшись мгновение насчет подписи, он в конце концов напечатал:

Макс

Стоило ему отправить письмо, как в дверях показалась хозяйка:

— Все в порядке, Макс?

— Я уже объяснил вашей коллеге, что я брат Макса. Вам что, не передали этого? — огрызнулся Даниэль.

— Что-то не припомню, — жизнерадостно отозвалась девушка. — Вам что-нибудь требуется, чтобы заснуть?

Она открыла наплечную сумку и принялась копаться в ее содержимом.

— Нет, спасибо.

Тут пикнул компьютер, и Даниэль повернулся к нему. Это пришел ответ от Коринны.

Он торопливо открыл письмо, оказавшееся коротким, но однозначным:

Приходи завтра в девять утра к колодцу.

25

Холодный прозрачный воздух пах очень знакомо, прямо как давным-давно в детстве, но Даниэль никак не мог определить, что это за запах. Когда же воспоминание наконец-то вырвалось из подсознания, он понял, почему аромат сбил его с толку. То был запах снега — в середине июля, естественно, совершенно неуместный. Трава на лугах так и лучилась зеленым цветом, испещренным красными точками клевера и синими колокольчика.

Однако, когда он посмотрел на прозванную им Стеной гору с вытравленными фигурами, что высилась на другой стороне долины, оказалось, что ее еловая бахрома из зеленой превратилась в белую. А когда взгляд его переместился от луга выше, он обнаружил, что и Карьер уже не выглядит унылой разработкой камня: теперь его верхние склоны искрились, словно россыпь сахарной пудры.

Вчерашний дождь выпал в горах снегом. Зрелище было прекрасным и удивительным.

Коринна повела его по тропинке, огибающей долину. На ней был толстый зеленый свитер, над ушами в волосах заколки. У колодца Даниэль даже с трудом ее узнал. Едва лишь завидев его, девушка отрывисто кивнула и, не говоря ни слова, тут же тронулась в путь. Он нагнал ее, и вместе они вышли из деревни.