Чудовища рая

Врач умолкла, дожидаясь реакции Даниэля. Но он лишь вопросительно глянул на нее, и тогда, подавшись вперед, она добавила:

— Электрический шок относится к тем вещам, что откладываются непосредственно в памяти самого тела.

Гизела внимательно смотрела на собеседника, удостоверяясь, что он ее слушает. Даниэль даже ощущал ее учащенное дыхание, настолько она приблизилась к нему.

— Любой исследователь, ставящий опыты на животных, знает, что это самый действенный способ выработки условного рефлекса. Можно сколько угодно витать в облаках и по малейшей прихоти перестраивать собственное прошлое, вследствие чего снова и снова совершать одни и те же ошибки, но вот удар током стереть из воспоминаний невозможно. Он вытравливается в памяти на всю жизнь. Именно это нам и требуется, чтобы обозначить границу для психопатов: четкое послание, адресованное непосредственно телу и пренебрегающее сознанием, сколько бы им ни манипулировали. Переживание, которое ни один психопат не способен забыть или умышленно игнорировать. Такие вещи не подвержены сознательным воздействиям. Знание сродни инстинктивному, закрепляющееся на глубинных уровнях.

— Обжегшись на молоке, дуешь и на воду, — пробормотал Даниэль. — Старый добрый педагогический метод. Что ж, не могу не заметить, без подобного опыта я вполне обошелся бы. Но нет худа без добра. Стоило мне схлопотать удар током, как ваше отношение ко мне изменилось. Вы стали всё объяснять, даже обращаетесь ко мне по настоящему имени. Похоже, вы наконец-то осознали, кто я такой.

Гизела положила руку Даниэлю на одеяло, где предположительно находилась его ладонь.

— Простите, что не осознавала этого раньше. — В голосе Гизелы звучало искреннее раскаяние. — У меня возникли некоторые подозрения, однако уверенности недоставало.

— И что же в конце концов вас убедило?

Женщина рассмеялась.

— Я только что сказала вам. Во Вторую зону дважды не заходят. А Макс заходил в нее. Вы же сделали это снова. Это и доказывает, что вы две разные личности.

Использованный ею термин несколько смутил Даниэля.

— Макс тоже проникал во Вторую зону?

— Еще раз простите. Конечно же, вы не могли этого знать. Прошлым летом Макс предпринял попытку выбраться через подземный водовод реки. Во время периода обмеления он распилил решетку и забрался в тоннель. Наверно, думал, что зона поражает только на поверхности. Но внутри тоннеля установлена еще одна решетка. И даже несколько, но Макс добрался лишь до первой, потому что она под напряжением. К счастью, поблизости оказалась патрульная машина, и его сразу же вытащили.

Вдруг Гизела осеклась и встревоженно посмотрела на Даниэля.

— Что вы чувствуете, когда я вам это рассказываю?

— Удивление. — Он сглотнул комок в горле. — Так это произошло прошлым летом? Я и не знал, что Макс здесь так долго. Я думал…

— Что же вы думали?

— Да так, ничего особенного. Самое главное, вы наконец-то поняли, что я не Макс. Так было ужасно, когда меня только за него и принимали. Обвиняли во лжи и манипулировании. Какое-то время мне даже казалось, что в конце концов я просто сойду с ума от всего этого.

К удивлению Даниэля, из него непроизвольно исторгся хрипловатый смешок, и одновременно по щеке скатилась одинокая слезинка. Он поспешно вытащил руку из-под одеяла и вытер ее.

Гизела сочувственно улыбнулась и произнесла:

— Вы гораздо приятнее Макса.

— Но Макс является вашим пациентом. У вас, должно быть, возникли проблемы, что ему в конце концов удалось сбежать.

— Об этом не беспокойтесь. Уж с этим мы сами как-нибудь разберемся. Как вы себя чувствуете? Устали? Ожоги отнимают у организма много сил, даже поверхностные. Вдобавок на вас обрушилось столько нового. Может, хотите вернуться в палату?

Даниэль категорично покачал головой. Возвращаться в маленькую комнатушку в медицинском центре, где он провел последние несколько дней, желания у него не имелось совершенно. Вот было бы здорово, если бы все это оказалось лишь сном. Но воздух был таким свежим, что каждый вдох ощущался будто глоток прохладной воды. А в снах ведь так чувствовать воздух нельзя, верно? Вдобавок очень болели ожоги на ноге и плече. Нет, сознание его было ясным, как никогда прежде.

Гизела Оберманн взглянула на часы.

— Как раз время обеда. Мне заказать сюда чего-нибудь вкусненького?

31

Даниэль проковылял на костылях по балкону и на неповрежденной ноге перепрыгнул через порог раздвижных дверей в просторный кабинет Гизелы Оберманн. Еда уже поджидала на столе: две тарелки с филе ягненка и пюре из корнеплодов, плюс бутылка красного вина. Рядом стояла серебристая сервировочная тележка, и Даниэль сообразил, что обед доставили из ресторана, а не столовой для пациентов.

Женщина выдвинула для него стул и помогла сесть.

— У вас в клинике это обычное дело, что врачи угощают пациентов обедом в своем кабинете? — поинтересовался Даниэль, отрезая кусок розового мяса с ароматом тимьяна. Нож входил в ягнятину легко, словно в масло.

— Вовсе нет.

— А Макса вы угощали?

Гизела Оберманн прыснула со смеху и поспешила поставить бокал, который только подняла.

— Макса-то? Нет, конечно же. Он вообще являлся на приемы крайне неохотно. Не любил разговаривать со мной. Вы совершенно другой, Даниэль. После вашего предыдущего визита ко мне я весь вечер просматривала записи предыдущих встреч с Максом. И сравнивала их с записью нашей беседы. Разница во всем бросалась в глаза почти сразу же. Тело то же. Но все равно другое.

— Гизела, вы о близнецах, что ли, никогда не слышали?

— Вот только, согласно нашим сведениям, у Макса нет брата-близнеца. Далее, имевшие место инциденты с пожаром и Томом. Ради спасения других людей вы рисковали собственной жизнью. Макс никогда бы так не поступил. Все это только подкрепляло мои подозрения. Тем не менее мои коллеги мне не верили. Они считали, что вы манипулируете мною. Но после вашего вторжения во Вторую зону отрицать факты уже невозможно. Это послужило окончательным доказательством.

Врач торжествующе улыбнулась.

— Доказательством чего? — насторожился Даниэль.

— Что ваша личность подлинная. И всеобъемлющая. Если бы в вас остался хоть малейший след от Макса, вы попросту не смогли бы войти во Вторую зону. Но вы стерли его полностью. Не знаю, как это произошло. Возможно, здесь имеется связь с вашим первым электрошоком…

— Моим первым?!

— Прошлым летом.

— Но то произошло с Максом, — запротестовал Даниэль.

Гизела поспешно закивала.

— Конечно-конечно. Когда вы еще были Максом. Тогда вы тоже потеряли сознание и на какое-то время даже лишились памяти. Вскоре вы поправились, но что-то с вами произошло. Вы стали спокойнее, замкнулись в себе. И когда к вам приехал брат, вы переняли его личность. Усвоили его язык тела и естественные манеры. А когда он покинул клинику, уверовали, будто вы — это он. И так превратились в Даниэля. Приятного, чуткого и бескорыстного человека. Даже если это лишь временно, все равно прекрасно.

Она улыбалась, глаза ее блестели.