Чудовища рая

— Спасибо.

Гнев его утих, и теперь он внимательно ловил каждое ее слово.

— Это насчет тела. Но есть еще и душа. — Коринна отпустила указательный палец и взялась за средний. — О ней тоже не стоит забывать. Как я понимаю, ты много читаешь?

— Откуда ты знаешь?

Девушка улыбнулась.

— Да ты даже пиво не можешь попить, чтобы при этом не читать. До тебя я клиента с книжкой в пивной ни разу и не видела. И вот сейчас у тебя книга на столе, — девушка кивнула на издание в мягкой обложке. — Когда я позвонила, небось сидел и читал, да? Вижу, из библиотеки, значит, дорогу туда уже нашел. Хорошо. Продолжай в том же духе. У меня-то самой другой способ отвлекаться от всего этого.

— И какой же?

— Церковь.

— Ты верующая?

Коринна развела руками.

— Называй, как тебе хочется. В церкви каждый вечер в шесть часов проводится месса, и если у меня нет представления в пивной, я обязательно ее посещаю. Паства мы маленькая, но преданная. Рассаживаемся на скамьях как можно дальше друг от друга, слушаем священника, поем псалмы, возжигаем свечи.

— Священника? — переспросил Даниэль. — Того самого преподобного Денниса, что публикует свои проповеди на сайте Химмельсталя?

Девушка кивнула.

— Он, конечно же, не духовный светоч, но особо выбирать нам не приходится. Впрочем, я все равно хожу не из-за него. В самой церкви вправду очень уютно. Если хочешь, можешь сходить со мной как-нибудь вечерком.

— Нет уж, спасибо. Такое не по мне.

— Может, еще передумаешь. Что еще? Естественно, будь настороже. Но с этим-то ты и так неплохо справляешься. Всегда запирайся. Не открывай, если никого не ждешь. Ночью не выходи. Не ошивайся в одиночку в безлюдных местах. Наконец, очевидное — надеюсь! — никому не говори, кто ты такой. В твоей истинной личности нужно убедить врачей. Что же касается резидентов Химмельсталя, для них ты — Макс.

С этими словами она встала и надела парку, что была как минимум на три размера больше необходимого.

— Ах да. Еще кое-что, — снова заговорила Коринна, натягивая сапоги. — Саманта к тебе наведывалась?

— Сюда? В коттедж? Нет, — ответил Даниэль.

Девушка посмотрела на него и вздохнула.

— Тебе стоит научиться врать, если хочешь здесь выжить. Покраснел как помидор.

— Это было давно. Я даже подумал, что это был сон, — пролепетал он смущенно.

— И не думаю тебе выговаривать, просто, как я уже сказала, будь настороже.

Коринна отперла замок, накинула капюшон и, взявшись за ручку, обернулась к Даниэлю.

— Увидимся, — бросила она и выскользнула в дождь.

36

Следующий день выдался солнечным, и заснеженная вершина на западе так и сверкала. Даниэль решился внять совету Коринны и пообедать в столовой. Следя за осанкой и глядя строго перед собой, он спустился по склону и двинулся через парк, источающий свежесть после ночного дождя.

Перед медицинским центром, как и обычно в это время дня, жизнь била ключом. По тропинкам куда-то спешили люди, поодиночке или группами. Две хозяйки направлялись в сторону деревни, одна из них щебетала по мобильнику. Однако лиц, что он видел за большим столом в конференц-зале, не попадалось. Врачи вообще не давали о себе знать с самой его выписки из отделения. Ни доктор Фишер, ни доктор Оберманн, ни кто-либо другой.

Даниэль окинул взглядом внушительное строение медицинского центра, пытаясь вычислить окна своей недавней палаты. Конференц-зал располагался на одном из верхних этажей. Кабинет Гизелы Оберманн — на самом верхнем. Отделение, где его с Марко заперли для проведения анализов, должно быть, на каком-то из нижних. А отделение, на котором его лечили от ожогов, где-то посередине.

Однако стеклянный фасад так блестел на солнце, что с земли невозможно было различить ни окон, ни даже этажей. Глазам только и представало что зеркальное отражение пейзажа — небо, верхушки деревьев и стена скалы на другой стороне долины.

В столовой Даниэль решил расположиться на наружной мощеной террасе. Столик он выбрал с особым тщанием еще даже до того, как вошел внутрь и встал с подносом в очередь. Народу на террасе обедало совсем немного, и облюбованный им столик был вполне достаточно удален от других посетителей, но в то же время и не слишком обособлен.

Едва лишь он принялся за еду, как кто-то устроился по соседству. Даниэль узнал деревенского парикмахера. Рубашка у того была расстегнута на груди, а челка уложена феном в эдакую темно-рыжую швабру-моп, отчасти прикрывающую морщины на лбу. Мужчина осторожно попробовал лазанью и издал восхищенный возглас.

— Именно такой вкус у лазаньи и должен быть. Как можно больше сыра. Хм, даже в ресторан не обязательно ходить, чтобы вкусно поесть. Потому что большинство блюд и здесь, в столовой, столь же хороши. Как считаешь? — обратился парикмахер к Даниэлю.

— Совершенно верно.

Ранее Даниэль уже определился, что будет поддакивать всему сказанному или, по крайней мере, не выказывать несогласия.

Мужчина попробовал вино — для желающих к обеду подавался один бокал — и причмокнул. Потом подался к Даниэлю и заговорщически подмигнул над оправой очков. От него пахло лосьоном после бритья.

— Тут не так уж и плохо, верно? Там… — он неопределенно махнул рукой куда-то вдаль и насмешливо фыркнул, — сплошные проблемы! Я не хочу туда возвращаться.

Парикмахер со скрежетом подвинул свой стул к Даниэлю и быстро вытер салфеткой расплавленный сыр на губах.

— Все почему-то считают, будто за убийство отправишься в ад. Если б только они знали, что вместо этого окажешься в Химмельстале. Да если б нас тут увидели, даже последний чмошник превратился бы в психопата.

— Возможно.

— После первого убийства меня упекли в тюрягу. Полный отстой. Ужасные люди, ужасная еда. Мы работали в прачечной, отстирывали больничные простыни от крови и дерьма. Ну и мерзость! А после второго убийства меня объявили больным и поместили в лечебницу. То есть в дурдом. Не предел мечтаний, но все же получше тюрьмы. Там нас заставляли шить и слушать Моцарта. Ну а после третьего убийства у меня диагностировали психопатию и отправили в Химмельсталь. Теперь у меня уютная двухкомнатная квартира в деревне. С видом на луг и речку. Собственная парикмахерская. Работаю только по утрам, а днем загораю у бассейна или играю в теннис. Зимой надеваю лыжи и катаюсь со склонов. Мне не на что жаловаться, уж это точно.

— Конечно, не на что.

— Интересно, куда отправят после следующего убийства? На Багамы? — Мужчина хрипло рассмеялся.

— Что ж, рад был повидаться, — как можно вежливее произнес Даниэль и с натянутой улыбкой поднялся.

— О нет, не уходи! — воскликнул парикмахер, вцепившись в его рукав. — Да ты даже не доел! Такую лазанью просто грешно оставлять на тарелке.

Он пихнул Даниэля обратно на стул, придвинулся поближе и зашептал:

— Я знаю, что ты обо мне думаешь.

— Да ничего я не думаю.