Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна

Действительно, больше о делах не прозвучало ни словечка. Один раз Сварог даже пошел с ней танцевать, решив, что с этой самой несложной разновидностью «медляка» он как-нибудь справится. И справился, ни разу не наступив Яне на ногу.

Уехали в двенадцатом часу ночи — и посидели достаточно, и помнили, что перед отлетом предстоит еще, деликатно выражаясь, культурная программа, которой оба хотели. В машине целовались — что нисколечко не должно было удивить таксиста, наверняка повидавшего на своем веку несчетное множество таких парочек.

В отеле они на сей раз останавливаться не стали — тех же рамках отдыха на всю катушку сняли небольшой красивый домик, стоявший на участке, по меркам Земли, соток в двадцать. Вокруг домика — цветущий кустарник и даже несколько деревьев, окружено все это невысокой ажурной оградой. Целый поселок таких вот домиков опять-таки принадлежал к четвертой категории — а в соседнем, снова по какому-то стечению обстоятельств, разместились школяры с наставником. Достаточно при серьезной опасности нажать кнопку, то есть один из камней на его мужском браслете, чтобы завертелась такая панихида, с танцами…

Сварог выставил на низкий столик бутылку кофейного ликера, к которому оба давно пристрастились, закуску, крайне скудную — после обильного ужина в «Погребке» тянуло лишь на чисто символическую.

Решив, что такого дастархана достаточно, сел в кресло, закурил и включил Тарину Тареми.

— Дерева вы мои, дерева, что вам головы гнутъ-гореватъ, до беды, до поры шумны ваши шатры, терема, терема, терема… Мне бы броситься в ваши леса, убежать от судьбы колеса, где внутри ваших крон все малиновый звон,  голоса, голоса, голоса…

Расслабился блаженнейшим образом, свободный на несколько часов от забот и дел, хлопот и потока донесений, требующих немедленного ответа или действий.

— Ах вы, рощи мои, дерева, не срубили бы вас на дрова, не чернели бы пни, как прошедшие дни, дерева вы мои, дерева… [1]

К его некоторому удивлению, ушедшая переодеваться в спальню Яна вернулась не в обычном халатике, а в тех самых шортиках и маечке, в которых щеголяла на курорте. Видимо, немой вопрос в его взгляде был слишком явным — Яна улыбнулась:

1

Авторы стихов, приведенных в романе: Евгений Бачурин, Андрей Вознесенский, Ольгерд Довмонт, Евгений Клячкин

— Когда еще будет случай побыть в таком вот наряде? — и добавила с невиннейшим видом: — К тому же, я так полагаю, это тебе с меня снимать будет гораздо интереснее, чем вечерний балахон…

— Уж это точно, — сказал Сварог. — Дает свободу маневра, и…

Мелодично мяукнул звонок у двери. Странно, никаких гостей не ждали — откуда им взяться? Брагерт предупредил бы о неожиданном приезде, а представители закона звонят далеко не так деликатно…

Выйдя в небольшую прихожую и не зажигая там света, он посмотрел в выходящее на фасад окно. У калитки, прямо под уличным фонарем, стоял золотисто-синий фургончик «Экспресс-доставки», а на крыльце нетерпеливо топтался посыльный в форме тех же цветов, с соответствующей эмблемой на круглой шапочке.

Опасности не было ни на грош, и Сварог, отодвинув задвижку, распахнул дверь.

— Далет Рогон Септам? — нетерпеливо осведомился посыльный.

— Он самый, — сказал Сварог.

Яне он оставил те имя и фамилию, под которыми она всегда выступала в Саваджо, а вот свое пришлось изменить — здесь уже имелся один Тогир Горонеро, двое — уже перебор. Нынешнее имя выбрал не без юмора — здесь оно было столь же распространенным, как в США — Джон Смит, в СССР — Иван Иванов, а Венгрии — Имре Надь.

Документов посыльный у него не спросил: в заведениях четвертой категории это было бы неприличием, когда речь идет о житейских мелочах. Просто сказал с той же торопливостью человека, явно дорабатывающего вечернюю смену:

— Посылочка вам, расписаться нужно, далер…

И протянул квадратный толстый пакет, легкий на вид, перевязанный синей атласной лентой с пышным бантом, под которую был засунут конверт.

Сварог пожал плечами:

— Не ждал я вообще-то посылок… От кого?

— А я знаю? — еще энергичнее пожал плечами посыльный. — В контору приходил такой рыжий, веселый далер, сказал, это будет сюрприз… Тут на конверте написано…

Очередные штучки Брагерта, подумал Сварог весело. Посыльный держал пакет на уровне пояса, и Сварог наклонился, чтобы в неярком свете лампочки над входом прочитать надпись на конверте.

Удар ногой ниже пояса заставил его согнуться пополам, взвыть от жуткой боли — и тут же второй, повыше уха, помутил сознание. Словно в полусне, он почувствовал, как его хватают несколько рук, все еще скрюченного пополам, волокут в комнату, услышал, как захлопывается входная дверь, и кто-то рявкает:

— Стой спокойно, сучка, или приткнем обоих!

Его швырнули в кресло и проворно завозились, делая что-то с его руками. Когда боль наполовину схлынула и исчезла застилавшая глаза пелена, он увидел далеко не самую приятную картину: Яна медленно отступала к стене, изображая крайний испуг на лице, а на нее с ухмылочкой, поигрывая длинным блестящим стилетом, надвигался тот самый усатый мачо из «Рыцарского погребка». Рядом стояли еще двое — кажется, из той же компании, и кто-то сопел за креслом Сварога — скорее всего, мнимый посыльный.

Как ни странно, в первую очередь он почувствовал раздражение — опять всякое быдло… Пошевелился. И получил сзади подзатыльник с напутствием:

— Сиди смирно, как в королевской ложе, фраер дешевый…

Оказалось, его руки пониже локтей примотаны к поручням кресла толстенными мотками широкой прозрачной липкой ленты: прием нехитрый, но обездвиживающий не хуже веревок. Все понятно, подумал он, прогоняя остатки боли одним из хелльстадских заклинаний, произнесенных мысленно. Судя по рожам и тому, что уже произошло, — коллеги Удава по ремеслу. Черт, но ведь заверяли, что такого здесь не бывает…

Усатый мельком оглянулся на него (они с Яной оказались в профиль к Сварогу):

— Больно, суслик? Ну не все же время там изящным женским пальчикам озорничать, может и ботинок прилететь… Потерпи. Пройдет.

Повернулся к Яне, уже успев вплотную притиснуть ее к стене, приложил к щеке длинное лезвие стилета:

— Детка, ты же не хочешь, чтобы тебе личико порезали? Тогда стой смирно, как статуя в музее…

Яна играла великолепно: уставилась на него снизу вверх невероятно испуганно, прямо-таки в ужасе, губы дрожали, на глаза навернулась пара слезинок. Пролепетала: