Чудовищные сны разума (сборник)

Прозрение наступило внезапно и оказалось слишком жестоким, чтобы принять это как должное. Но, несмотря ни на что, сейчас нужно было думать о другом – как спастись самому, ибо он уже понял, что ему была уготовлена участь того, кто покоился под кроватью. Прежде всего необходимо было выбраться отсюда, но как? Наверняка, все ходы перекрыты. Он осторожно прокрался к двери. Так и есть, заперто накрепко.

Прислонившись к стене, Иевлев принялся лихорадочно размышлять. Вероятно, его убийцы уверены в том, что он погружен в глубокий сон. Раз уж он до сих пор жив, значит, они нарочно выжидают время, чтобы снотворное окончательно затуманило его рассудок. Злодеи действовали наверняка, но не учли того, что организм жертвы окажется сильнее и сумеет справиться с одурманивающим веществом. А если так, то очень скоро за его жизнью придут.

Но зачем, ЗАЧЕМ они это делали?! Иевлев чуть было не застонал в отчаянии, до крови прикусив губу. Все происходящее с ним было похоже на какой-то кошмар – из тех, что развертываются в фильмах ужасов. Он даже закрыл глаза, пытаясь внушить себе, что это всего-навсего дурной сон. Но действительность, несмотря ни на что, продолжала оставаться не менее реальной и жестокой.

Внезапно до его обостренного слуха донесись легкие шаги – кто-то поднимался по лестнице. С бьющимся от волнения сердцем он приник ухом к дверной щели. Осторожно ступая, человек прошел по коридору и остановился возле его комнаты. У Иевлева захолонуло в груди, он боялся не то, что пошевелиться, а даже вздохнуть. Некто потоптался возле двери, затем начал удаляться. Не теряя времени, Иевлев на цыпочках подбежал к кровати, нагнулся, вытащил труп, и не без труда взгромоздил его на постель, прикрыв сверху покрывалом. Затем так же бесшумно вернулся на прежнее место и притаился.

Не прошла и минута, как человек возвратился и вставил в замочную скважину ключ. Поворот, другой, и дверь медленно отворилась. Наступила томительная пауза. Тот, кто пришел его убить, медлил, стоя у порога и, по всей вероятности, всматриваясь в темноту комнаты. Иевлев замер за дверью, ни живой и ни мертвый от страха, который парализовал его волю и лишил способности действовать. Кто бы это ни был, он мог сейчас запросто разделаться с обессиленным журналистом, догадайся об уловке последнего. Но убийца ни о чем не подозревал. Тенью метнулась к кровати согбенная фигура, в полумраке блеснул нож. Взмах, и лезвие вонзилось в податливую плоть. С остервенением убийца колол скрытый от него простыней труп, что-то бессвязно выкрикивая, полагая, видимо, что приканчивает заснувшего беспробудным сном журналиста.

Только сейчас до пораженного увиденным кошмаром журналиста дошло, что в нескольких шагах от него безумствовала Магда. Оцепенев от ужаса, он смотрел на то, как его недавняя подруга, любимая женщина, превратившаяся в злобную фурию, кромсала кинжалом человеческое тело. Опомнившись, он выпрыгнул из своего убежища и успел выскочить из страшной комнаты до того, как его заметила увлеченная делом своих рук, одержимая неизвестно какими бесами девушка.

К счастью, ключ торчал снаружи в замке. Захлопнув за собой дверь, Алексей запер ее на два оборота. Раздался громкий крик ярости, и вслед за этим в дверь посыпались частые удары. “Господи, Господи, Господи!” – бормотал про себя Иевлев, привалившись спиной к стене; его била крупная дрожь. Не успев толком отдышаться, он почувствовал, как слабость вновь накатывает на него всепоглощающей волной. На подгибающихся ногах парень принялся спускаться на первый этаж. Сверху продолжали раздаваться оглушительные вопли. Временами перед его глазами все начинало кружиться и, не уцепись он руками за перила, обязательно загремел бы вниз.

Миновав лестницу, он из последних сил заковылял в прихожую. До спасительной двери оставалось пройти несколько метров, когда откуда-то сбоку, из темноты на него набросился лесничий. Иевлев успел лишь заметить искаженное неподдельной злобой лицо, на котором бесовским пламенем горели безжалостные глаза, и в ту же секунду в его челюсть врезался здоровенный кулак. Отлетев назад, он рухнул навзничь, с размаху треснувшись затылком обо что-то твердое. Сознание померкло, и он провалился в непроглядную тьму. Алексей уже не слышал, как спустя мгновение во входную дверь принялись колотить; не видел, как направившийся было к нему хозяин затравленно обернулся и бросился на кухню. Не видел он и того, как дверь слетела с петель, и в дом вбежали люди с оружием в руках. Вслед за ними вошел Суворов. Увидев распростертого на полу журналиста, он нахмурился и побледнел.

– Парень в порядке, – заверил его старший опергруппы, – временно в нокауте, но скоро должен очухаться.

Наклонившись над младшим товарищем, Суворов облегченно выдохнул.

* * *

С той памятной для Иевлева ночи прошло двое суток. Все это время он провалялся дома, не в силах видеть кого-либо, потрясенный и опустошенный. Болела челюсть, на затылке набухла большущая шишка, но не эти раны терзали его разум и сердце. То была боль душевная.

Вечером на второй день его навестил Владимир Иванович. Мягко, с присущим ему тактом он поведал обо всех произошедших событиях. Рассказал, как в тот роковой день ему, наконец, удалось “увидеть” картинку.

Дело в том, что мертвый мужчина, которого Иевлев обнаружил под кроватью, был сотрудником Министерства торговли. Накануне днем он позвонил домой жене, предупредив, что ненадолго задержится, так как случилась заминка с поломавшейся машиной. Когда же его встревоженная жена, не дождавшись своего супруга, позвонила ему на работу и подозвала к телефону водителя, тот с удивлением отвечал, что ее муж, решив не дожидаться, пока он устранит неисправность, отправился в город через лес. Надо отдать должное сообразительности женщины, она сразу поставила в известность правоохранительные органы. К этому делу тут же подключили Суворова. По фотографии пропавшего мужчины он определил, что тот уже мертв, но самое главное – экстрасенсу удалось установить точное место совершения преступления. Так они вышли на лесничего и его дочь. И подоспели вовремя, иначе список жертв пополнился бы еще одним беднягой – Иевлевым.

– Они только успели разделаться со своим очередным “гостем”, – рассказывал Суворов, – как внезапно с визитом к ним заявились вы. Таким образом, вы сами себе подписали смертный приговор. Отец девушки уже давно наметил вас, как потенциальную жертву, но его дочь была категорически против. Она ведь любила вас. Но в тот вечер она была не в себе, и обстоятельства сложились таким образом, что вы должны были умереть.

Оккультист задумчиво посмотрел в окно, потом тряхнул головой и продолжил рассказ.

– Все делалось очень просто. Девушка подкарауливала мужчин в лесу, чаще всего в темное время суток, заигрывала с ними, зазывала к себе в гости, а там все уже было готово для совершения смертоубийства. Гостю в чай подмешивали сильнодействующее снотворное, – у лесничего имелся большой запас подобных лекарств, – и когда гость засыпал, его умерщвляли.

– Но зачем? – взволнованно вскричал журналист. – С какой целью они делали это?!

– Ваш бывший приятель лесничий являлся слугою Тьмы, он поклонялся богине мрака Гекате, принося ей кровавые жертвоприношения.

Иевлев ошарашенно уставился на своего собеседника, не в силах вымолвить ни одного слова. Наконец, он прошептал:

– Черный маг?..

– Да, черный маг, чернокнижник, сатанист – называйте, как хотите, суть от этого не изменится. Но сам он не убивал, нет. Он все делал руками девушки, предварительно накачивая ее наркотиками.

– Он заставлял ее принимать наркотики?! Вводил ей…

– …Не внутривенно, иначе были бы заметны следы уколов. Вы ведь были с ней знакомы очень близко, поэтому можете подтвердить это.

– У нее не было никаких следов на коже, – печально кивнул Иевлев.

– Да, обычно она выпивала раствор, и когда тот начинал действовать, негодяй отправлял ее наверх, к сонному гостю с ножом в руках. Кстати, орудие убийства представляет собой ритуальный кинжал, которым обычно пользуются дьяволопоклонники при отправлении черной мессы.

– Он был законченным злодеем, – немного помолчав, продолжал Суворов, – апологетом негативного аспекта Единой Силы. И свою дочь он также приучал к служению силам тьмы. Опаивал наркотиками, заставлял убивать и привыкать к каннибализму – поедать человеческую плоть и пить человеческую кровь.