Чукчи. Том I

Чукотские системы родства и свойства мне казались в то время близкими к нашей современной системе, которая вытекает из патриархального рода, находящегося в состоянии разложения и перерождения. Перебирая таблицу чукотского родства, я, конечно, отметил и довольно подробно указал значение слова "товарищ", которое употребляется в различных сочетаниях и в сущности совершенно покрывает и включает понятие "родственник". Нельзя просто говорить "брат", "сестра", "двоюродный брат"; надо говорить "брат товарищ", "сестра товарищ", "двоюродный брат товарищ". "Имеющий товарищей" означает также "имеющий родственников", на местном русском наречии — "родистый".

Муж, говоря о своей сестре, называет ее "мой товарищ". Семья — это "домашние товарищи, в групповом браке мужчины называют друг друга "товарищ по жене" и т. д.

Старик, сидящий в спальном помещении, называет курительную трубку "товарищем скуки". Путник в дороге называет "товарищем скуки" идущую за ним собаку и т. д.

Эти факты указаны в моей работе с достаточной четкостью. Но только в последние годы я осознал, что это преобладание слова "товарищ" над словом "родственник" является наследством, полученным от вышеуказанной сравнительно ранней стадии первобытного коммунистического общества.

Одновременно с этим я должен указать, что элементы классового расслоения, существующие в чукотском обществе, были отмечены мною с достаточной четкостью. В этом легко убедиться, прочитав главу 8-ю: "Воины, сильные люди, рабы". В последующих изложениях этой главы, которые мне приходилось несколько раз печатать по-русски, я даже позволил себе изменить заглавие и назвал эту главу: "Элементы классового расслоения", ибо это вполне соответствует ее содержанию.

Мне неоднократно задавали вопрос печатно и на диспутах: каким образом элементы классового расслоения, зашедшего довольно далеко, особенно у оленных чукоч, могут сочетаться с таким первобытным общественным строем, как становление рода. Но я должен указать, что эта ранняя родовая организация, хотя и не достигла большого развития, но подверглась разложению в течение долгого периода времени. Элементы классового расслоения возникли позже в порядке такого разложения.

Однако моим критикам такое соединение мало развитого родового строя и элементов классового расслоения казалось недопустимым, и они тотчас же высказывали такое предположение: родовой строй у чукоч существовал, но потом разложился и так разложился, что даже и следов не осталось или я не заметил этих остатков и следов.

Если вникнуть в существо этих упреков, то они имеют своеобразный и, я сказал бы, отрицательный характер. Меня упрекают за пропуски, за факты не отмеченные. Я пропустил элементы чукотского общественного строя, которые, конечно, существуют, должны существовать, а в моем изложении они почему-то отсутствуют.

Л.Я. Штернберг относил это отсутствия развитого рода именно к народности, бывшей объектом изучения: "коряки (а также и чукчи) потеряли род, у них не сохранилось ни следа классификаторской системы родства туранского типа". Другие, оставляя в стороне коряков и чукоч, обращали упреки ко мне.

Я не могу признать правомерным такой откровенно дедуктивный подход в изучении фактов. Я первый готов приветствовать дальнейшие исследования чукоч, но я не убежден, что они могут изменить действительную значимость отмеченных мною фактов. Если бы удалось установить у чукоч наличие "родового строя", то этот родовой строй будет иметь своеобразную специфику, отличающую его от других образцов родового строя, существующих у соседних народностей, и эта своеобразная специфика потребует своего объяснения.

Я, впрочем, не отрицал существования родового строя у чукоч, но только указывал его раннюю форму и слабое развитие.

О такой первобытной организации чукотского общества единодушно свидетельствует ряд путешественников и исследователей в течение последних двух столетий, начиная от Сарычева и кончая Гергардом Майделем.

Сарычев писал "У чукоч нет начальников и властей. У каждой группы чукоч есть один человек, который богаче других, который имеет большую семью, но и он выделяется очень незначительно и не имеет права наказывать кого бы то ни было".

Гергард Майдель, который одновременно был колымским исправником и русско-немецким ученым географом, в своем известном сочинении "Путешествие по Якутской области" говорит по этому поводу: "Среди чукоч не было начальствующих лиц. Эта странная анархия бросалась в глаза уже во время бывшей войны с чукчами. Уже давно удалось бы притти к соглашению с чукчами, если бы только у них было какое-нибудь начальствующее лицо, как оно существует у всех остальных народов Сибири, с которым можно было бы вести переговоры".

"Замечательно, как может существовать народ без всяких начальствующих лиц", — восклицает Майдель. Он старается объяснить это отсутствие властей крайней отдаленностью чукотской территории, которая никогда не подвергалась нападению враждебных соседей. Оттого чукчи не имели нужды в военном предводителе.

"Но если бы русские походы на чукоч продолжались еще некоторое время, — замечает Майдель, — то очень возможно, что у чукоч появились бы начальники".

Во всем этом есть доля истины. Военные начальники у чукоч в результате упорной войны с коряками и русскими, действительно, явились, но потом снова исчезли.

Тот же самый Майдель в качестве колымского исправника пытался ввести у чукоч начальственную организацию с ясачными родами, с родовыми старшинами, даже с чукотским верховным князем, потомком того свирепого военного вождя, который некогда разбил на-голову майора Павлуцкого и взял его в плен.

Здесь приходится отметить то обстоятельство, что русские власти старались всегда опираться на верхний слой родового общества у народностей Сибири. Они выдвигали вперед родовых старшин и старались поддерживать их всей силой своего авторитета. Родовые старшины должны были собирать ясак с подведомственных им родовичей и затем вносить его исправно в царскую казну. Родовые старшины для русских чиновников были необходимыми начальственными лицами.

Таким образом в сообщениях ученых и казенных чиновников отсутствие начальственных лиц свидетельствует во всяком случае об отсутствии или о слабом влиянии верховного родового слоя.

Из более ранних сообщений, относящихся к тому же предмету, отмечу донесение якутского служилого человека Петра Ильина Попова, сделанное 2 сентября 1711 года якутскому казачьему пятидесятнику Матвею Скребыкину. В этом донесении одинаково четко описываются народы, живущие по обоим берегам Берингова пролива, в Азии и в Америке. Это описания полярной Америки хотя и сделано через полвека после плавания Дежнева, но все же на 17 лет предшествует плаванию командора Витуса Беринга, по имени которого назван Берингов пролив.

В описании сказано: "А живут де они, островные люди, собою також, что де и они, чукчи, и начальных де людей никаких у них нет". Островными людьми здесь называются американцы, и сама Америка описана как большой остров. Русским казакам — завоевателям из Азии — через Берингов пролив и Америка должна была казаться большим островом.

Также и насчет ясака эти воинственные немирные чукчи Петру с его товарищами говорили: "И прежде сего русские люди у них, чукоч, кочами морем бывали. И в то де время они, чукчи, им, русским людям, никакого ясаку не платили и ныне де платить не будем и детей своих в аманаты не дадим".