Чукчи. Том II. Религия

Среди чукоч чуть ли не каждый третий или четвертый человек претендует на умение шаманить. Каждый взрослый чукча в зимние вечера обычно развлекается игрой на бубне и пением. При этом он сидит во внутреннем пологе иногда при свете, иногда в темноте. Переход от такого развлечения к настоящим шаманским действиям почти незаметен. Поэтому можно сказать, что каждый чукча может быть шаманом, поскольку у него есть к этому склонность и умение.

Семейное шаманство, по существу очень простое и примитивное, очевидно, предшествовало развитию индивидуального шаманства. Последнее возникло на базе первого. Семейное шаманство существует у коряков и азиатских эскимосов и, должно быть, существовало также у камчадалов и юкагиров.

У коряков каждая семья имеет свой бубен. [162] Игра на нем под аккомпанемент пения обязательна в дни определенных праздников. Подобный обычай существовал и у древних камчадалов. [163] В каждой юкагирской семье также имелся бубен.

Во время путешествий в районе Омолона и обоих Анюев я находил бубны в старых, полуразрушенных поселках, население которых вымерло от голода в десятых годах девятнадцатого столетия, после того, как дикие олени почти совершенно исчезли в этом районе. Мой товарищ по путешествию, обрусевший туземец с Колымы, затруднялся дать объяснение такому большому количеству найденных нами бубнов и настойчиво повторял, что эти люди, должно быть, все были шаманами и не удивительно, что бог убрал их со света. Однако это несомненно были семейные бубны, которые употреблялись так же, как и у современных чукоч.

162

W. Jochelson, The Koryak, стр. 54.

163

Крашенинников (т. II, стр. 81) говорит, что каждая женщина, в особенности старуха, и каждый превращенный мужчина считается шаманом и толкователем снов. См. также Стеллер, стр. 277.

Кроме этого общего указания, мы не имеем данных утверждать, сказывается ли на чукотском шаманстве прямое влияние шаманства соседних племен. Чукчи относятся к «чужим» шаманам с таким же уважением, как и к своим. Многие оленеводы в западной части занимаемой ими территории обращаются за советом к тунгусским шаманам, а некоторые из чукоч заходят в этом отношении так далеко, что пользуются на праздниках большими тунгусскими бубнами. [164]

Все старые женщины из племени кереков считаются очень искусными в колдовстве, и эта их особенность упоминается даже в сказках. [165] Шаманы американских эскимосов ближайшего берега Аляски пользуются у своих азиатских соседей — приморских чукоч и азиатских эскимосов — таким же уважением. В одной сказке описывается состязание между двумя шаманами — американским и азиатским. Оно кончается полной победой шамана американских эскимосов, несмотря на то, что шаман с азиатского берега прибегал даже к хитрости и обману, за что был жестоко наказан. [166]

164

Ср. стр. 61 и сл.

165

В. Г. Богораз, Материалы, стр. 210.

166

Там же, стр. 220.

Прямое влияние «чужого» шаманства на чукотское можно указать в шаманской одежде, о которой я буду говорить в конце этой главы.

Шаманское вдохновение

В настоящее время среди всех названных выше племен, за исключением чукоч, семейное шаманство теряет свое значение. Замечается тенденция к замене его во всех случаях индивидуальным шаманством. Чукчи называют таких шаманов «имеющими духов» (e?e?ьlьt от e?e? — «шаманский дух»).

Обладать шаманской силой могут как мужчины, так и женщины. Считается, что женщины чаще бывают одарены шаманским вдохновением, но сила их меньше, чем сила шаманов-мужчин. Это объясняется тем, что рождение детей обычно сильно вредит шаманскому вдохновению, и потому молодая женщина, обладающая значительной шаманской силой, может потерять большую часть ее после рождения ребенка. Она может восстановить свою силу только через много лет, по окончании периода материнства. Считается также, что все материальные предметы, употребляемые при рождении ребенка как у людей, так и у животных, могут уменьшить шаманскую силу не только женщины, но даже и мужчины, который случайно к ним прикоснулся. Так, трава, служившая во время родов подстилкой, может разрушить шаманскую силу юноши, «получившего вдохновение» (e?e?ьtvilьn). Достаточно только потереть ею лоб молодому шаману во время его обмирания, чтобы он сразу же «вернулся обратно» (к обычной жизни). Одна женщина-шаманка, по имени Telpь??, жаловалась мне, рассказывая о своих шаманских видениях (e?e?eline loot), что ее свекровь, заметив, что она может стать великой шаманкой, дала ей выпить послеродовой жидкости собаки. Это повредило ее шаманской силе, и душа собаки вошла в ее душу. [167]

167

Там же, стр. 382.

Так как женское шаманство более низкого качества, то оно требует более короткого периода «нарастания вдохновения» и сопровождается меньшими мучениями, чем мужское шаманство. Однако женщины-шаманки могут достигнуть высокой степени искусства почти во всех шаманских проявлениях, за исключением лишь чревовещания, которое считается для них совершенно недосягаемым.

Подготовительный период

Шаманский призыв, как утверждают чукчи, начинает ощущаться в очень раннем возрасте, в большинстве случаев во время критического периода при переходе от детского возраста к юношескому. Как известно, это — период наиболее интенсивного роста. Многие люди обоего пола имеют в это время повышенную чувствительность и неуравновешенное мышление. Легко понять, что этот критический период человеческой жизни, полный неожиданных изменений, создает самые благоприятные условия для появления шаманского вдохновения. Чаще всего шаманами становятся нервные, легко возбудимые люди. Все чукотские шаманы, с которыми мне приходилось встречаться, чрезвычайно легко возбуждались по всякому поводу. Многие были почти истеричны, а некоторые буквально полусумасшедшие. Их способы обманывать сильно напоминают лукавство сумасшедших.

Чукчи говорят, что в очень раннем возрасте можно отличить детей, которым предназначено получить шаманское вдохновение. Такие дети во время разговора пристально смотрят не на слушателя, а на нечто, находящееся над ним. Чукчи утверждают, что взгляд шамана отличается от взгляда обыкновенных людей. Глаза у шамана очень яркие и блестящие (nьqer?qenat), что и дает им возможность видеть «духов» даже в темноте. Выражение глаз шамана — смесь лукавства и боязливости. Поэтому действительно легко отличить шамана среди обыкновенных людей.

Чукчи знают о повышенной нервности своих шаманов, поэтому они называют их nь?ьikьlqin («он застенчивый, смущающийся»). Этим они хотят выразить, что шаманы очень чувствительны к малейшим колебаниям и изменениям в психике окружающих их людей. Так, например, чукотский шаман чрезвычайно осторожен в своих действиях перед чужеземцами, в особенности вначале, вскоре после приобретения шаманского дара. Обычно шаман, даже обладающий большой силой, отказывается показывать чужеземцам свое искусство и уступает лишь после настойчивых просьб. Но и тогда он, как правило, не показывает всей своей силы. Он боится иноземцев, обычаев которых он не знает, боится их бубнов и охранителей, которые спрятаны у них в мешках, и «духов», летающих вокруг них. Малейшее подозрение или насмешка заставляют его прервать исполнение шаманства и уйти.

Шаманские «духи» представляются «летучими» (nьri?eqinet), так как предполагается, что они улетают от всякого незнакомого лица или голоса. Когда к шаману приходит слишком много посетителей, «духи» боятся показываться и если они все-таки являются, то каждую минуту готовы ускользнуть снова.

«Kelet („духи“) принадлежат тундре, — говорят шаманы, — так же, как и дикие звери». Поэтому они так пугливы. «Духи» животных еще более пугливы и робки. Когда они приходят на зов шамана, они сопят и фыркают и улетают вскоре после недолгих упражнений на бубне.

«Голоса духов» изображаются посредством чревовещания, которое будет описано ниже. Даже «духи» болезней, в особенности те из них, которые не могут причинить большого вреда человеку, как, например, «духи» насморка или простуды, представляются очень пугливыми. Так, в одной сказке рассказывают, как насморк, довольно бойко собираясь посетить людей, делал несколько попыток, во каждый раз возвращался из-за своей трусости. Когда же он был пойман, его охватил такой ужас, что он стал вымаливать себе свободу в самых униженных словах.

Чукчи вообще очень чувствительны ко всяким необычным для них физическим или психическим впечатлениям, как, например, к незнакомому запаху. [168] Особенно чувствительны они к болезням. Поговорка «чукча легко умирает» часто слышна. Несмотря на то, что они способны выносить большие физические лишения, они очень легко поддаются заразным болезням, занесенным из цивилизованных стран.

Такая восприимчивость встречается и среди других туземных племен северо-восточной Сибири и даже у русских поселенцев, которые также чрезвычайно чувствительны к необычным психическим влияниям, например, к сообщению, полученному во сне или от чужеземцев, к угрозам со стороны шаманов или начальства и т. п.

168

Ср. часть I, стр. 21.

Среди казаков и обрусевших туземцев было несколько случаев самоубийства в результате выговоров, полученных от начальства. В других случаях туземные проводники, ламуты и юкагиры, сопровождая исследовательские экспедиции и потеряв дорогу, от страха убегали от экспедиции, и их уже не могли найти, так как всякий след их был потерян. Самоубийство часто встречается также и среди чукоч.

Мне кажется, что В. И. Иохельсон имеет в виду именно эту высокую степень чувствительности и восприимчивости, обращая внимание на рассказ молодых юкагиров о том, что встарину юкагиры были настолько боязливы, что тотчас же умирали, как только кто-нибудь наносил им внезапную обиду, будь то хотя бы даже родственник. [169] Шаманы обладают повышенной нервной восприимчивостью в еще большей степени. Это находит выражение в поговорке, что шаман еще более «легок на смерть», чем обыкновенные люди. К этому следует прибавить тот факт, что малейшая несогласованность между действиями шамана и мистическими голосами его «духов» приносит шаману смерть. Чукчи объясняют это тем, что «духи», находясь в плохом настроении, поражают мгновенной смертью всякого шамана, ослушавшегося их. Большею частью это случается, когда шаман слишком медленно исполняет их приказания. С другой стороны, шамана называют «противящимся смерти» и говорят, что его «трудно убить», даже когда он побежден врагами.

169

См. В. Иохельсон, Юкагирские материалы, предисловие, стр. VI, XII.