Чума

Вот Гоги ей писем не слал. Да она и не ждала. Не было у нее времени на такую ерунду. Все свободное время отнимали тренировки. А по ночам она писала конспекты и рефераты. И все у нее получалось. Беда пришла неожиданно – инсульт у матери. Пока она лежала в больнице, Ленка судорожно пыталась решить проблему, что делать? На одну стипендию не проживешь – брат еще маленький, маме уход нужен, лекарства. Тут и раздался телефонный звонок.

– Это я, Гоги. Не забыла меня?

– Гоги! – она обрадовалась и почему-то рассказала ему все. Ей очень хотелось с кем-то поделиться, с кем-то кто не будет сочувственно ахать и охать, делая вид, что ему не все равно.

Ему не было все равно. Он не охал и не ахал. Он сказал:

– Понятно, – и приехал на следующий день. Прилетел самолетом.

Они сходили в больницу к матери. Гоги пошел в кабинет главврача, и мать перевели в отдельную палату, приставили медсестру и собрали консилиум.

Перед отъездом он положил на стол пачку денег.

– Не вздумай бросать институт. Я уже всем сказал, что у меня жена с высшим образованием.

Гоги уже летел домой, на столе стоял букет белых роз, а Ленка плакала, сама не понимая отчего.

***

Свадьбу сыграли следующим летом. Гоги снял ресторан при самой шикарной гостинице города и там же номер для новобрачных. Народу было много: Ленкины подружки из института, из спортивной команды, родственники, соседи, а уж про Гогиных гостей и говорить нечего. Тренер на свадьбу не пришел. Ленка расстроилась, но ничего поделать было уже нельзя – так ей казалось.

Мама тогда быстро пошла на поправку – за ней ухаживали, как за королевой. Ее выписали, и вскоре она даже смогла устроиться на работу в почтовое отделение, с бумажками возиться. Но без Гогиной помощи все равно пришлось бы Ленке бросать институт. Но деньги от него приходили регулярно, и раз в неделю он звонил, интересовался как дела у мамы. Та в нем души не чаяла, а Ленке все происходящее казалось каким-то сном. Нереальностью. И вот нереальность сбылась: она, в пене белоснежных кружев, тихо ответила: «Да».

Потом был номер в гостинице, заваленный цветами. Неловкое молчание. А потом… Нет, Гоги не был садистом, но силы своей не сознавал. Когда он просто брал ее за руку, на руке появлялся синяк, а уж в пылу страсти… Ему нравилось тискать ее в своих лапищах, мять… То, что потом по всему телу разливались огромные синие отметины, его забавляло. «У тебя нежная кожа. Вы, женщины, любите, силу».

Ленка терпела, сколько могла, потом, в одну из ночей, попыталась его ударить. Гоги удивился. Тогда она ударила его еще раз, в ответ он сжал ее так, что хрустнули кости. Они катались по ковру, рыча, как два диких зверя, и тогда она впервые испытала некое подобие оргазма и удивилась этому до глубины души. Вот значит, что имели в виду подружки, когда пытались рассказывать про секс. Это открытие боле менее примирило ее с ночами, но вот дни протекали ужасно однообразно.

Пока она училась в институте, это было еще терпимо. В Краснодаре нашелся институт похожего профиля, и она перевелась туда. Днем она сидела на лекциях, вечером занималась домашним хозяйством в их двухкомнатной квартире. Квартиру подарили Гогины родственники на свадьбу. Поначалу ей нравилось заниматься обстановкой, выбирать в магазинах занавесочки, скатерти, полотенца. Но потом… Ей не хватало активных действий, она скучала по тренировкам. Но о спорте не могло быть и речи – Гоги выразился определенно. Его часто не было дома, он-то в тренировках себе не отказывал. Иногда ей хотелось выть от бессилия. Плюнуть и уехать. Домой, к маме… И тут же она представляла себе мамины глаза. «А как же мы, доченька? Сережке учиться надо, ему бы в институт поступить. Без Гогочки мы пропадем…» Мама называла его Гогочкой. Ему нравилось. А она начинала его тихо ненавидеть.

Как-то подруга из института пригласила на день рождение.

– Или со мной или никак, – заявил Гоги.

– Ну, вот еще, – фыркнула она, – тебя не приглашали, у нас девичник.

– Знаю я ваши девичники…

Когда она поняла, что он не шутит, она пришла в ярость.

– Пусти! – вопила она, пытаясь прорваться к двери.

Завязалась настоящая драка. Силы, конечно, были не равны, но она была ловчее и увертливее. Через какое-то время на физиономии у Гоги красовались ярко-красные полосы – следы когтей. Дело кончилось вывихнутой рукой (у нее, конечно) и долгим разговором на кухне.

В итоге Гоги согласился с тем, что так дальше продолжаться не может. И на следующий день она сидела в спортзале, наблюдая, как крепкие парни в белых кимоно валяют друг друга на татами: Гоги теперь не только самбо занимался, но и другими видами восточных единоборств. «Хотя боевое самбо – самый страшный вид», – ухмылялся он, вытирая разбитую губу или нос. Ленка смотрела на него и счастливо улыбалась, вдыхая острый запах пота. Крови и пота она не боялась.

***

В экономике страны происходили разные события – рубль то падал, то поднимался, снова падал, но на их семье это никак не отражалось: Гоги еженедельно выдавал ей сумму на расходы и не просил экономить. По выходным они ехали на рынок и забивали багажник пакетами с едой. Про то, что в стране какой-то очередной кризис Ленка узнала случайно, от соседки, а когда с удивлением спросила об этом мужа, он отмахнулся – ерунда, не бери в голову, дорогая. Где Гоги берет деньги, она понятия не имела, а от вопросов он отшучивался.

Потихоньку она приноровилась к буйному нраву супруга: то чего от Гоги нельзя было добиться никакими уговорами, легко разрешалось в драке. После бурного выяснения отношений, он зализывал ей синяки, она ему, и боле менее приемлемое решение как-то находилось. Не сразу, но все же Гоги разрешил ей участвовать в тренировках. И она начала делать успехи.

Когда она первый раз победила в спарринге здорового парня, Гоги ухмыльнулся и заявил:

– Поддался.

– Ты же все видел, – возразил тренер.

Глава 3

– Куда ты все время уезжаешь? – спросила она как-то мужа. – Только не ври про командировки.

И ему пришлось взять ее с собой. Все оказалось просто: Гоги участвовал в подпольных боях без правил.

Она и раньше догадывалась, чем занимается муж, но сейчас увидела все воочию. И ей понравилось. Здесь легко зарабатывались и не менее легко проигрывались бешеные деньги. Кого здесь только не было: бизнесмены с женами, госчиновники, мафиози всех мастей и прочий люд, желающий быстрого обогащения и острых ощущений. Ленка довольно быстро вписалась в эту пеструю компанию, въехала в тонкости дела и начала управляться с делами мужа не хуже заправского менеджера.

Разными путями она ухитрялась вызнать все о предполагаемом сопернике, его сильные и слабые стороны: не раз ее своевременная информация приносила половину победы. «Твоей жене цены нет», – заявлял тренер. Гоги улыбался и самодовольно клал руку ей на плечо.

Узнав, что она никогда не была на море, Гоги повез ее в Сочи. Стоя на берегу возле самой кромки набегающих с тихим шуршанием волн, Ленка чуть не заплакала от восторга.

– Хочу здесь жить, – заявила она вечером, лежа на широкой кровати номера люкс.

– Прямо здесь? – засмеялся Гоги.

– Хочу дом на берегу моря, – серьезно сказала она. – Как ты думаешь, сколько это может стоить? – Гоги пожал плечами и закатил глаза. – Сколько ты получаешь за бой? А сколько получает Нодар? То-то.

– Нодар – хозяин. Это его бизнес.

– А кто мешает тебе, нам, организовать свой бизнес? Ты же мастер спорта! Мог бы и свою школу открыть.

– Чтоб ты понимала, женщина… – ухмыльнулся Гоги и разговор прекратил.

Но слово сказанное запало. Гоги, не без помощи все того же Нодара, пробил все бюрократические препоны и открыл школу восточных единоборств: арендовал зал, набрал учеников и дело пошло. Через несколько лет Гоги на руках перенес ее через порог нового дома.