Чумак

– Не хочу, – буркнул молодой и пошел к роднику.

Вода была студеной, а на вкус – не оторвешься. Заныли зубы, и чумак отпал от родника, перевел дух. Наклоняясь к воде по-новой, увидел свое отражение и поразился тому, что волосы от темени ко лбу будто выстригли, оголив белую кожу. Дотронулся: нет, не выстригли, вырвал одну волосину. Она была белой.

Подойдя к своему возу, он сел на землю, прислонившись спиной к заднему колесу, пахнущему дегтем. Напарник уже проснулся, но вставать не собирался, кряхтел и ворочался. Громко чихнув, он задал вопрос, который молодой чумак не расслышал, потому что неотрывно смотрел на каменную бабу на вершине кургана. Первые солнечные лучи выкрасили ее в багряный цвет, точно облили молодой кровью, горячей, испаряющейся, образующей вокруг бабы золотисто-красный ореол дивной красоты, который манил рассмотреть его вблизи.

– Ты куда? – окликнул вожак, помешивая деревянной ложкой варево в котле.

– Туда, – не оглядываясь, махнул молодой чумак в сторону кургана.

– Не долго, скоро снедать будем.

Молодой чумак ничего больше не сказал, побежал быстрее. Поднявшись на вершинукургана, он не увидел ореола, как будто баба всосалаего оспинами, а серо-желтая безглазая, безносая и безухая голова ее словно бы отворачивалась от человека, боясь встретиться с ним взглядом. Чумак медленно ходил вокруг нее, а она незаметно отворачивалась. Он неожиданнодаже длясамого себя рванулся вперед – и заметил, какгромоздкий, вросший в землю истукан началповорачиваться, понял, наверное, что неуспеет, и, скрипнув жалобнокамнем окамень, затих смиренно. Отворачивалась бабапотому, что не хотела показывать нож, который торчал в ней, вогнанный глубоко, даже резная деревянная рукоятка влезла наполовину ипокрылась чем-то бурым и рыхлым, похожим на ржавчину. Чумак перекрестил себя, затем – рукоятку и опрометью кинулся к табору.