Чумные истории

Горько было Алехандро выслушивать такие речи, и нечего ему было противопоставить королевскому гневу. Он мог лишь сказать:

— Ваше величество, я испанец и не присягал королю Франции. Не присягал я также и его святейшеству Папе. Прошу вас, доверьтесь мне. Я хочу лишь одного — хорошо исполнить свой долг. Я служу лишь искусству врачевания и предан только ему.

Король снова поверил ему, и некоторое время Алехандро осуществлял свои планы относительно спокойно. Так продолжалось до тех пор, пока некоторые из придворных не пожелали уехать в свои имения.

Встретившись с ними, Алехандро сказал:

— Я не могу ни разрешить вам покинуть замок, ни запретить. Это право одного только короля. Но разрешаю сюда войти только я. Если кто-то из вас захочет снова вернуться, ему придется сидеть в карантине до тех пор, пока я не сочту, что он безопасен для здоровья остальных. Мало ли, вы за стенами замка успеете заразиться, но признаки болезни могут проявиться не сразу. Я не раз замечал, что между заражением и заболеванием проходит некоторое время. Таково же мнение личного врача его святейшества, который предупредил меня также и о том, что чумой можно заразиться, лишь взглянув на больного.

Он не стал посвящать их в то, что в этой части он был не согласен с де Шальяком, поскольку вряд ли это пошло бы на пользу его подопечным, которых он желал всячески оградить от опасности.

Тем не менее среди придворных нашлось немало желающих уехать домой. Отпустив к семье капитана гвардейцев, король теперь не мог отказать в такой же просьбе своим лучшим рыцарям и приближенным и неохотно, но все же дал согласие. Один за другим его друзья по оружию покинули безопасные стены Виндзора, разъехавшись в разные концы королевства, не зная, что их ждет дома и доберутся ли они до него.

Замок опустел, и жизнь в нем притихла. К счастью для Алехандро, старшие дети имели свою свиту, иначе, если бы они заскучали, хлопот с ними было бы вдоволь. У принца были трое слуг для выполнения будничных его нужд и сэр Джон Шандос, чьим обществом принц утешался, а тот, в свою очередь, не давал ему заскучать, занимая упражнениями с мечом и давая уроки стратегии. В остальное время Эдуард-младший безропотно, стоически переносил скуку с мужеством истинного воина, которым он намеревался стать. Фрейлины ее величества, привыкшие к развлечениям, к поэтам и менестрелям, занимали себя рукоделием, а также книгами, которые они по очереди читали друг другу вслух. Из женских апартаментов то и дело доносились чей-то негромкий нежный голос и мягкий аккомпанемент лиры. Порой оттуда слышались взрывы дружного смеха, и кто-то сказал Алехандро, что дамы увлеклись не вполне женской игрой в кости.

Одна принцесса Изабелла доставляла ему немало хлопот, постоянно испытывая его на прочность.

Как-то утром он услышал робкий стук в свою дверь и, открыв, увидел девочку, маленькую, совсем ребенка, с которой он однажды столкнулся в покоях Изабеллы. Теперь она прибежала передать, что принцесса немедленно требует его к себе.

Она присела в реверансе, аккуратно придерживая юбки своими маленькими ручками. Выпрямилась, смахнула с лица непокорные золотые колечки, попыталась убрать их под капор. Волосы непослушно рассыпались, и она хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Он и сам улыбнулся, глядя на нее.

— В чем дело? — спросил он.

Немного выждав, она сказала:

— Не могли бы, сэр, в ответ на мою вежливость, ответить тем же?

— Ах да. — Он покраснел. — Прошу прощения.

Он отвесил самый глубокий поклон, но, подняв голову, увидел ее обиженный, разочарованный взгляд. Тогда он сказал:

— Я еще не успел освоить искусство поклонов. Приношу свои извинения.

С улыбкой она ответила:

— Принимаю ваши извинения с благодарностью. — Тут она сделала серьезный вид, какой подобал бы ее важной миссии.

Выпрямилась, будто став выше ростом, и очень тоненьким детским голоском твердо сказала: — Моя госпожа поссорилась с няней и находится в дурном расположении духа, — после чего подняла глаза на Алехандро, ожидая его реакции.

— И что же в такой ужасной ситуации требуется от меня? — удивился он.

— Она хотела бы, чтобы вы пришли и кое-что объяснили няне, которая использует ваши распоряжения, чтобы ограничить свободу ее высочества.

Он улыбнулся той твердой уверенности, с какой она говорила.

— А каково ваше личное мнение по этому поводу?

Девочка лукаво улыбнулась, давая понять, что она с удовольствием готова поделиться кое-какими дерзкими мыслями.

— Мое мнение не имеет значения, сэр, поскольку я всего лишь ребенок, к тому же девочка, — сказала она, — однако вам я могу сказать, что няня без конца ищет всякие поводы не выпускать мою сестру из колыбели. То есть она не хочет смириться с тем, что Изабелла выросла.

«Ах вот как, ее сестра», — подумал он, заинтригованный, и продолжил расспрашивать:

— Сколько же вашей сестре лет, если у нее достаточно мудрости самостоятельно вести свои дела?

— Шестнадцать, — честно ответила девочка. — К моей сестре уже дважды сватались, и она умеет сама вести хозяйство.

— Тогда, значит, она умна не по годам, и я нисколько не удивлен тем, как вы гордитесь ее самостоятельностью.

Девочка, довольная тем, что справилась с поручением, просияла счастливой улыбкой.

— Пойдемте быстрее, — сказала она, протянув ему руку, — иначе Изабелла рассердится, что я задержала вас своей болтовней. Она не любит, когда ее заставляют ждать.

Он взял ее за руку, но тут же выпустил.

— Тогда идемте скорее, коли ее высочество в нас нуждается.

Подойдя к покоям Изабеллы, Алехандро издалека услышал громкий, полный ярости молодой голос и грохот летавших по комнате вещей. В эту истерику лишь иногда вклинивался другой голос, тоже женский. Но явно старше. Возле двери девочка сделала жест, чтобы он остановился, и, приложив к губам палец, тихо сказала:

— Прошу вас, сэр, подождите здесь. Я доложу о вас принцессе.

К тому времени, когда она вновь появилась в дверях, Алехандро успел сосчитать все плиты в стенах и наизусть запомнить узор на полу. Он сидел на довольно неудобной скамейке у входа в приемную принцессы, слушая беготню ее служанок за дверью и пытаясь представить себе кавардак, учиненный вздорной Изабеллой. Девочка снова присела в изысканном реверансе, и Алехандро встал, отвесив в ответ самый любезный поклон, на какой был способен.

— Не хотите ли присесть отдохнуть, ваше высочество?