Чуть свет, с собакою вдвоем

Все так сияет. И не звезды, и не костры. Отнюдь. Они встали в очередь. Потом опять в очередь. А потом, постояв в очереди, еще постояли в очереди. Стояли в очереди, чтобы посмотреть замок Спящей красавицы, в другой очереди — домик Белоснежки, и оба, честно сказать, как-то не вдохновляли. Постояли в очереди, чтобы полетать с Питером Пэном над Нетинебудет, — обеим понравилось. Постояли в очереди, чтобы покататься в чайных чашках Болванщика и на спине Дамбо. Постояли в очереди к «Приключениям Пиноккио» — полная чушь — и к «Пиратам Карибского моря», где было отлично и, решили они обе, совсем крошечную чуточку страшно. Целую вечность простояли в загоне между перилами, где очередь вилась разжиревшим удавом, потом загрузились в лодочки на мелком искусственном ручье, потом их унесло потоком, а потом выбросило, совсем беспомощных, в устрашающее аниматронное видение «Этого маленького мира». Наконец сбежав в большой мир, они еще целую вечность простояли в питоновой хватке очереди, чтобы покататься на Диснеевской железной дороге.

В очередях девочка стояла героически.

На Главной улице они смотрели, как мимо марширует парад, и лизали мороженое. К вечеру у Кортни опять сделалось ошалелое лицо, как у малолетней жертвы насилия. Трейси подозревала, что у нее самой такое же. В мозговых извилинах застряла мелодия из «Этого маленького мира». Трейси опасалась, что никогда от нее не избавится.

— Можем завтра повторить, — сказала она, когда они ввалились в гостиницу через заднюю дверь.

Вот так и живешь, если смертельно болен, да? Сваливаешь дни в кучу, летишь на вертолете над водопадом Виктория, в лодке по Нилу, на поезде в Венецию, на лифте к вершине Эмпайр-стейт-билдинга. Едешь на сафари в Африку, торчишь перед автоматами в Лас-Вегасе, потому что внезапно ты жаден до мира, который вот-вот потеряешь. Или просто катаешься в гигантских чайных чашках и беспрестанно фотографируешь девочку, которая показывает тебе «во!». И спрашиваешь себя, долго ли это продлится.

В номер «Спящая красавица» под дверь подсунули конверт с логотипом Диснейленда и подписью «Мадам Имоджен Браун». Трейси решила, это буклеты парка, но внутри лежал еще один конверт, и на нем от руки одно слово: «Трейси». Ее нашли. Она открыла конверт дрожащими руками. Внутри опять конверт. Что за нелепица. И тоже с ее именем — она узнала почерк Барри. Какой-то испорченный телефон — она будет открывать конверт за конвертом, конверты все меньше и меньше, а в конце что — последнее слово? «Поймал!» или «Ты и есть сокровище»? Она перевернула третий конверт и на клапане обнаружила записку от Гарри Рейнольдса. Пожалуй, не стоит удивляться, что он смог ее отыскать.

Трейси, Барри просил тебе это переслать. Я ему задолжал. Не знаю, слышала ли ты, но Барри погиб. Убил свою дочь и сам застрелился. Оставил по себе полный бардак. Лен Ломакс попал под поезд, а Рэя Стрикленда взяли за убийство потаскухи лет тридцать назад. Я подумал, тебе будет интересно.

Твой Гарри

Стоит на секунду отвернуться — и планету перекашивает на оси. Гарри дописал постскриптум: «Деньги поляку отвез, как ты просила».

Она включила девочке мультики по телевизору, прочла письмо Барри, наконец узнала правду о Майкле Брейтуэйте. У него была сестра. Сердце у Трейси рухнуло с десятого этажа. Первое, что сказал ей ребятенок. Где моя сестра?

— А что тебе понравилось больше всего? — спросила Трейси, когда они встали в очередь в ресторан.

— Платье, — без колебаний ответила Кортни.

Официант провел их к столику у окна, прекрасный вид на подсвеченный замок Спящей красавицы. Они чокнулись друг с другом — вино и кока-кола. Трейси выпила скромные полбутылки красного, хотя готова была вылакать винодельню. Вспомнила, как девочка сидела рядышком, когда они летели над Нетинебудет. Каково это — лелеять маленькое беззащитное существо? Подумала про Майкла Брейтуэйта — столько лет никому и дела не было, что с ним произошло. Потерянный Мальчик. Спасибо Барри — он подарил ей счастливый финал. Бедный старый Барри, у него так и не случилось отходной. Она молча подняла за него бокал.

Столы обслуживал Микки. А также Гуфи и Плуто. Девочке больше всех нравился Плуто. Одни сплошные «во!». Трейси щелкала и щелкала фотоаппаратом. Смертельно больна.

После ужина Кортни влезла в новую пижаму с Минни из гостиничной лавки, они заказали в номер горячий шоколад и посмотрели DVD в постели. «Дисней», разумеется.

Девочка разложила на кровати свои трофеи:

потемневший серебряный наперсток

китайскую монетку с дыркой посредине

кошелек с улыбающейся мартышкой

снежный шар с топорной пластмассовой моделью парламента

ракушку в форме трубочки с кремом

ракушку в форме шляпы кули

сосновую шишку

обручальное кольцо Дороти Уотерхаус

филигранный листик из леса

несколько звеньев дешевой золотой цепочки

Деву Марию с лампочкой в животе из «сааба»

серебряную звездочку со старой волшебной палочки

Еще пара лет такой жизни, и им понадобится возить это добро на грузовике. Еще пара лет.Как цепляться за это будущее? Сейчас что-то начинается, но чувство такое, будто это конец. Всегда так было. И всегда будет.

Отныне Трейси вечно будет озираться через плечо, ждать стука в дверь. Видеокамеры на каждом углу, если кто их ищет — найдет. Гарри Рейнольдс ведь нашел. И если плохие парни не настигнут, то уж хорошие — наверняка.

Купив ребенка, она заключила пакт с дьяволом. У нее будет тот, кого можно любить, но за это она отдаст все, что имеет. Она подумала про Русалочку: каждый шаг — пытка, боль, как от острых кинжалов. Чтобы просто быть человеком, просто любить.

Девочка махнула на Трейси волшебной палочкой. Не поймешь, то ли желание исполнила, то ли заклятье наслала. Кортни проросла Трейси в душу. Что будет, если ее вырвать?

Вот она, любовь. За просто так ее не бывает — расплачиваешься болью. Своей болью. Но кто сказал, что любить легко? Ну, кое-кто говорит, но они же идиоты.

Зазвонил телефон. Новый телефон, новое имя, новый номер. Которого никто не знает. Может, мобильный оператор звонит поприветствовать. Может, очередной таинственный некто или даже тот же самый. Или еще какой кошмар. Она выключила телефон, стала смотреть DVD. Динь-Динь искала потерянное сокровище. Как и все на свете, правда?

22 марта 1975 года

Проснувшись, он тотчас полез под подушку за любимой машинкой, бело-синей полицейской патрульной машинкой. Нашел, выбрался из постели, где спал вместе с сестрой. Валетом, еле помещались. «Как сардины в банке», — говорила мама. Сестры в постели не было. Наверное, ночью ушла спать к маме.

Он как обезьянка, говорила мама. Такой живенький.Иногда мама смеялась, обнимала его и говорила, что он кроха.А ему четыре года. Когда сердилась, говорила: Блядь, ты уже большой мальчик, Майкл, веди себя по-взрослому, ладно?Иногда она танцевала с ним по кухне, он становился на ее ноги, и она его кружила и кружила, смеялась, смеялась, пока он не кричал, чтобы перестала. А еще иногда она велела скрыться с глаз ее и не показываться. Никогда не знаешь, что будет.

Хотелось есть, и он пошел на кухню — там хлопья. В кухне сидеть негде, и он осторожно отнес тарелку в гостиную. Съел хлопья и пошел искать маму. Она лежала в спальне на полу. Он попытался ее разбудить. Включил чайник, налил ей чаю — он видел, как она это делает. Половину расплескал и забыл молоко и сахар. Она говорила, ей с утра нужны только чай и сигарета. Он пошел искать ее сигареты. Поставил чашку и положил сигареты у ее головы, но она все равно не проснулась. Попытался вставить сигарету ей в рот.