Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция

Отдать себе отчёт в том, что «эта кора – белая», это значит не просто сознавать кору и белизну, не просто обогащать свою жизнь трансцендированием во внешний мир; сознавание в смысле жизни предметом как бы даже ослабевает, потому что в знании, как теоретической деятельности, субъект забывает о себе и сосредоточивает свой интерес на самом предмете, именно на том, каков он в своей природе или в своих отношениях к другим предметам. В этом отрыве от непосредственной жизни субъекта заключается своеобразная неестественность теоретической деятельности; на низших ступенях природного бытия она возможна только на короткое время и лишь как средство для достижения практических целей.

Теоретическая деятельность требует отрыва субъекта от своей жизни уже потому, что она производит умственное выделение предмета из мировой множественности в таком сопоставлении его с другими предметами, при котором становится усмотренною определенность предмета как нечто отличное от других определенностей, напр. «белизна, а не коричневость, не зелёность» и т. п. Это – акт различения или, если взять все стороны его, акт сравнивания, ведущий к различению и отожествлению. Отдавая себе благодаря этому акту отчёт в том, что «кора этой березы белая», субъект, конечно, не созидает различия а находит его.

В акте различения достигается опознание предмета, однако не целиком, а лишь с той стороны, которая подвергнута различению и может оказаться лишь бесконечно малою дробью содержания предмета; ряд различений и опознаний, дающих все более полные сведения о предмете может быть продолжен: кора этой березы – белая; белая кора этой березы – твердая; твёрдая белая кора этой березы – гладкая и т. д.

Предмет, благодаря имманентности всего всему, дан субъекту целиком но опознание его человеком, существом с ограниченными силами, неспособным произвести одновременно бесконечное множество актов различения, достигается лишь частичное: опознанное в предмете есть лишь выборка из сложного состава предмета, другие стороны которого остаются только сознанными, а вся полнота таится ещё глубже в предсознании субъекта.

Акт различения даёт ответ на вопрос о какой-либо стороне предмета (напр., на вопрос: «Каков цвет коры этой березы?» – ответ: «Кора этой березы белая»); результатом его (в сочетании с некоторыми другими интенциональными актами) является имение в трёхчленной системы, составляющей объективную сторону суждения. В эту систему входят: 1) предмет суждения, 2) предикат суждения (то, что опознано в предмете в данном суждении) и 3) отношение (связь) предиката к предмету.

Проследить в различенном виде отношение между предметом и его стороною или между предметом и другими предметами можно не как посредством интеллектуальной интуиции, о которой речь будет позже. Конечно, это отношение предстоит в знании не как синтез производимый субъектом, не как конструкция, осуществляемая им, а как находимое им в самом предмете строение.

Схематически можно следующим образом выразить объективную сторону суждения:.:: SA-A.

Предмет – незамкнутый отрезок мира; SA – стороны предмета, опознан ные в предыдущих актах суждения («кора этой березы»; – в первом акте сужде ния о предмете – предмет фигурирует в знании, как X и суждение о нём выражается безличным предложением); Р – предикат; тире – отношение предиката к предмету.

Имея в этой расчлененной опознанной системе ответ на вопрос о какой-либо стороне предмета, субъект нередко сопровождает усмотрение её психическим актом согласия, т. е. актом признания её за истину о предмете и актом высказывания её посредством слов именно посредством грамматического предложения. В случае чьего-либо несогласия с нею он берёт на себя обыкновенно защиту её как истины стараясь показать собеседнику или доказать ему, что там, «где есть SA, есть и Р», так что, признав наличность SA, нельзя не признать также и наличности Р. Такая связь необходимой сопринадлежности есть отношение основания и следствия.

Усмотрение связи основания и следствия есть сущность каждого суждения и каждой истины. В суждении «тело, погруженное в воду теряет в весе столько, сколько весит вытесненная им вода» часть предмета, служащая исходным пунктом суждения, содержит в себе основание той части, которая выражена в предикате. Даже суждение, констатирующее единичный факт и опирающееся на чувственное восприятие, имеет такое же строение. Говоря «вода в этом котле, стоящем на плите кипит», я усматриваю принадлежность кипения к тому отрезку мира который назван словами «вода в этом котле, стоящем на плите», и невозможность отрицать предикат «кипит», сохраняя сознание – объективности высказанного, указывает на то, что предмет «вода в этом котле на плите» (на огне при такой-то температуре) содержит в себе достаточное основание для признания предиката.

Название основания и следствия мы даем этой связи, поскольку она опознана мыслящим субъектом и руководит переходом его от мысли о предмете к мысли о предикате; как основа объективно значимой связи мысли, она есть логическая связь. В самом же бытии предмета это самое отношение есть онтологическая связь причинности (нагретая вода и кипение), или связь принадлежности свойства носителю (разновидность причинной связи), или связь функциональной зависимости идеального бытия, т. е. вневременная необходимая сопринадлежность (напр., квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов).

Таким образом, на вопрос, поставленный Кантом, как возможны необходимые синтетические суждения (о таком свойстве суждения, как общность, речь будет позже), интуитивист даёт следующий ответ: живая связь самого бытия, ведущего от одного содержания мира к другим руководит также и умственным слежением субъекта за предметом, если субъект задается целью познавать предмет, а не фантазировать, строить новые небывалые предметы. Согласно Канту, познающий субъект оформляет данное ему в опыте многообразие ощущений априорными категориями мышления и таким образом строит синтетическую систему суждения; согласно интуитивизму, наоборот, категориальное метафизическое строение самого бытия, вступая в сознание субъекта в подлиннике и будучи опознано им, предлежит перед умственным, взором субъекта как необходимая синтетическая система, т. е. как целое, в котором одна из сторон необходимо связана с другою отличною от неё, так что необходимость перехода от первой ко второй есть не аналитическая (основанная на законе тожества и противоречия), а синтетическая необходимость следования [CXCV] .

[CXCV] См. мою «Логику», § 14, 20, 27, 29, 31, 53-55, 131-135.

Достаточное основание для предиката всегда содержится в составепредмета: высказывание суждения как истины с решимостью бороться за свою правоту является именно на основании усмотрения этой связи.

Однако, в большинстве случаев, не весь состав предмета, а только некоторая часть его содержания составляет достаточное и необходимое основание для предиката: напр., в суждении «остроугольный треугольник имеет сумму углов, равную двум прямым углам» признак остроугольности, входящий в состав предмета, не имеет значения для обоснования предиката. Ту часть предмета, которая служит достаточным и необходимым основанием для предиката, мы будем называть субъектом суждения. Очень часто, напр., во множестве суждений, представляющих собою первый результат чувственного восприятия, не подвергнутый ещё дальнейшей обработке, напр., «вода в этом котле кипит», «эта яблоня засохла» и т. п., связь предиката с предметом установлена вполне достоверно, но то ядро предмета, которое служит здесь достаточным основанием для предиката, не выделено в опознанном виде [CXCVI] .

[CXCVI] См. там же, § 64 об ассерторическом суждении.

Выделяя из состава суждения путём отвлечения его предмет, напр. «вода в этом котле», «эта яблоня» и. т. п., или предикат «кипит» «засохла», мы имеем перед своим умственным взором восприятие представление или понятие, т. е. опознанный в одном или нескольких актах суждения предмет («это – котел», «в этом котле – вода»), взятый, однако, в отвлечении от прослеживания в нём связей основания и следствия; поэтому восприятие, представление, понятие не содержат в себе ни истины, ни лжи, в них ничто не утверждается и не отрицается.

Восприятие и представление могут также предшествовать во времени суждению: ничто не мешает нам иметь в виду предмет с большим или меньшим количеством опознанных сторон его, не отдавая себе отчёта в том, что такое единство содержит в себе связи основания и следствия.

Истинное знание, согласно предыдущему, есть созерцание (интуиция) предмета в различенном виде, прослеживающее связь основания и следствия. Таким образом, согласно интуитивизму, соответствие между истиною и предметом достигает крайней возможной степени: истина есть не символическое выражение предмета, не копия его, а сам предмет поскольку он в различенном виде наличествует в познающем сознании.