Чужак в стране чужой (Чужак в чужой стране)

— Аполлонический культ, так это называется.

— Чего?

— В отличие от культов дионисических. Очень распространено ошибочное представление, что «аполлонический» — это, попросту говоря, «умеренный», «холодный», «спокойный». Однако в действительности аполлонический и дионисический — две стороны одной монеты. Монахиня, преклонившая колена на каменном полу своей кельи и застывшая как тот же камень, может переживать экстаз куда более острый, чем экстаз служительницы Пана Приапа на оргии весеннего равноденствия. Экстаз пребывает в голове, в мозгу, вне зависимости от способов его достижения. Нередко считают, что «аполлонический» — это хорошо, а «дионисический» — плохо, на том лишь основании, что чуть не все наши респектабельные секты — что бы ни означало это слово, но тут разговор особый — являются аполлоническими как по ритуалу, так и по мировоззрению. Глупый предрассудок. Продолжай.

— Ну… тамошняя обстановка не слишком походила на одинокие бдения просветленной монахини. Они пересаживались с места на место, бродили по залу, обнимались, целовались. Дальше дело не заходило — впрочем, из-за слабости освещения я не могу быть в этом полностью уверен. Одна девица подсела было к нам на кушетку, но тут же встала по знаку Пэтти и удалилась — поцеловав нас на прощание. Поцеловав, — Бен ухмыльнулся и сразу стал похож на сытого, довольного кота, — весьма квалифицированно. Все они там были в мантиях, так что я сильно выделялся, но эта девочка словно ничего не заметила.

Все происходило вроде бы спонтанно, но в то же время — стройно и координированно, как хороший балет. Майк работал без передыху — то выступал с возвышения, то бродил среди своей паствы. В какой-то момент он молча сжал мое плечо и поцеловал Пэтти — коротко, но неторопливо. За его возвышением громоздилась такая хреновина, вроде большого стереовизора, — с ее помощью он творил свои «чудеса» — впрочем, это слово ни разу не было произнесено, во всяком случае — по-английски. Все религии как одна обещают чудеса, только вот с выполнением этих обещаний обязательно получается какая-нибудь неувязочка.

— Далеко не обязательно, — покачал головой Джубал. — Многие религии исполняют свои обещания, exempli gratia [17] — христианская наука и католики.

— Католики? Это ты что, про Лурд?

— Я имел в виду Чудо Пресуществления Святых Даров.

— М-м-м… тонкость этого чуда далеко превышает мое понимание. А что касается этих самых христианских научников — если я сломаю ногу, то пойду не к ним, а к хирургу.

— Вот и не ломай, — прорычал Джубал. — А если что — ко мне не обращайся.

17

Exempli gratia (лат.) — например.

— Не беспокойся, не обращусь — не верю я соученикам Уильяма Гарвея ^{79} , ну вот хоть что со мной делай.

— Гарвей умел затянуть трещину.

— Он-то умел, а вот как насчет его соучеников? Не будем спорить, Джубал, пускай все, о чем ты говорил, действительно чудеса, однако Майк демонстрирует чудеса совсем иного рода — яркие, зрелищные. Он либо очень умелый фокусник, либо потрясающий гипнотизер…

— Либо и то и другое сразу.

— …либо он сумел довести стереовидение до такого совершенства, что картинка напрочь неотличима от реальности.

— А вдруг это настоящие чудеса? Ты не задумываешься над такой возможностью?

— Эта теория не в моем вкусе. Не знаю уж, какие трюки он использовал, но зрелище было сильное. Однажды свет вспыхнул в полную силу, и тут же прямо посреди зала появился лев, величественный, как эти каменные, сторожащие главный вход Библиотеки конгресса, а вокруг него копошились маленькие белые ягнята. Лев проморгался от яркого света, а затем широко зевнул. Ну да, конечно, Голливуд может снять и не такие трюки — только я же отчетливо чувствовал львиный запах. Хотя, постаравшись, можно сфальсифицировать и это.

— А что ты так зациклился на фальсификациях?

— Кой черт, я же изо всех сил стараюсь быть скептичным и бесстрастным.

— Старайся, да не перестарывайся. Вспомни, как это делает Энн.

— Я не Энн. И там, тогда, я даже не пытался быть бесстрастным, а просто смотрел и балдел. Майк продемонстрировал уйму потрясающих фокусов, и левитацию, и все что хочешь. Поближе к концу Пэтти наклонилась ко мне и шепнула: «Я тут отлучусь ненадолго, а ты посиди. Майк только что попросил тех, кто не считает себя Готовыми к переходу в восьмой круг, удалиться».

— Ну, уж мне-то тогда точно нужно уйти, — засуетился я.

— Да что ты, милый! — улыбнулась Пэтти. — Ты принадлежишь к девятому кругу, так что сиди где сидишь, а я скоро вернусь.

— С этими словами она куда-то ускользнула; я не заметил, чтобы кто-либо еще покинул зал. Прошло немного времени, середина возвышения ярко осветилась, и я увидел Джилл!

Это ничуть не походило на стереовидение. Джилл нашла меня глазами и улыбнулась. Да, да, конечно, если артист смотрит прямо в камеру, его взгляд встречается с твоим — где бы ты ни сидел. Но если Майк сумел отладить это до такого совершенства — ему нужно взять патент. Джилл была в каком-то странном экзотическом наряде. Майк забубнил что-то нараспев, частично по-английски… Что-то такое насчет Праматери Мироздания, единой во многих проявлениях, затем он начал называть ее различными именами, и с каждым новым именем Джилл оказывалась в новом наряде…

* * *

Заметив Джилл, Бен Какстон встрепенулся. Несмотря на расстояние, об ошибке не могло быть и речи: кого-кого, а уж ее-то он узнал бы в любой обстановке. Джилл нашла его глазами и улыбнулась. «Ну надо же, — думал Бен, вполуха слушая Майковы распевы, — а ведь я-то был полностью уверен, что эта хреновина — хитрый стереовизор». Теперь он не имел ни малейших сомнений в реальности стоящей на возвышении Джилл — хоть подойди и потрогай.

Хорошо бы, конечно, и вправду подойти и потрогать, только неловко как-то мешать Майклу. Подождем, пока Джилл освободится…

— Кибела!

Одежда Джилл мгновенно изменилась.

— Исида!

Снова изменилась.

— Фригг!.. Гея!.. Деви!.. Иштар!.. Мириам! Матерь Ева! Mater Deum Magna! Любящая и Возлюбленная, Жизнь Неугасающая…

Майкл продолжал говорить, но Какстон уже ничего не слушал, а только смотрел на Джилл, на праматерь Еву во всей ее славе. Световое пятно расширилось, захватив безошибочно угадываемый уголок Эдема, огромного змея, обвивавшегося вокруг древа.

Джилл улыбнулась, погладила змея по голове, затем повернулась к аудитории и широко распахнула объятия.

Кандидаты на вступление в восьмой круг устремились к райскому саду.

— Бен… — Бен почувствовал на своем плече руку, обернулся и увидел Пэтти. — Пошли, милый.

Какстону хотелось остаться, присоединиться к процессии, подойти к Джилл поближе, однако он встал и пошел к выходу. Оглянувшись, он заметил краем глаза, как Майкл встретил с распростертыми объятиями первую из женщин-кандидаток, но Патриция потянула его за рукав, он зашагал за ней следом и так и не увидел, как Майкл поцеловал кандидатку и как в тот же самый момент ее мантия исчезла, не увидел, как Джилл поцеловала первого из мужчин и его мантия тоже исчезла.