Чужак. Охота
Шрифт:
– Безумец. – Проф поднес к моей голове маленький стальной шар, весь покрытый рунами. – Не смей умирать, мой лучший ученик. Я этого не перенесу. Я уже тебе говорил один раз, что ты моя гордость, ты моя слава и мое тщеславие. Выдержи, прошу тебя. Ты возродил рунную боевую магию, а я твой учитель, я тебя всему научил, не смей умирать, слышишь меня!
О господи, ну к чему эти мексиканские страсти? Я ответил на поцелуй Арны, а теперь и Эла лезет ко мне целоваться. Да не умру я, не умру. В этом я точно уверен. Почти все мои ученики, почти вся школа Джокер собрались вокруг меня. Проф, а ведь Ерана мазохистка, ты об этом знал? Лежать на алтаре замка Стока ой как неудобно, а если еще при этом чем-то заниматься – это полное извращени… Шар коснулся моей головы. Темнота.
– Тур, – мать облила мою голову водой, – Тур, приди в себя!
Да чего тут приходить – вытерев рукавом кровь с лица, я встал с палубы кнорра, а бой
– Отец, как ты? – Я присел рядом с великаном. Но ничего, мне всего девять лет, скоро я стану таким же.
– Ты отлично сражался, Тур, – улыбнулся мне отец. – Двое повисли на твоей секире, я видел это. Ты молодец, ты – воин, Тур. А теперь послушай меня. – Отец с трудом встал. – Хорошо тонет драккар данов, Хервуд отличный воин, он сумел пробить днище корабля перед своей смертью. Плохо только одно, сынок: я умираю. Спаси свою мать, придется тебе самому направлять кнорр к дяде Ульрику, береги мать… – Отец дернулся, застыл и рухнул на палубу.
Я это сделаю, отец, я уже мужчина, я взял свою первую кровь. Я принялся очищать палубу корабля от трупов врагов, выкидывая их за борт и перед этим вырывая из их рук оружие. Пусть они кормят рыб, недостойны даны хорошего посмертия. Я раскладывал вдоль бортов тела воинов отца, тела их убитых жен и детей. Свен, я вложил в его руку меч и перерезал умирающему старшему брату горло. Вспоротый живот, ты не жилец, Валгалла ждет тебя, слезы наконец-то покатились по моим щекам. Проклятые даны, ничего, скоро я вам отомщу. Я отлично владею секирой, меня отец учил, а не всякие ничтожества, очередное тело перевалилось через борт. Вас было, даны, в два с половиной раза больше, чем нас. Больше, чем всех мужчин, женщин и детей на этом залитом кровью кнорре. И вы все были воинами, были, я горько усмехнулся, выбрасывая за борт очередное тело, воины. На каждого бойца моего отца приходилось трое врагов, а мы все-таки сумели вас уничтожить. Сестренка, я погладил разрубленную голову Ульрики, тебя назвали в честь дяди – прибыв в наше имение по пути из очередного набега домой, он потребовал этого от моего отца и от только что родившей дочку своей сестры назвать младенца своим именем. Тебе было всего шесть лет, Ульрика. Я не смог защитить тебя, прости. Трусы, какие же вы подлые трусы, ничего, скоро, через несколько лет, я вернусь и возьму с вас кровь по праву мести. Нужно только добраться до фьорда дяди Ульрика в Скании. Я смогу это сделать, я оттеснил рыдающую мать от мертвого отца и накрыл его тело щитом. Прощай, я закрыл ему глаза. Пусть в Валгалле тебе будет хорошо, ты умер с оружием в руках. Мы с тобой там обязательно встретимся. Я перевалил последнее тело мертвого врага через борт корабля. Ветер попутный, я встал у правого борта, я сжал рулевое весло в своих руках. Мать, не беспокойся, я последний мужчина нашей семьи, и я не дам тебя в обиду.
– Матвей, так чем закончилась эскапада с этими «истинными» Черными Волками?
– Все они умерли, – усмехнулся бывший магистр гильдии охотников. – Но в нескольких случаях мы не успели. Сами вервольфы, возмущенные покушением на Арну, вызывали этих арийцев на поединок волков и убивали их.
– А кто из раздолбаев выиграл спор? – поинтересовался я.
– Ренс, он сумел исполнить на одного арийца больше, чем Лей. Шалун впал в траур и потребовал у Мокрого вывести его из депрессии за свой счет – ведь он сам виноват в таком плачевном состоянии своего лучшего друга.
– И во сколько этот сеанс психоанализа обошелся Ренсу? Там ведь, как я понимаю, первым делом шло посещение кабака, потом посещение подруг красного фонаря, а потом я даже не могу себе представить.
– Где-то одиннадцать золотых, не больше, – ухмыльнулся Матвей. – И к этим красным подругам они не ходили, а сразу после разгрома трактира отправились в какой-то провинциальный престижный салон. Два поединка до первой крови, пока присутствующие мужчины не узнали, что они мастера-охотники, и четыре или пять юных леди-дворянок, присутствующих на этой внезапно оказавшейся столь интересной вечеринке, в отличие от обычного вечера, решивших сопроводить сильно усталых героев погани до номеров в ближайшей гостинице. Вдруг они заблудятся? В этой глуши охотников уже несколько лет не появлялось, а тут такие знаменитости. Участники рейда на пятнадцатый уровень погани. Даже в Белгор ехать не надо, чтобы заполучить ребенка от мага-охотника.
М-да, раздолбаев даже могила не исправит. А что будет с ними, когда их отцы решат отойти от дел? Так один граф и один маркиз просто с ума сойдут: им же придется работать, а не развлекаться! Сколько же можно выпить на одиннадцать золотых в глухомани, или в эту сумму входит еще и возмещение материального,
морального и физического ущерба трактирщику?Берег, негостеприимный берег. Я не смог справиться один с управлением кнорра, мы пристали не там, куда я направлял корабль. Жаль, что у меня не было еще нескольких рук для управления парусом или нескольких гребцов. Ничего, до имения дяди Ульрика за несколько дней мы с матерью доберемся. Жаль, что я не могу вытащить корабль на берег и насыпать поверх него курган. Придется просто сжечь кнорр с телами своих родственников, я уже полил их земляным маслом. Бросить факел на палубу – взметнувшееся пламя, – отец, брат, сестренка, все мои родичи, я буду помнить о вас.
– Мама, пойдем. – Я с большим трудом поднял на плечи мешок с продовольствием, одеждой и оружием. – Нам предстоит долгий путь.
– Жук, вот скажи мне, что это такое? – Я показал своему личному палачу сертификат на предъявителя.
– Сертификат на предъявителя, – недоуменно посмотрел на меня Жучила.
– Ответ неправильный и не засчитывается. Это символ доверия. Вот самое главное слово – «доверие». А что будет, если доверие к этим кусочкам пергамента исчезнет? Ладно, это риторический вопрос. Задам другой. Жук, а почему банки так не любят ростовщиков, ведь они им не конкуренты?
– Не знаю, – сознался Жук.
– Зато я знаю: есть два способа получения прибыли законным, но нечестным путем. Первый – отказаться от привязки стоимости недвижимости в любой форме к ее реальной цене. Второй – спекулятивная торговля долговыми обязательствами. Так, вижу по твоим глазам, что ты опять ничего не понял. Начну объяснять тебе на пальцах. Когда-то, наверняка до Смуты, кто-то проделал подобный трюк, а гномы повторения этого не желают. Это называется дутая экономика. Опять не понял… да не волнуйся, я сам виноват. Попытаюсь объяснить тебе все максимально просто. Допустим, что клиент берет у ростовщика в долг под залог чего-то, и взятая им сумма гораздо меньше стоимости особняка, замка или даже домена. Банк кредита ему не дает, там умеют просчитывать коммерческие риски. Это тебе должно быть ясно. Потом клиент в определенный срок вернуть деньги не может. А вот тут и начинается игра. Штрафы, проценты набегают со страшной силой, и так далее. В конце концов клиент становится должен ростовщику гораздо больше, да в несколько раз больше, чем он изначально у него одалживал. И в этот момент происходит торговля долговыми обязательствами. Зачастую почти по первоначальной себестоимости плюс накидка за моральный ущерб – ведь понимают ростовщики, что с клиента им всех заявленных денег не снять. Не суть важно, насколько обязательства реальны, – важно другое: клиента можно развести как последнего лоха или заставить его что-то сделать в счет погашения процентов или всего кредита. Это первое. А второе – кто, по-твоему, купит этот долг клиента, чтобы принудить его к некоему взаимовыгодному обмену?
– Мятежники, или темные, или враги клиента, – наконец-то начал въезжать в ситуацию Жук. – Но клиент сам виноват – зачем ему нужно было брать в долг у ростовщиков?
– Правильно, сам потерпевший дурак, все законно, но нечестно. Поэтому гномы и не занимаются перепродажей долговых обязательств, а сами выбивают кредит, если уж так лопухнулись с платежеспособностью клиента. Ну захотелось одному провинциальному графу устроить турнир наподобие королевского, гордость свою потешить, все мозги ему раньше выбили в подобных развлечениях. Или жена купца решила поразить столицу своими нарядами и утереть нос благородным леди. Существует масса вариантов. А что дальше? Общение с ростовщиками – если об этом станет известно благородной публике и не только ей, да и не возвращенный вовремя долг, – для этого благородного или купца все закончено. В приличный дом его больше не пустят… Так, опять меня занесло не в ту сторону. Жук, главное – это доверие, что обеспечивает этот кусок пергамента, а вот когда доверия к нему на некоторое время не станет, что тогда будет? Банкам доверяют давно и заслуженно, поэтому всякие там ростовщики им не конкуренты. Да они даже у подошвы сапог любых банкиров не валялись. Гномы предпочитают вести дела обстоятельно, надежно и зарабатывать себе репутацию, а не сиюминутную возможную прибыль. И вот теперь это доверие нарушено. Ты приходишь с этой бумажкой в банк, а там тебя заворачивают – мол, а вдруг она не обеспечена деньгами, откуда мы это знаем? Что тогда будет?
– Убьют любого, кто в этом замешан, – наконец-то понял всю сложность аферы Жук.
– Вот наконец-то ты стал осознавать масштаб своей будущей работы, – удовлетворенно сказал я. – Ты хочешь умереть? Я не хочу, поэтому никаких срывов и накладок быть не должно. Зато какой бонус грозит нам в конце. Орден Заката будет уничтожен, в следующий раз немногочисленные выжившие закатники несколько часов подумают, прежде чем оскорбить кажущегося им безвредным и неопасным одного рунного мага.
– Мама, что с тобой? – Я едва успел подхватить ее падающее тело. – Ложись, – я осторожно положил ее на снег, – что с тобой?