Чужая душа - потемки

Долго не могла понять, о чём это Лазавей, а потом сообразила - речь о происшествии в пустоши. И ведь прав Эдвин, идиотка я.

Осунта явилась к нам со Светаной сразу после занятий и положила на стол прикрытый полотенцем пирог. Раздула ноздри и с минуту сверлила меня глазами.

– Извини, - наконец процедила Тшольке.
– Желаю счастья!

И ушла, громко хлопнув дверью.

Светана спросила взглядом: 'Что это было?'. Я пожала плечами, решив не порождать новую волну сплетен. Осунта, судя по всему, закопала топор войны и сдалась.

Предчувствия не обманули: магистр Осунта Тшольке больше не строила никаких пакостей, успокоилась и ничем не выделяла меня из толпы студентов.

Слухи о разгульной жизни преподавательской пассии к маю улеглись: стало не до того, умы занимала сессия. Мой тоже, буквы по ночам снились. Эдвин нередко вытаскивал из-под меня книгу, будил и напоминал, что неплохо бы запереть библиотеку и поспать пару часиков, а то загремлю в лазарет. Сам Лазавей привык ложиться поздно, за полночь.

Когда было время, Эдвин помогал с учёбой. Его методы отличались от методов Алоиса, терпению Лазавея можно было только позавидовать. Но ведь и Академия не Школа иных, некромантов нужно держать в ежовых рукавицах.

Потом о помощи пришлось забыть: Эдвин днями и ночами пропадал в учебных корпусах и даже не реагировал на мои попытки приласкать. Поневоле задумаешься, кому сложнее даётся сессия: студентам или преподавателям.

С грехом пополам осилила все предметы, получив оценки не ниже 'пяти'. Эдвин поставил 'шестёрку' - не помогло ни обиженное: 'Я учила!', ни полный мольбы взгляд. Справедливости ради, Лазавей оценку не занизил, просто вопрос выпал каверзный. Зато по демонологии получила 'девятку' - единственная из всех. Ещё бы, если с демонами знакома, от нежити убегала, а Алоис байки о нечисти постоянно травил!

После сессии встал вопрос о поездке в Ишбар: надо же помочь Маргарите и Ксержику? Пока доберусь, мачеха и родит. Только имена для детей не придумала, а надо бы, чтобы Алоис за дверь не выставил. Он, думаю, шутил, но проверять не хотелось - лучше сразу подготовиться.

Эдвин согласился помочь с 'доставкой' до места назначения, но сам жить у Ксержиков не собирался:

– У меня дела, Агния, прости. До конца июля побудешь без меня.

Наши отношения продолжались, но, увы, не переросли во что-то большее, чем любовные встречи. Я бы с радостью перебралась к Эдвину, уступив всю комнату Светане, но тот не предлагал. Да и жизнь с женщиной с ребенком под одной крышей - это не то же самое, что дни и ночи с любовницей. Нет, Марица вроде Эдвину нравилась, но особых восторгов я не заметила. Словом, не желал Лазавей становиться отцом чужого ребёнка и супругом его матери. Я, однако, не теряла надежды, старалась окружить его теплом и уютом, чтобы стать частью повседневности.

Подарки и цветы кончились, но в город мы по-прежнему выбирались вместе. Одевалась тоже не на стипендию и деньги Магнуса, но хотелось большего - совместного хозяйства и дома.

В тот день как раз решила пробежаться по лавкам, прикупить подарки для родных. Накладное это дело, ведь семьи-то две, никого нельзя обделить. К матери бы съездить нужно, но не успею. Ничего, на зимних каникулах побываю у нее и отчима. Свежий воздух, еда, тишина. А летом я Ксержику нужнее.

Разгуливая по базару, задержалась у лотка с лентами и нечаянно толкнула какую-то женщину

– Осторожнее, корова!
– огрызнулась та.

Голос показался знакомым, и я обернулась. Франка! Занесло попутным ветром!

Она тоже меня узнала, губы скривила, попятилась. Решила, что космы повыдёргиваю? Вот ещё, дело прошлое, совет да любовь! Улыбнулась, поздоровалась, поинтересовалась, какими судьбами.

Подурнела красотка, расплылась в талии, хотя и в груди прибавила. Я-то симпатичнее буду. Приятно!

Франка ответила, что приехала вместе с мужем - что-то там Хендрику нужно было по магической части. Расспрашивать не стала, о ребёнке тоже не заикнулась и благополучно бы пошла дальше по своим делам, если бы не Хендрик. Возник как демон из-под земли, всё такой же красавчик. Я заметила: женщины восхищёнными взглядами провожали. Бывший супружник привычкам не изменил: мазнул зелёным глазом по каждой смазливой мордашке, оценил достоинства фигуры. Значит, и Франка не смогла удержать, бегает, кобелёк! Только мне теперь всё равно: ничего в груди не шевельнулось.

Заметив меня, Хендрик помрачнел, а я сладенько улыбнулась. Что, не радует, что не в трауре, что одета лучше супруги? Увы и ах, на тебе, Хендрик Выжга, свет клином не сошёлся, даже фамилию, надеюсь, скоро сменю.

– Добрый день, Хендрик. Как поживаешь? Жаль, Марицу с собой не взяла, но можешь зайти, повидать, - выпалила на одном дыхании, стреляя глазами.

– Спасибо, хорошо. А ты неплохо выглядишь, - Хендрик подошёл, встал подле жены.
– Всё так же учишься?

'Учишься' он произнёс с оттенком презрения.

Кивнула и легко так сотворила маленький огненный шарик - выучилась за год-то! Глаза Хенрика надо было видеть, он от удивления даже рот открыл. Что, съел? Бездарь я, глупая баба, которая в столице позорилась?

– Как?
– наконец выдавил из себя бывший муженёк.
– У тебя же дара нет!

– Традиционного нет, а некромантская кровь имеется. Слабенькая, увы, такой, как отец, никогда не стану.

Ага, завидуй и гадай, что тут без тебя произошло и почему бывшая так изменилась. За это, правда, я его благодарить должна, но ни за что не признаюсь.

– Ты - некромантка?
– не веря, рассмеялся Хендрик.

– Полгода в Школе иных отучилась, - с гордостью ответила я.
– Вот, переводчицей с демонического подрабатываю. Если что от демонов надо, скажи, у меня там знакомые. А сейчас прости, мне ещё подарки купить нужно, не хочу, чтобы Эдвин ждал.

– Кто такой Эдвин?

Ого, Хендрик, только не говори, что ревность проснулась? Франка в тебе уже дыру взглядом прожгла, а ты так откровенно на меня пялишься. Жалеешь? Так не я же на развод подала, сам выбирал, а теперь всё, милый, профукал свое счастье.

– Мужчина, Хендрик, - рассмеялась я.
– Жених. Могу познакомить: он о тебе знает.

Действительно, что ли, свести? Удавится чета Выжга от зависти.

– Хендрик, нам пора, - недовольно топнула ножкой Франка.