Чужая невеста босса. Ты будешь моей!

– Ну, что? – нетерпеливо подгоняю напряженную Агату, которая устраивается напротив нас, откинувшись на спинку кресла. Насторожено изучает меня, а мелкая всхлипывает и крепче сжимает мою ладонь. Неизвестность раздражает, и я повышаю голос: – Мы беременны или нет?

Тишина бьет по барабанным перепонкам жестче басов в переполненном клубе, врезается в мозг, перекручивая его в фарш. Испепеляю взглядом Агату в ожидании приговора, а она косится на Лину, смотрит на нее испытующе и укоризненно, будто ждет какого-то сигнала.

Сговорились с мелкой, пока меня рядом не было? В следующий раз хрен я ее одну отпущу. Буду рядом с креслом стоять, перчатки гинекологу подавать и все контролировать.

– Если он правда отец, то имеет право знать, - шепотом Агата уговаривает Лину, а я стискиваю маленькую ладошку, сплетаю наши пальцы.

– Говорите уже, иначе обе получите, - бросаю несерьезную угрозу и поворачиваюсь к мелкой, метнув в нее предупреждающий взгляд.

Она вжимает голову в плечи, становится похожей на крохотного черного галчонка, особенно когда пытается спрятать лицо за распущенными смоляными волосами. Протягиваю к ней свободную руку, касаюсь влажных на висках прядей, убираю их за ушко. Открываю мокрую от слез, алую щеку и веду по ней пальцами, заставляя Лину вздрогнуть.

Шумно вздохнув, она слабо, чуть заметно кивает. Но не мне.

– Да, беременность подтвердилась, - коротко сообщает Агата.

Опять повисает пауза, вызывая у меня взбесившийся рой мыслей. Слышится лишь напряженное сопение мелкой, покашливание врача и скрип шестеренок в моей ноющей голове.

– С ребенком что-то не так? – хмурюсь, зыркая то на одну, то на другую. Конспираторы хреновы. – Слушайте, дамы. Еще пара секунд игры в молчанку, и вам меня откачивать придется. В этой клинике, надеюсь, есть реанимация?

– Все в порядке, - наконец-то подает голос Лина, видимо, сжалившись надо мной. Однако фраза, которая по смыслу должна меня успокоить, на деле звучит обреченно и растерянно.

– Чего тогда ревешь? – мрачно свожу брови, ни черта не понимая.

Мелкая прикрывает рот ладошкой и всхлипывает, бросая меня в омут паники.

– Беременность протекает хорошо, шесть недель, ваш малыш развивается согласно сроку, - спешит меня спасти Агата. Вот что значит – врач от бога. Уберегла меня от сердечного приступа, пока Лина в могилу загнать пытается. – Рекомендации от токсикоза я напишу, но если состояние будет ухудшаться – сразу ко мне. Терпеть нельзя.

– Агата, вы пока папе не говорите, - умоляюще мяукает мелкая. – Тимуру и Еве тоже. Я сама… Потом… Наверное… - нервно перебирает пальцами края бумаг с результатами анализов.

Начинаю догадываться, в чем причина мрачного настроя Лины. Она опасается реакции родственников на беременность. Что же там за звери, интересно? Друг меня ими пугает, мелкая сама же собственную «стаю» боится. Семейка Адамс, не иначе.

– Я же пообещала. И мужа попрошу молчать, - активно кивает Агата.

Обе умолкают и выглядят так, будто обмениваются мыслями.

– Так, мятежницы! Отставить заговор! – сорвавшись, хлопаю кулаком по столу. – Ты! – двигаюсь ближе к Лине вместе со стулом, который жалобно скрипит ножками по полу.
– Если вздумаешь пойти на аборт, я тебя все равно выловлю раньше, посажу под замок и по твоей красивой заднице отлуплю. После родов, разумеется, - шиплю на затаившуюся девчонку, отчитываю ее, как нерадивую школьницу, пригрозив пальцем.

– Рома! – требовательно окликает меня врач.

– А ты! – поворачиваю к ней только голову, не отлипая при этом от Лины. Пусть будет в зоне досягаемости, чтобы не могла сбежать. – Агата, если ты приложишь к этому руку, разорву все связи. И с тобой, и с Адамом. Не трожь! Мое! Ясно?

Рычу от ярости, но в то же время поглаживаю большим пальцем Линину ладонь и боковым зрением слежу за ней. Она, на удивление, не шарахается от меня, а наоборот – впитывает каждое слово. Изучает так внимательно и озадаченно, что я теряюсь.

– Аборт мы даже не обсуждали, Рома, - мгновенно охлаждает мой пыл Агата.

Чувствую себя психованным идиотом. Киваю врачу, принимая невозмутимый вид. Откашлявшись, посылаю виноватую улыбку мелкой.

– Вот и умницы. Все выяснили. Благодарю за отличные новости, - потираю ладони.
– Значит, едем домой, - опять ловлю руку Лины.

Встаю, собираясь увлечь ее за собой и вывести из кабинета. Не нравятся мне больницы. Однако грозный окрик Агаты заставляет меня притормозить и закатить глаза. Надоедливая все-таки жена у моего друга.

– Нет, стоп, сначала объясните, что между вами произошло? – поднимается, упирая руки в бока. – Каролина твердит, что ничего не было и беременность невозможна. Ты уверенно принимаешь ребенка и признаешь отцовство. Рома, вы… по пьяни зачали? И теперь не помните ничего? – строит предположения.

Лина отчаянно машет головой, взмахивая волосами, а я обнимаю ее за плечи, чтобы успокоилась и не смущалась. Откровенные разговоры мгновенно загоняют невинную девчонку в краску.

– Нет, в здравом уме и твердой памяти. Почти…

– Хм, силой? – выдает дичайшую версию Агата. Кажется, она сама выпила перед осмотром. Спирта хлебнула из емкости, где инструменты обеззараживают. Или салфеток антисептических нанюхалась.

Короткий, но жесткий вопрос вводит меня в состояние ступора и гнева одновременно.

– Я же ничего подобного не говорила! Нет! – становится на мою защиту мелкая. Борец за справедливость, и за это ей спасибо.

– Ты нормальная меня в таком подозревать? А еще жена друга! Конечно, нет, – искренне возмущаюсь, зато Агата, проследив за нашей реакций, выдыхает с облегчением. Действительно посчитала меня маньяком?
– Как будто меня не знаешь!

– Тогда в чем дело? – возвращается на кресло и устраивается удобнее, сложив руки перед собой.

– Ну-у, - тяну, пытаясь сформулировать и правильно трактовать нашу странную первую и единственную ночь. – Скажем так, мы не довели дело до конца. Поэтому не ожидали последствий, - образно объясняю.

– Кхм, петинг? – без стеснения выдает Агата.

Я тут ужом извиваюсь, чтобы обойти острые углы и не смутить мелкую, а эта правдорубка всю тактику мне рубит на корню.

– Что это? – едва ощутимо толкает меня в бок Лина. Наивно хлопает ресницами. Действительно неопытная и неискушенная – Коля не солгал. Придурок, такой бриллиант упустил.

Хмыкнув, наклоняюсь к ее уху и аккуратно шепчу:

– Это такие ласки, когда…

Мой голос становится все тише, а ее щеки – все краснее, пока не превращаются в две спелые помидорки. Осознаю, что ликбез лучше отложить, пока она не сгорела от стыда и... воспоминаний. Той ночью мы успели "прикоснуться к прекрасному".