Чужая невеста босса. Ты будешь моей!

Пытаюсь пошевелиться, но лишь сильнее впечатываюсь лицом в мускулистую грудь. Морщу носик от жестких, щекочущих волосков, трусь щекой по мятной, горячей, чуть влажноватой коже, запрокидываю голову, поднимая сонный взгляд.

Рассматриваю вблизи расслабленное мужское лицо. Пользуясь моментом, изучаю каждую черточку. Любуюсь спящим, умиротворенным варваром, зная, что останусь незамеченной. Потянувшись, касаюсь губами щетинистого подбородка. Выше не достаю – и приподняться не могу, обездвиженная в капкане сильных рук.

Рома не должен быть здесь, со мной…

Картинки вчерашнего вечера обрывками мелькают в голове. Помню наш ужин. Уютный, семейный. Арни на моих коленях. Рома напротив, с ревностью поглядывающий на мурлычущую кошечку и бубнящий что-то себе под нос недовольно. Мой расслабленный, искренний смех. Его сдержанная улыбка. Стол, заваленный коробками из службы доставки, из которых я выбирала то, что мне больше по вкусу. Царев не знал, что именно заказать, и боялся оставить меня голодной. В итоге, я перепробовала все – и меня стошнило.

– Мелкая, ты переводишь продукты, - причитал варвар, придерживая мои волосы и собирая их в хвост своей резинкой. В то время как я… сидела на полу туалета в обнимку с унитазом.

– Рома, оставь меня! – хныкала от стыда и очередного кома, подкатывающего к горлу.

– Да куда уже я денусь, - добрый смешок прозвучал вместе с тяжелым сочувственным вздохом. – Линочка, красотка, - Царев поглаживал меня по спине, а мне казалось, что он издевается надо мной. Какая я красотка? С размазанной тушью, заплаканная и бледная. – Тошнотинка моя, что-то ты совсем плоха, давай Агате позвоним? – настойчиво предлагал обратиться к врачу, присаживаясь рядом со мной на холодный кафель. Так близко, будто совсем не брезговал.

– Не надо. Наверное, попалось что-то несвежее, - лепетала я, отворачивая лицо от его поцелуев. С ума сошел! Я ведь противная, наверное. Мне самой было гадко, что все так вышло. Превратила романтический ужин в вечер в лазарете.

– Не наговаривай! У нас с тобой в ту ночь все было свежее, качественное и натуральное. Гарантирую, - чмокая меня в щеку, висок и шею, смеялся он.
– Вот посмотришь, когда богатыря мне родишь. А сейчас… это все так, издержки производства. Бывает.

Рома не отходил от меня, пока я умывалась и приводила себя в порядок, подавал полотенца, стирал капельки воды с лица и декольте. Обнимал и ласково гладил, успокаивая, как приболевшего ребенка.

Потом я ревела на кухне, заедая токсикоз мятными пирожными вперемешку с солеными слезами. Рассказывала о семье, вспоминая все свои обиды и проблемы, чуть ли не с самого детства. А Рома слушал. Молча и так внимательно, будто ему и правда интересно. Я приказывала себе остановиться, ведь мужчинам не нужны бабские откровения, но не могла.

Чувствовала себя как на приеме у психолога или на исповеди. И хоть Цареву далеко до священника, однако рядом с ним моей душе становилось легче.

Я вспоминала, как погибла Оля в автокатастрофе. Как я злилась на сестру за то, что она ушла так рано, бросив меня. Как бунтовала против родных, которые пытались жить дальше… без нее. Как тяжело переносила развод родителей. Как узнала о его истинной причине, что крылась в многочисленных изменах отца. Как познакомилась с "результатом" одной из его интрижек - моей сестрой Евой - и не сразу ее приняла. Как однажды смирилась со всем и, отключив чувства, поплыла по течению…

Я говорила долго и путано, а Рома впитывал каждое слово. Словно и правда был неравнодушен к моему прошлому… Ко мне…

Он вел себя так, как если бы я действительно что-то для него значила. Забота читалась в каждом его действии. Теплом была пронизана каждая фраза. Любовь… Не уверена… Я старалась отгонять мысли о ней, чтобы не расстраиваться.

Этой ночью я доверилась Роме. И он не разочаровал меня. Предстал совершенно другим человеком, которого я, как оказалось, почти не знаю.

Укладывал меня спать, как младенца. Вместо колыбельной нашептывал какие-то приятные слова, но я слабо воспринимала их суть сквозь дрему.

Просил не бояться. Обещал, что не тронет, и сдержал свое слово…

Правда, и ночевать он собирался отдельно – в гостиной. Кажется, даже расстелил себе диван и ушел туда, когда я уснула...

Как же тогда оказался со мной в постели? Страдает лунатизмом? Или пошел ночью в туалет, а вернулся на автопилоте в свою спальню?

Рома не должен быть со мной… Но он здесь, а я… совсем не против.

Прижимаюсь к его мерно поднимающейся груди, пока он спит. Беззастенчиво трогаю его, очерчивая пальчиками кубики пресса, вбираю мужской запах, улыбаюсь и едва не мурлычу.

– М-м… кхм, - выдает Рома что-то неразборчивое сквозь сон, а я замираю.

Терпеливо жду, пока он крепче уснет. Опомнившись, выскальзываю из цепких объятий, подкладывая вместо себя подушку. Сползаю с постели.

Чуть не скидываю с тумбочки вазу с огромным, пышным букетом. С Роминой стороны – еще один, но составленный из других цветов. В гостиной спотыкаюсь об обычную банку, наполненную водой. Нам вчера ваз не хватило. А ведь начиналось все с одного букета…

– Ты всем своим девушкам даришь розы? Удобно, но банально, - вредничала я, а сама вдыхала тонкий, нежный аромат, от которого меня совсем не воротило.

– Не любишь розы? А какие цветы любишь?

– Разные, - бросила неопределенно, пожав плечами.

Я и не подозревала, что мои капризы Рома примет за чистую монету. И что через час вся квартира будет завалена букетами. Часть из которых… пришлось отправить на балкон. Зато определились, какие цветы не переносит наш малыш. Благо, на этот раз обошлось без вояжа в туалет.

– Арни, кс-кс, - зову кошечку, едва переступив порог кухни.

Ромкина Терминаторша лениво сползает с дивана, неуклюже топает ко мне на мягких, будто набитых ватой, лапках, покачивает пузиком со стороны в сторону. Дойдя до мисок, устало ложится рядом, жалобно мяукнув.

– Что, тяжело? – тяну участливо и почесываю ее холку. – Ничего, потерпи. Скоро уже все случится, - вздыхаю с улыбкой, проверяя пушистый живот. – А вот у меня самое сложное еще впереди.

Обновив воду и насыпав корма, я иду в душ. Закрываю дверь на защелку, спокойно раздеваюсь, как у себя дома, и становлюсь под теплые, ласкающие струи воды. Запрокинув голову, опускаю мокрые ресницы и, мурлыча себе под нос простую мелодию, веду руками по телу. Задерживаюсь на плоском животике, обнимаю его, замерев на секунду.

Только вчера я была напугана и растеряна, плакала и не знала, что делать дальше. Я думала, что мир рухнул, похоронив под завалами все мечты. Одной ночи хватило, чтобы перевернуть мои представления о будущем. Сейчас я… улыбаюсь. Наверное, так коварно на меня действуют гормоны беременности, блокируют плохие мысли и негативные эмоции.

Кажется, я готова каждое утро просыпаться в объятиях варвара, кормить его кошку, а со временем и целый выводок котят, принимать душ в его квартире, варить кофе на двоих, завтракать вместе… Образы тихого семейного счастья так отчетливо мелькают перед глазами, сменяя друг друга, что я начинаю верить в придуманную мной реальность. Погружаюсь в нее, убаюканная шумом воды, прикрываю глаза.