Чужая женщина

– Что ты узнал?

– Ничего. Ничего уже не имеет значения.

– Нет, ты скажи. Скажи! – настаивала Оленька.

– Я написал заявление на Римму. Хочу, чтобы ее судили, – перевел разговор Александр. – Знаю, что ее не посадят, но, может быть, кто-нибудь из будущих родителей лишний раз подумает, прежде чем…

– Дело твое, – надменно бросила Оленька. – Эта Римма – та еще штучка. Оставила меня, да еще в такой момент! Гадина.

– Оля… Оля, послушай. Она не должна была заниматься этим, самодеятельностью на дому, а мы – идти у нее на поводу… Но и мы виноваты в том, что доверились ей! На нее одну тоже валить все нельзя… И себя терзать тоже нельзя! Послушай – это жизнь… Не предугадаешь все. Может быть, даже если бы мы вовремя приехали в больницу с самым лучшим оборудованием и ты попала бы к самому лучшему врачу… Даже тогда могло что-нибудь случиться. Нет ничего абсолютного, нет ничего идеального. Нет лекарства от всех болезней! Я все это к чему говорю… – Он потер лоб, пытаясь собраться с мыслями. – Мы вдвоем, у нас с тобой горе… давай разделим его. Давай не будем терзать друг друга, а… давай поддержим: ты – меня, я – тебя.

Александр вновь хотел обнять Оленьку, но та в очередной раз яростно оттолкнула его руки:

– Уйди! Тебе только одного надо было… Ах, господи, какие вы, мужики, звери. Животные.

– Оля! Я ни о чем таком и не думал сейчас… – сатанея, зарычал Александр.

– Уходи.

– Как я уйду? Ты соображаешь? – заорал он, уже не владея собой совершенно. – Как я могу бросить тебя в такой момент?!

– А я в порядке, – стальным голосом ответила Оленька. – Мне только хуже от твоего присутствия. Ты меня бесишь… Ты должен уйти немедленно!

– Никуда я не уйду, – переведя дыхание, решительно произнес Александр.

Оленька вдруг вскочила, выбежала на балкон и одним движением захлопнула дверь за собой.

– Оля! – Он дернул дверь – но та не поддалась.

– Если ты не уйдешь, я спрыгну вниз! – с ненавистью крикнула она, приблизив лицо к стеклу. – Я не знаю, как еще тебя заставить уйти… – Она демонстративно подошла к перилам, перегнулась.

– Стоп! Все, я понял! – крикнул Александр, похолодев. – Оля, я ухожу…

Он ушел. В тот же день позвонил Оленькиной матери, чтобы та приехала. Встретил Наталью Константиновну на вокзале, довез до дома (кстати, это была их первая встреча). Наталья Константиновна – дама крупных размеров, с полным, грозным лицом и глазами чуть навыкате, кажется, не почувствовала ничего, узнав о смерти внука. Она оставалась хладнокровна и в первые минуты встречи раздосадованно сказала:

– Александр, вы сами могли с ней разобраться.

– Оля меня к себе не подпускает. Я боюсь, как бы она с собой чего не сделала…

– Ну так в психушку бы ее отправили!

– Ее нельзя – в психушку, – зло возразил Александр. – У нее – горе. Ее близкие люди должны поддержать…

Наталья Константиновна только рукой махнула, не желая вступать в спор.

По настоянию Александра она каждый день звонила ему, сообщала о том, как чувствует себя Оленька. По словам несостоявшейся свекрови выходило, что Оленька чувствует себя прекрасно и никаких суицидальных попыток не предпринимает. Даже больше того – намерена ехать в какую-то глушь лесную, подальше от всех людей.

Пожалуй, только сейчас Александр понял их семью. И мать и дочь были настроены по отношению к миру и друг к другу непримиримо. Прощения они не знали. И были упрямы до ужаса, до фанатизма…

* * *

Лара согласилась стать женой Феликса – пожалуй, больше от страха за него. Она видела, как Феликс любит ее и каких размеров достигает эта любовь… Как же отвергнуть эту любовь? А еще он сказал: «Я без тебя умру. Если ты бросишь меня, я с собой что-нибудь точно сделаю. Удавлюсь, отравлюсь, разобьюсь…»

Лара прекрасно помнила, что произошло с Виктором. Она не хотела, чтобы история повторилась, на этот раз – с Феликсом. Возможно, Феликс немного сгущал краски – «отравлюсь, удавлюсь, разобьюсь!» – но чувства-то его являлись настоящими, неподдельными… Шантаж? Ничего страшного. «Все что угодно обещаю, только пусть Феликс будет счастлив! Хотя бы Феликс – будет счастлив…»

Про себя Лара не могла сказать, что до безумия любит этого человека. Она относилась к нему с нежностью, жалостью, благодарностью. Он спас ее – когда она переживала мучительный разрыв с мужем, а теперь ее очередь помочь Феликсу.

Но для того чтобы стать женой Феликса, надо было развестись с Александром.

Поэтому в середине августа Лара поехала в Москву. Помнится, Александр говорил, что по почте должны прийти какие-то бумаги…

Феликс отпустил ее – но с условием, что Лара все свои матримониальные дела закончит в этот же день.

Когда Лара сидела в электричке, в сумочке зазвонил сотовый. Света.

– Алло! Света! У меня столько новостей…

– Лара, у меня самой новость, – взволнованным голосом произнесла подруга. – С часу до двух у меня обеденный перерыв. Я должна кое-что тебе показать.

Лара посмотрела на часы. «В принципе, успеваю…»

– Хорошо, давай встретимся, – согласилась Лара.

– Уверяю, ты не пожалеешь! – на прощание пылко воскликнула подруга.

…Они встретились в кафе, неподалеку от места работы Светы. Зашли в зал, где работали кондиционеры, – сидеть на улице в такое пекло было невозможно.

– Ну и жара… Света, я сто лет тебя не видела! – радостно произнесла Лара. – Я должна тебе кое в чем признаться!

– Погоди, это потом… Сначала я! – Света выглядела чрезвычайно таинственно. – Смотри, что я нашла. Оп-ля, труляля… – и подруга с ужимками фокусника достала из своей сумочки небольшой футляр. – Узнаешь?

– Что это? – растерянно спросила Лара. – Духи… Духи!

– А какие духи? – довольно ухмыльнулась подруга.

– Неужели те самые? – упавшим голосом пробормотала Лара.

– Не вижу радости… Ты меня буквально терроризировала этими духами, помнишь?

– Откуда?..

– Оттуда! На антресолях нашла… Мерси, – Света кивнула подошедшему официанту, тот поставил на стол заказ – два больших молочных коктейля и пирожные. – Ты же знаешь мою маму. Она, как Плюшкин, страдает этим грехом – мшелоимством…

– Чем?

– Мшелоимство, вот что! Собирает и хранит всякое старье… от слова «замшелый», наверное… Так вот, я полезла разбирать коробки на антресолях, пока ее не было (думала, выброшу кой-чего из старья, может, и не заметит), а там… Эти духи! Оказывается, все эти годы они стояли нетронутыми.

Света достала флакончик из футляра, посмотрела сквозь него на свет:

– Полные… Мама ими и не пользовалась, наверное.

– А записка? – шепотом спросила Лара.