Чужая жизнь

Старший полицейский Лембоев Павел. Бывший колхозный счетовод. Худой, маленький. Его сын Лембоев Григорий. Звери. Это они всех выдали. Их дом прямо на площади напротив виселицы. Вешают всегда они. — Говорила женщина глухо, крепко сжав нож, которым до этого ковыряла тушёнку.

— Отвешались. Старший в кабине сидит. До околицы он нужен живой. Хорошо, что сказали, где живут, ночью и младшего прибью. Слово даю. — Успокоил её я.

Мы уже не сильно торопясь подъезжали к околице. Вон и те два пугала с винтовками. В это время в центре посёлка взорвалась лимонка. Нарвался кто-то на мой подарок. Видимо заметили отсутствие часовых. Быстро.

— Ну, всё — сказал я, вставая во весь свой рост в кузове. — Мой выход — и двумя двойками из «Вальтера» отправил немцев на тот свет.

Часовые даже за оружие схватиться не успели — машина то знакомая. Лембоев старший постоянно на ней катается. В смысле катался. Ранец уже был у меня на спине, автомат на боку. В это время слева из поля ударили выстрелы. Ристо и Костя отправили секрет догонять дозорных. Схватил вещмешок с собранными ништяками и оперевшись о борт остановившегося у трупов грузовика спрыгнул на дорогу.

— Степа! Действуй, как договорились. Попутчика своего прибей обязательно. Удачи. — Тут же ударили два выстрела из ТТ, который мой напарник прихватил себе и Степан, выставив в окно левый кулак с оттопыренным большим пальцем, со скрежетом переключил передачу.

Грузовик начал набирать скорость, а я сразу же принялся устанавливать первую «растяжку». Трупы вытрясу потом, если будет время.

Вторую «растяжку» я пристроил метрах в сорока от первой, установив её так же поперёк дороги. Если её обнаружат, то будут либо тралить, либо снимать. И на то, и на то уйдёт минут по семь, но если просто обрежут провод, то сильно удивятся. На эту «растяжку» я специально потратил немецкие гранаты — я просто не знаю как у них сработают тёрочные запалы, а вот рядом с колышками я прикопал по «лимонке» и придавил их небольшими камнями. Станут вытаскивать колышки или обрежут провод и обязательно полезут снимать уже неопасную находку. Немецкие сапёры и сапёры вообще народ хозяйственный — не пропадать же добру. Вот только для того, чтобы отмотать гранаты от колышка егерям придётся подойти к находке вплотную, а там стронут камень и привет вам «фрицы» от советских пограничников.

Вернулся и уже обстоятельней закрепил колышки первой «растяжки» трупами дозорных, заодно и вытряс их. Ничего особенного у них не было, снял только затворы с винтовок и собрал с них гранаты, сигареты и документы с карманными мелочами в один из их ранцев, мимоходом отметив одну особенность. Форма у дозорных на дороге отличается от формы разведчиков и секретчиков. Значит здесь простые солдаты Вермахта, из какого-то тылового интендантского подразделения, а в секретах егеря Густава Брандта.

С трупом одного из убитых солдат на скорую руку соорудил очередную подлянку — под каблук левого сапога положил «лимонку» без чеки. Пришлось выкопать штыком небольшую ямку прямо на обочине дороги. Рано или поздно солдата примутся ворочать и нарвутся.

«Рота егерей — это хреново. Сто восемьдесят человек». Всплыла в голове давно прочитанная информация.

«Уже меньше». Тут же подумалось с глумливой усмешкой.

Шестнадцать минут. Надо искать место для лёжки, но так чтобы можно было гранату до дороги докинуть. Место обнаружилось метрах в двадцати пяти. Невысокий заборчик, огораживающий обширный загон и чуть дальше длинный сарай. Чёрт его знает для чего он.

Семнадцать минут. Ну, всё. Теперь ребята точно уйдут. Не забыть постучать по деревянной голове.

Вдали послышался звук моторов. Быстро они. Вот что значит иметь в командирах опытного убийцу. Ещё через четыре минуты показались три мотоцикла. Вот это неудачно. Лучше бы грузовик, но меня не спросили. Первый мотоцикл проехал по проводу, приблизительно со скоростью километров в пятьдесят в час, а шли все трое друг за другом. Четыре секунды замедления и все мотоциклисты гарантированно попали в зону поражения. Думаю, взрыв шести лимонок даже группа Ристо услышала.

Грохнуло солидно. Мотоциклистов раскидало по дороге. Убило не всех, но досталось всем. Выезд из деревни заволокло пылью. Первый мотоцикл улетел влево на обочину, седоков с него раскидало в разные стороны. Второй мотоцикл загорелся, все немцы в нём были убиты. Третий воткнулся в горящий костёр, его седокам тоже досталось очень неслабо. По крайней мере один мотоциклист в этом костерке орал, заглушая всех своих камрадов. Остальные сидели тихонько. Прямо как живые. Вот теперь можно уходить с чувством хорошо выполненного долга.

В голове вдруг мелькнул отголосок Сашкиных воспоминаний, и я как в живую увидел гибель его друга. Там у моста, где мы с ним встретились. Увидел, как сержант Малахов, добив в мельтешащие на дороге фигурки в пятнистых маскхалатах остатки патронов из предпоследнего своего диска по берегу реки бегом догоняет троих бойцов. И как Мишка Новосельцев, вооружённый немецким автоматом, остаётся прикрывать их группу из последних своих сил, уносящую раненого в ноги лейтенанта Горелова. И как рычащий от дикой боли в перебитых пулемётной очередью голенях лейтенант отбирает у Сашки его «дегтярь» с последними патронами и приказывает Малахову уходить. И безоружный сержант в бессильной злобе сжимая в кулаке штык от «трёхлинейки» выполняя этот приказ первым бежит по пустынному берегу карельской речки. И всё….

Здесь воспоминания моего невольного напарника обрываются как будто их ножом обрезало, но…. Но появилась радость и как напишут в скором времени в газетах чувство глубокого удовлетворения от угробленных нами немецких мотоциклистов, а потом эмоции Сашки пропадают как будто их не было.

Едва я скрылся за стеной сарая, как на околице появился первый грузовик и сразу остановился у крайнего дома. Пока немцы выпрыгивали из него на незапланированную остановку, я добежал до противоположного угла сарая и пополз вдоль ограждения к третьему дому.

Так и уполз. Слышал только негромкие команды на дороге, да изредка корректируя своё движение, чуть поднимал голову, обозревая окрестности. Но, к счастью, немцы вели себя предсказуемо. Спешившись, они выслали вперёд группу с санитаром и сапёрами и двумя отделениями ощерились автоматами и карабинами в разные стороны, не отходя далеко от грузовика.

За это время, судя по звукам, подтянулись ещё две машины, но солдаты из них не высовывались. Скорее всего, команды не было. Я, к тому времени уже миновав пустынный двор, вышел в проулок и вдоль заборов внаглую пошёл по дороге. Здесь меня никто не ждал.

В это время ударил приглушённый расстоянием тройной взрыв. Он потише был, чем первый — добрались сапёры до второй растяжки. Кольца из гранат на второй связке были вытащены, рычаги взрывателей прихвачены хитрой петлёй, а сами гранаты замаскированы чуть дальше на обочине. Ложный колышек, к которому был привязан провод, стоял совершенно открыто, но телефонный провод к нему привязан не был, а проходил через скользящую петлю в самом низу.

Взрыв трёх гранат в любом месте от обрезанного провода это гарантированная смерть. Я надеюсь, сапёры в роте Густава Брандта ещё остались. У меня для них столько приколов приготовлено. Должен же кто-то оценить мои старания.

В посёлке я остался специально. Сынка местного пионера-доносчика надо прибить обязательно, тем более что я женщине пообещал, да и старшина доволен будет. Его папашку Степан выкинет, где-нибудь подальше, но до съезда на озеро, а сынишку я зарежу и спрячу сегодня ночью. Пусть немцы голову поломают, куда их главные помощники подевались. Жаль сынишку нельзя повесить, он должен пропасть, но ещё одну подлянку этому семейству я стопудово организую.

Вырезать максимальное количество часовых и пристроить пару «растяжек» у грузовиков, это слишком просто и не сегодня. Сегодня чистая разведка окрестностей и сбор информации. Тем более что количество гитлеровских солдафонов сейчас в посёлке сильно сократится.