Чужая. Будешь моей

Пинок в живот надолго перекрывает ему возможность выпендриваться.

— Каждый день будет капать один процент. А проценты капитализироваться. Загугли при случае что это значит.

Тигр по-прежнему насмешлив, Пашкины выходки его явно не впечатляют.

А с ужасом думаю о его словах про переведённый мне миллион. Он серьёзно?

— Выбрось его где-нибудь в лесополосе, — обращается Тигр к третьему. — Захочет жить — дойдёт. И объясни, что долг в два с половиной ляма автоматически вернёт его в этот гараж к твоей весёлой компании.

Третий весомо кивает, а Тигр уводит меня от Пашки и дикой, ни на что не похожей ситуации.

— Ты действительно перевёл мне миллион? — голос садится.

— Около того. Ненавижу мудаков, которые выезжают за счёт женщин.

— Но… подожди. Это… сейчас же не лихие девяностые! Ставить на счётчик, выбивать долги. Не та эпоха.

— Что ты знаешь об эпохах, красивая и очень правильная девочка? — усмехается Тигр.

А меня от его взгляда бросает в жар. Но не в любовный, а очень даже прозаичный. Мне вдруг становится стыдно.

Я прикусываю губу, сцепляю пальцы в замок.

Тигр тем временем хозяйничает на собственной кухне. Открывает верхний ящик, достаёт два квадратных бокала, из вертикального нижнего появляется бутылка.

Нас разделяет остров, но я чувствую силу, которую он усмиряет, контролирует каждую секунду. Отмеряет столько, сколько нужно, чтобы открыть морозилку, достать лёд и бросить по два кубика в каждый бокал. При том, что одного движения его руки хватит, чтобы стекло брызнуло осколками так же, как сегодня моя жизнь.

— Пей.

Бокал передо мной, но я не спешу. Наклоняюсь, принюхиваюсь. Нероизвольно чихаю.

— Виски. Пей, красивая.

Сам он подносит бокал к губам. Боже, какие у него губы!

Чуть полноватые, резко очерченные. А сколько удовольствия они приносят одним только поцелуем.

Краснею.

— Я не хочу. Можно воды?

— Я не знаю, можно тебе или нет. Но виски ты выпьешь.

— Зачем? Я не пью алкоголь. Практически. Это вредно и…

Вместо ответа он доливает мне в бокал столько, что он становится наполовину полон.

— Я хочу посмотреть, какая ты вне рамок. И я это увижу.

Глава 16

— Зачем?

Всё, что он говорит к этому моменту кажется мне единственной истиной. Почему? А чёрт его знает. Может, потому что я не встречала мужчины уверенней, чем Тигр. Может, потому что дикую, животную тягу к нему я чувствую даже через полтора метра гранита, которые нас разделяют.

А, может, я просто окончательно рехнулась.

— Завтра утром мы уедем. В месте, где окажемся, будет много выпивки, — Тигр усмехается, окидывает меня насмешливым взглядом. — Мне бы не хотелось, чтобы ты начала раздеваться на столе после второго бокала.

— Я не буду, — трясу головой.

— Докажи.

— Но ты же можешь проверить. Досье там. Я ни разу не устраивала пьяный дебош.

— Всё бывает в первый раз, красивая, — Тигр делает ещё глоток. — Пей.

Он не отстанет, да? Что же. Выдохнув, зажмуриваюсь и делаю большой глоток. Виски обжигает крепостью горло и пищевод. Дыхание перехватывает, закашливаюсь.

— Показательная демонстрация.

Пока я пытаюсь отдышаться, горячая ладонь ложится на поясницу, притягивает к сильному телу. Уверенные пальцы зарываются мне в волосы, заставляют поднять голову.

А в следующее мгновение высокоградусный алкоголь тонкой струйкой попадает мне в горло. Терпкий, согревающий, сейчас он не стремится меня убить. Скорее, согреть.

Только твёрдые, властные губы гораздо горячее любого алкоголя.

— Что ты…

Но какая-то секунда заминки и он снова поит меня виски. В своём стиле.

И сказать бы, что стыдно, неприятно и бесит. Только всё наоборот.

Когда между нами исчезает преграда из алкоголя я не замечаю.

Просто р-раз — и оказываюсь сидящей на барном стуле. Два — развожу в сторону ноги, позволяя ему встать между ними.

Ахаю, когда Тигр за ягодицу подтягивает меня вплотную к себе. Даёт прочувствовать внушительный бугор там, куда мне даже смотреть было стыдно.

Было.

А сейчас я первая тянусь к пуговицам его рубашки.

Скромная, ни на что не претендующая, блеклая — мне просто хочется чувствовать себя нужной. Пусть так. Пусть с ним. Но желанной. Доказать хотя бы себе, что Пашка всё врал. Никакое я не бревно.

И когда древесный, тяжёлый аромат окутывает меня в непроницаемый для проблем кокон, я забываю обо всём.

Есть только я. И Тигр. И пуговицы его рубашки, с которыми я борюсь слишком долго. Но всё-таки побеждаю.

И его взгляд — горячий, ощутимый физически. Он придавливает меня желанием, я такого никогда ещё не видела. Даже не знала, что мужчина может смотреть так.

И меня прошибает маленькими электрическими разрядами от основания шеи, по позвоночнику и ниже. Эти молнии концентрируются внизу, разогревают чувствительное место в районе копчика. Передают жар внутрь, плавят кости, которые вдруг становятся мягкими как желе.

Когда его пальцы касаются щеки, я вздрагиваю.

Мои ладони несмело ложатся на безволосую, мощную грудь.

Его пальцы чертят по моей шее, по бешено бьющейся жилке. И пусть это самую каплю неприятно, но я ни за что не прерву эту пытку.

— Зря, — хрипло выдыхает Тигр.

А я не хочу знать, о чём он.

Не сейчас.

Не тогда, когда его пальцы неторопливо спускаются ниже, оглаживают полукружия груди, вырывают у меня судорожный выдох.

Непроизвольно царапаю ногтями по его груди.

Боже! Мы ещё ничего не сделали, а у меня уже кружится голова.

Когда его усилиями жакет падает с плеч, бёдра непроизвольно сжимаются, только между моих ног Тигр. И я чувствую, как его член дёргается мне навстречу. Вжимается там, где клитор уже ноет и зудит от напряжения.

Кажется, ещё чуть-чуть, и я просто взорвусь.

И только радуюсь, когда слышу горячее:

— Приподнимись.

Опираюсь локтями о столешницу, приподнимаю бёдра, и я в одно мгновение оказываюсь в трусиках.