Чужая. Будешь моей

— Нет, красивая, полиции до меня далеко.

— Тогда…

— Алексей Глебович, вот результаты.

В кабинет бочком просачивается медик в халате. На бейджике написано “главный врач”, а я уже не удивляюсь. Да и стоит ли, если Тигр по имени Алексей Глебович за какой-то час узнал обо мне буквально всё. Вот и главврач едва не кланяется ему в ноги.

— Я, по-твоему, медик?

— Конечно-конечно. В общем, лейкоциты…

— В двух словах, — кривится Тигр. — Человеческих.

У меня язык не поворачивается назвать его Алексеем Глебовичем.

— Девушка здорова, всё в норме. Ни одного отклонения, — отчитывается главврач.

И складывается впечатление, что он хочет вытянуться по струнке и, одновременно, сгорбиться, чтобы стать незаметнее. Смешное зрелище. Было бы, если бы не “девушка здорова”.

— Либо вы рассказываете, что происходит, либо я подниму весь квартал одним криком, — цежу тихо, не поднимая глаз.

— Вышел, — бросает Тигр.

Главврач испаряется, словно не было. И я очень об этом жалею, когда вся эта гора мышц, схватившись за подлокотники, нависает надо мной неизбежной карой.

— Красивая и дерзкая? — глубокий баритон обволакивает.

А я трясусь от угрозы, которую каким-то шестым чувством ощущаю во всей его позе.

Но у меня правда хороший голос. Поставленный и громкий. В детстве от моего плача просыпалась вся пятиэтажка и пара соседних.

— Мне страшно, — шепчу. — И я ничего не понимаю. Кто вы? Зачем привезли меня?

— Обследовать, после того как ты сначала врезалась в меня, а потом упала в руки. Или стоило бросить тебя на асфальте?

Выдыхаю, пытаюсь взять себя в руки.

В конце концов, ничего страшного не происходит. Не происходит ведь? Тигр просто помог, а потом ещё и в больницу отвёз. По доброте душевной.

Только в последнее почему-то не верится.

— Что-то ещё. Есть. Я чувствую.

— Какая чувствительная девочка, — прищуривается Тигр.

А я вижу широкую, хищную морду тигра, какого-нибудь Амурского, которая проступает через мужественные черты.

— Но так даже интереснее.

Он за руку вздёргивает меня из кресла, а в следующее мгновение я задыхаюсь от поцелуя, который всей мощью обрушивается на скромную меня. Без нежности, без ласки.

Тигр не думает и не сомневается, его язык сразу проникает в мой рот. Изучает, толкается глубже, увлекает, заставляет ответить.

А я в таком глубоком шоке, что стою только благодаря его рукам. В голове бьётся мысль, что это мой первый поцелуй. Точнее, второй, раз кроме Пашки у меня никого не было. Но сравнивать его и Тигра это всё равно, что ставить на один уровень дождик и цунами.

Я никогда ещё не чувствовала такого. Всё, что Пашка умел языком, это противно облизать мои дёсны и пару раз коснуться языка. Поэтому наши поцелуи почти свелись к нулю, либо были без языка. Но сейчас, в эту самую минуту я впервые понимаю, каково это, когда ты возбуждаешься от одного поцелуя.

Стыдно, потому что я всё ещё считала себя занятой. Страшно, потому что Тигр мог раздавить меня одним сильным объятием.

И очень горячо там, под синтетической юбкой. Настолько, что я всё-таки выдаю несдержанный стон. Больше того, одну руку закидываю за мощную шею, другой вцепляюсь в рубашку.

И не хочу, чтобы он останавливался.

Тигр, собственно, не планирует. Мгновение — и пуговицы с рубашки весело скачут на полу вокруг нас. А я после головокружительного кульбита оказываюсь сидящей на столе.

А внутри меня всё вибрирует и дрожит от того, как он разводит мои ноги, встаёт между ними и оглаживает напряжённую грудь.

— Мда, — слышу смешок через затуманенное сознание. — Спать с тобой я не собирался, но…

Горячий язык касается соска, скользит по ареоле, и меня можно выносить. Дуга удовольствия выгибает так, как до этого момента я и не умела. Мышцы мелко подрагивают, мыслей нет.

Тигр стаскивает меня со стола, разворачивает и нагибает над столешницей. Возбуждённые соски елозят по столу, усиливая возбуждение.

Его сильные руки скользят по ногами, поднимают юбку всё выше, но слишком медленно. Настолько, что я нетерпеливо ёрзаю. Пальцы сдвигают перешеек.

А до меня вдруг доходит, что всё это слишком. Я не хочу.

— Красивая девочка, — хрипло выдыхает он.

Но от укуса в основание шеи я практически теряю сознание. Мурашки бегут по позвоночнику, укрывая меня всю.

Пульс долбит в виски, дыхание сорвано.

Кажется, я впервые возбуждена настолько, что кончу от одного только прикосновения к себе, однако Тигр медлит. Но вот, наконец, раздаётся вжик молнии, я чувствую прикосновение горячего члена к своей коже.

И в этот момент раздаётся хриплый крик.

Глава 5

Ду.

Ду хаст.

Ду хаст мич.

Как слетаю со стола и одеваюсь я не помню.

Что я наделала? Я же никогда не была такой, как наша секретарша Аня, которая не спала только с ленивым. Остальные мужики — от офисных курьеров до корпоративных клиентов, — уже давно оценили Анечкино гостеприимство и клиентоориентированность. Но это Аня, которая в открытую заявляла, что свободна, любит секс и, вообще, перед окончательным выбором мужика надо провести качественную репрезентативную выборку.

Но я! Я, которая не видела и не знала другого мужчину, кроме Паши? Вот так просто, мимоходом упала в объятия незнакомого мужика? Тем более такого, с которым только и можно, что рассчитывать на секс.

И да, скорее всего, близость с Тигром станет особой и запоминающейся, но я не хочу. Не хочу стать одной из миллиона тех, кого он даже не запомнит! Да и какие отношения, пусть даже на одну ночь, если я всё ещё думаю о Пашке и его измене.

Тем более, когда эта тоскливая муть остаётся осадком на душе и поднимается при каждом удобном случае. Вот как сейчас.

— Ирбис, твою мать, — тем временем рявкает в трубку Тигр. — Какого хрена?

Боже, это зоопарк какой-то!

Пользуясь тем, что Тигр стоит ко мне спиной, быстро собираю рассыпанные по креслу вещи, распихиваю их по карманам.

— Нет, я не заказывал новое оборудование в зал. Вы ещё старое не раздолбали, идиоты.

Бросив взгляд, понимаю, что Тигр полностью одет и выглядит так, будто ничего не было. О нашей вспышке напоминают только сброшенные со стола бумаги, да криво стоящий пресс-папье.