Чужая

Наконец мое тело коснулось прохладной поверхности пола. Я тут же откатился с вероятной линии огня. Пока перекатывался, успел извлечь из кобуры молекулярный дезинтегратор. Тем временем в то место, где еще совсем недавно покоилось мое тело, ударила плотная струя девятимиллиметровых пуль.

Сбоку хлопнуло негромко, и в груди стрелявшего в меня парня появилась сквозная дыра размером с кулак — стажер постарался. Я также не стал терять даром времени и продырявил насмерть изготовившихся к стрельбе двух остававшихся в живых бандитов. Вообще-то можно было попытаться взять их живыми, но когда в меня стреляют, я начинаю страшно нервничать, а когда я нервничаю, боевые рефлексы действуют помимо моей воли. Вообще-то, этих отморозков нужно было прикончить на стадии несформировавшегося плода — все равно ничего путного из них не получилось. В качестве «языка» я планировал взять того, что не вошел в дом, а если их там окажется больше, так всех разом и спеленать.

Не теряя времени даром, я вскочил на ноги и, перепрыгивая через лужи крови и распластанные на полу тела покойных бандитов, помчался к служебному входу. На ходу махнул рукой стажеру, чтобы тот не высовывал носа из своего укрытия. Добежав до распахнутой настежь двери, остановился, прислушался к доносящимся с улицы звукам. Ага, понятненко, на шухере всего один человек. Судя по тяжелому дыханию, заядлый курильщик и любитель крепко выпить и вкусно закусить. Мается на жаре под отвесными лучами солнца, наверняка потерял всякую бдительность — надеется на стволы приятелей. Противник из него (по меткому замечанию бывшего красноармейца Великой Отечественной товарища Чигура) что из дерьма пуля. Регистратор мужик хоть и суровый, а временами даже слишком, время от времени позволяет себе блеснуть красным словцом и, как правило, по теме.

Стоявший на шухере оказался молодым человеком лет двадцати пяти. В руке такой же автомат, из каких его подельники только что укокошили Фасиза. Был он на целую голову выше меня и значительно шире. Однако перекачанная на тренажерах мускулатура не особенно впечатляла, поскольку изрядно заплыла жирком и потеряла рельефность. К тому же, низкий лоб, ярко выраженные надбровные дуги, а особенно тупой взгляд маленьких поросячьих зенок однозначно указывали на полное отсутствие интеллекта у данного субъекта — к Ломброзо не ходи. Обычный костолом — сделал однозначный вывод я — солдат-исполнитель в бандитской иерархии.

Убрав дезинтегратор обратно в кобуру, как ни в чем не бывало, твердым шагом вышел на свежий воздух (ежели таковым можно назвать царившее нынешним летом не только в Москве, но и по всей необъятной России адское пекло). При появлении незнакомца у парня отвисла челюсть, он недоуменно посмотрел на меня и вместо того, чтобы тут же открыть огонь, спросил:

— Мужик, ты это… откуда взялся?

За что жестоко поплатился: получил чувствительный удар носком моей правой ноги в левую коленную чашечку, одновременно сложенными в щепоть пальцами сначала в солнечное сплетение, и вдогон мой отработанный до совершенства хук правой в нижнюю челюсть. Бил почти нежно, поэтому челюсть выдержала и не сломалась, а парень мгновенно «выпал в осадок». Все-таки хлипкая нынче молодежь пошла — пальцем ткнешь — сознание теряют. Я не позволил ему упасть на замызганный непонятно чем асфальт, подставил плечо и бережно подхватил за талию. Так и втащил внутрь магазинчика теперь уже покойного Куриноса Фасиза.

Квагш за это время успел собрать всех летающих соглядатаев, дезактивировать и упаковать в специальный пенал. Молодец, стажер, прям птица говорун — и умом и сообразительностью не обделен. Теперь без всякой опаски можно приступить к допросу.

Чует мое сердце, не простые грабители пожаловали в гости к Куриносу: не у каждого бандита на носу поляризованные стекла и специальные амулеты, экранирующие ауру, причем явно неземного происхождения. Вполне вероятно, этих парней подослал кто-то из конкурентов Фасиза, таких же, как и он торговцев бриллиантовой дурью. Хотя до сегодняшнего дня я не слышал, чтобы кто-то из чужих пытался ввести в наш мир столь мощный наркотик в таких больших объемах. Гемофаги, бывает, проносят через таможню понемногу, исключительно для личного пользования. По причине фантастической дороговизны данного зелья ни у кого из них не возникает мысли о том, чтобы поделиться даже со своим донором-любовником. Вообще-то, доноров им заводить также запрещено. Любовниц и любовников — ради бога, но не доноров. Да разве за всеми уследишь и часового со свечкой у каждой кровати не поставишь, чтобы отслеживал, чем они там занимаются: безобидным сексом или запрещенными законом кровопусканиями.

Усадив увесистое тело «языка» на один из выставленных на продажу диванов, попросил стажера принести графин с водой со стола покойного хозяина антикварного магазина, а сам тем временем достал мобильный телефон и вышел на связь с дежурным. В двух словах обрисовал, картину произошедшего. Онемевший от восторга Лева тут же попытался засыпать меня вопросами, но я их проигнорировал, сославшись на занятость, и разорвал соединение.

Теперь, можно заняться пленным. Вообще-то при сложившихся обстоятельствах допрос бандита являлся прерогативой безопасников. Я и Квагш применили оружие и, несмотря на то, что с нашей стороны это была вполне оправданная акция, от дальнейшего ведения дела мы автоматически отстраняемся. По большому счету, упаковывать «мотыльков» Квагш не имел права. Хотя с его стороны это не особо тяжкое нарушение. Всегда можем отбрехаться, мол, стажер, мало искушен в подобных делах, а я как руководитель не заметил, получается ответ держать мне. Ладно, что-нибудь придумаю. Сейчас для нас самое главное выяснить, за каким таким Беном четверым вооруженным до зубов парням понадобился бедняга Куринос Фасиз. А может быть, вовсе и не Фасиз? Ладно, не будем гадать. Как говорила моя любимая бабушка, Царствие ей небесное, «любопытство не порок». К тому же времени до приезда бригады «чистильщиков» у нас минут пятнадцать, как минимум. Почему бы ни провести его с максимальной пользой для дела.

Для начала самым тщательнейшим образом обследовал карманы молодого человека. В результате обнаружил толстый кошелек с довольно крупной денежной суммой в рублях и европейской валюте, водительское удостоверение на имя Ивана Витальевича Кожевникова, связку ключей и отдельно универсальный электронный автомобильный ключ с рельефным логотипом BMW, пачку «Marlboro», фирменная зажигалка Zippo, темные очки с поляризованными стеклами, такие же как у его подельников, защитный амулет и еще один ствол Beretta 90two. Я взял пистолет в руки. Красивая штуковина. Сдается мне, что Иван командир этой банды. Так что зря я его в солдаты записал. Плохой командир — отправил товарищей на верную гибель, а сам на шухере остался, как последняя шестерка. Трус, получается, Иван Кожевников. А коли трус, значит, ценит свою жизнь и особенно артачиться не станет — все как на духу выложит.

Не, хиловатый нынче криминал пошел. То ли дело лет семь назад был у меня в разработке парень из гемофагов. Охотился на людей под покровом ночи, а трупы закапывал на заброшенном кладбище. В районе Белых Столбов промышлял. Целые сутки на допросе умудрился продержаться, но все-таки я его расколол и без всяких там серебряных игл под ногти, ультрафиолетовых подсветок и прочих мер физического воздействия — чисто морально задавил. Сам Хорос потом обещал мне премию, а также выхлопотать для меня какую-нибудь правительственную награду, но потом я, мягко говоря, малость проштрафился и ни ордена, ни денежной премии так и не увидел.

Сложив трофеи на одном из инкрустированных ценными породами дерева и слоновой костью столике, принял из рук стажера графин и плеснул в физиономию сомлевшего боевика изрядную порцию воды. Прохладный душ благоприятно подействовал на его состояние. Парень зачмокал губами и вскоре распахнул свои свинячьи глазенки. Однако то, что случилось с ним сразу после этого, меня здорово озадачило. Стоило Ивану увидеть распластанные тела мертвых братков и лужи разлитой по полу крови, как его дико затрясло, а лицо стало белее мела. Он испуганно хрюкнул и… банально описался. О Боже! И это русский парень, который от пуль не бежит и в воде не тонет. Еще в бандиты пошел с такой-то расшатанной нервной системой.

— Чего испугался-то? — по возможности вкрадчивым голосом поинтересовался я.

На что он тут же выпучил глаза и, громко стуча зубами, спросил:

— У-б-бивать б-б-будете?

Право, неужели мы с Квагшем способны вот так запросто без особой причины лишить жизни разумное существо. Обижает, чесслово обижает. Вообще-то, пусть думает, что хочет — нам же проще будет.

— Погодите, Иван Витальевич, мне кажется, что вопросы здесь задаю я, а вы на них отвечаете. Во-первых, назовите вашу кличку, иначе — погоняло.

— А-а-амбал, — с трудом преодолевая робость ответил он.

Мой вежливый тон ничуть не успокоил бандита. Стоило ему скосить глаз на мертвых соратников, как его тут же затрясло еще сильнее. Я вопросительно посмотрел на стоявшего в сторонке Квагша, тот понимающе кивнул и подошел поближе к допрашиваемому.

Не знаю, как это получается у моего персонального эмпата, но через минуту Иван воспрял духом и начал отвечать на вопросы вполне вразумительно. Оказалось, что этот юноша является активным функционером одной из столичных банд, промышляющих грабежами, рэкетом, а также заказными убийствами. Однако в антикварный магазин господина Шустера Владимира Вольфовича (земное имя Куриноса Фасиза) он и его товарищи прибыли вовсе не по душу антиквара, а с целью устранения «двух фраеров, которые в данный момент прессуют владельца магазина». Именно такое задание они получили от Генделя — своего босса. Откуда Гендель прознал о нашей парочке, Амбалу было неведомо, и вообще ничего более к своим показаниям он добавить не мог.