Чужезасранец

Кряхтя и чертыхаясь, парень встал на четвереньки и попробовал подняться. У него получилось. Вытянув руки над головой, ничего не обнаружил, поэтому протянул их вперёд и сделал шаг. Потом ещё. В этой непроглядной темени, к которой не привыкали глаза, не появлялось никаких очертаний. Он шагнул ещё и ещё. И тут его ладони нащупали что-то деревянное. Какие-то сбитые отполированные доски. Он начал водить по ним руками и понял, что это бочка.

— Иисус, твою Черчилль, Христос! Виски! — Чуть не подпрыгнул на месте Джейми. — Чёртов дядюшка, у него есть погреб с виски! А-а-а, да я счастливчик! Спасибо тебе, Господи, что послал мне ту придурошную на Мазерати! Погреб с виски! Мечта всего моего детства! Ай да дядюшка, ай да прохвост! — если бы не его состояние и ушибы, счастливчик принялся бы танцевать. — Я бы ни за что не умер, если бы у меня был погреб с виски.

Он прошёл на ощупь чуть вправо, чуть влево, но бочки не кончались.

— Ого! Вернусь сюда потом с парнями! Держись, Стоунхендж!

Тут ему сделалось прохладно. Его бомбер, в котором ходил на похоронах, имел шерстяную подстёжку, но холод погреба, это даже не тёплый атлантический шквал, он проникает медленно, верно и очень глубоко. Тем более, если почти не двигаешься. Джейми кое-как сообразив в пространстве, вернулся к месту падения и нащупал свои тряпки. По его трезвому теперь уже представлению, это оказались килты. Старые, поеденные мышами, но всё равно очень тёплые. Он сложил один из них и, укутавшись, опять направился на поиски выхода.

Ищите и обрящете. Пройдя чуть назад, он нащупал в темноте следующий ряд бочек и прошёл вдоль него сначала вправо, а потом влево. В конце именно этого коридора оказалась дверь.

Дверь как дверь. Старая и обыкновенная. Он начал шарить по каменной стене рядом, будучи убеждённым, что где-то тут имеется включатель, но не нашёл. О том, чтобы открыть дверь самому, не стоило даже мечтать — она была заперта на какой-то древний, грубый, сильный запор. С такими двери просто так не открываются.

— Дьявол! Да что ж такое-то, ну! — долбанул он кулаком по стене рядом.

Отчаявшись, вернулся по бочкам назад, на свой ряд и прошёл в другую сторону. Предстояло ждать, пока его обнаружат, а это Бог весть сколько, поэтому необходимо найти какой-нибудь стол, на котором дегустируют виски и смотрят на его прозрачность и оттенки — может, удастся улечься хотя бы на него, а не на землю. Но и стола тоже не нашлось.

— Чёрт.

Ничего не оставалось, как вернуться на своё место, собрать в кучу барахло и усесться на нём.

И ждать.

Взгромоздившись на килты, парень вспомнил про свою головную боль и тошноту. И тут понял, что и их тоже уже нет. Ничего нет.

— Мама должна про меня вспомнить, — потеплее закапывался он в хламьё.

Примостившись чуть поудобнее и прислонив спину к бочке, Джейми задумался.

«Странно как-то. Провалилось дно в сундуке, а очутился в подвале. Выходит, там вообще пола не было? Это потайной лаз в погреб? Дядюшка придумал? — перед Джейми как живой возник образ Ламберта Бошана. Этот мужчина и хитрость не вязались у племянника в одной системе координат ни при каких раскладах. Дядюшка был и слыл бескорыстным простофилей. Только он мог приобрести такую развалюху, угробив на неё все свои сбережения, и умереть в этом сарае. — Не, скорее всего, это очень старый лаз. Как же его тогда не заметили? Ничего не понимаю. А вдруг сюда уже сто лет никто не заглядывал? — Вопросов была тьма. Ответов — ноль. Приходилось только ждать. — Представляю, какой атомный в них вискарь». — Чуть не давясь слюной, ласково и нежно, как девушку по голой попке, погладил Джейми бочку перед тем как задремать, согревшись в хламье.

Проснулся он от металлического лязга где-то у себя за спиной. Спросонья едва понял: где он и что с ним, а увидев танцующий свет от какого-то живого огня типа факела, даже слегка зажмурился.

— Наконец-то, — принялся подниматься. Он ещё не понял: кто там пришёл и почему с факелом, но это уже не важно. Главное, что его сейчас освободят. Игнорируя боль в спине, он выпрямился и, скинув с себя тряпьё, вышел из-за бочек навстречу вошедшему.

— А! — увидев его, застыл в нелепой позе молодой подросток лет семнадцати в килте и, вытаращив глаза, выставил на Джейми свой факел как копьё. — А-а-а… ты кто?! — спросил он почему-то на гельском. Фрейзер немного понимал этот язык, но почти не говорил на нём.

— Я Джейми. Племянник дядюшки, — начал объяснять он на английском.

— А-а-а! — заорал как ненормальный парнишка и отпрянул назад к двери. — Сесенах! А-а-а… — с криком ринулся он куда-то вон. — Сасенах! — удалялись его вопли. Он выбежал из погреба вместе с факелом, но забыл закрыть дверь.

— Твою мать, перепились они там, пока меня не было, что ли. — Направился за ним Джейми опять в темноте. Только он смог на ощупь дойти до двери и выйти из погреба, как к нему навстречу выбежали двое мужиков с факелом.

От их вида парень остановился. Во-первых, на них тоже висели килты тартанов какого-то весьма знакомого клана. Во-вторых, в руках они сжимали ещё палаш и скин ду*, а вид мужики имели, как у мужиков — дикий и дремучий. Тупые лица, перекошенные свирепостью и агрессией.

— Мужики, мужики, — поднял Фрейзер руки в защитном жесте, — я…

— Сасенах! — рявкнул тот, что со скин ду. Он что-то добавил на гэльском, и второй ему кратко ответил.

— Джентльмены, вы чего как из шестнадцатого века? Я Джейми, сын сестры хозяина этого замка.

— Сасенах! — рявкнул тот, что с факелом и палашом.

— Да вы что, издеваетесь?

— Сасенах! — кинулся на него первый.

— Э! Э-эй, вы чего? — оттолкнул его Джейми, но тут на него накинулся второй, а в конце коридора уже показалась несметная толпа таких же в килтах, но уже с вилами.

— Сасенах! Сасенах! — слышалось из их рядов, а парень в это время оттолкнул и второго, но тут к нему опять подскочил первый и приставил к горлу скин ду.

— Заткнись, — сказал он на гэльском.

«Бред какой-то, — позволил связать себе за спиной руки парень, оглядывая частокол, направленных на него вил. Его толкнули в спину и повели по коридору. — Где там вообще мама и отец? Они-то куда смотрят?»

Проведя по довольно длинному коридору, его вывели на улицу, и у Джейми отвисла челюсть — вместо зелёной травы и плиточных дорожек «обрадовало глаз» месиво грязи и лошадиного навоза. В одном углу горели костры под решётками, возле них работали молотами кузнецы, в другом валялись огромные мотки некачественной грязной шерсти, которую — Джейми это знал со школы — оставляли под дождём для предварительного сваливания.

«Ого! — посмотрел он в другую сторону и увидел возле ещё незаконченной стены пристройки, которая служила дядюшке главным хранилищем антиквариата, большое деревянное корыто, в котором замешивали что-то наподобие цемента непривычного бурого цвета. Такой оттенок объяснялся довольно просто — в раствор добавляли яичные желтки. Огромные тазы с уложенными пирамидками утиных и гусиных яиц стояли рядом. — Странно», — ничего не понял парень.

Мало того, что его стражники обмотались килтами, так во двор спешили женщины в старинных неопрятных одеждах с корсетами и привязанными шерстяными рукавами. Вид они имели ненамного более цивилизованный, чем их мужчины. Лица перепачканы, у кого-то видны ссадины или даже синяки. Про пацанят, прибежавших поглазеть, лучше и не говорить — маленькие чертенята, да и только. Рожек, правда, не хватает, но возле каждого по тощему костлявому огромному псу. Собаки, кстати, увидев задержанного, тут же завиляли своими облезлыми хвостами. Джейми мельком обернулся на замок — может, ещё и «Стоунхендж» изменился, пока он спал в сундуке. И его опасения подтвердились — замок словно отфотошопили — почти новенький, ухоженный, какой-то жилой и тёплый.