Чужие браки

Гордон не очень-то смутил ее своей нерешительностью и замешательством: в глубине души Нина всегда понимала, что пытается сделать из него тень мужа. Она сама выдумала его мнимую силу и заботу о ней, ее интуиция спала, она вела себя подобно все той же маленькой девочке, играющей в семью.

Действительно было жестоко так злиться на Гордона только за то, что его сила оказалась иллюзий, а инстинкт самосохранения распространился на жену и детей, но не на Нину.

Нина сняла бумажное колечко, скатала его в шарик и бросила в огонь.

Она ясно поняла, что может полагаться в этой жизни лишь на свои собственные силы, ну и, конечно, у нее был Патрик, чья дружеская привязанность проверена годами.

Нина нашла его на кухне. Рядом стоял чайный поднос, на котором было абсолютно все необходимое… Патрик курил сигару с золотым фильтром — роскошь, которую он позволял себе только по праздникам.

— Я слышал, как он ушел, — сказал Патрик.

— Он приходил в последний раз.

Брови Патрика поползли вверх, и он скорчил одну из Нининых любимых гримас, которыми обычно смешил ее. Нина расхохоталась.

— Тебе весело? — поинтересовался Патрик.

— Вообще-то не очень. Скорее совсем нет.

— Тогда расскажи мне, — Патрик налил чашку чаю и передал ее Нине.

— Все произошло именно так, как ты сказал. Ты ведь предупреждал меня в самом начале.

Патрик только пожал плечами и скорчил еще одну смешную рожицу. Теперь рассмеялись оба.

— Одна из местных жен, одна из половинок од ной из пар, случайно увидела нас вместе. Она сказала одному из мужей, не своему, который в свою очередь наверняка расскажет остальным. Так что жена Гордона непременно узнает. Поэтому надо прекратить наши отношения, чтобы Гордон мог повиниться и покаяться перед ней.

— Как ты вообще живешь среди всего этого? — спросил Патрик. — Провинциальные парочки, подглядывающие друг за другом и разбалтывающие чужие секреты.

Нина отпила из чашки.

— Это не совсем так, — сказала она. — Здесь, конечно, нет многого из того, что может предложить большой город, но здесь чувствуешь себя как бы единым целым с остальными, так как все мы ведем одну и ту же жизнь. Большой ошибкой было завести здесь роман. Я просто не учла, что здесь, в Графтоне, такая вещь, как роман, имеет гораздо большее значение и может повлечь за собой гораздо более серьезные последствия.

Нина замолчала, вспоминая по очереди всех членов графтонской компании, так тесно связанных друг с другом узами дружбы и делового сотрудничества. Она вспомнила, как Дарси Клегг вызвал ее раздражение, пытаясь передразнивать их общих знакомых.

— Итак, твой роман закончен? — Патрик смотрел прямо в глаза Нины.

— О, да.

На секунду воцарилось молчание.

— Ну и ботинки на нем были, — попытался пошутить Патрик. — Похожи на пироги со свининой, оставленные полежать под дождем.

— Не надо смеяться над ним. Патрик, — попросила Нина. — Он мне очень нравился.

— И теперь тебе грустно?

— Да.

Патрик взял Нину за руку, затем обнял и положил ее голову себе на плечо.

— Почему бы тебе не вернуться в Лондон, вместо того, чтобы оставаться в том жутком месте, где бродят бандиты в ботинках, похожих на пироги со свининой?

Нина покачала головой.

— Мне здесь нравится, — сказала она, вспомнив статуи, неподвижно застывшие в своих нишах, которые реставраторы уже успели обмотать известковыми бинтами. Что же, это символ обновления.

— Наверное, так оно и есть, — Патрик разжал объятия. — Может, досмотрим фильм?

— Почему бы и нет? И выпьем заодно по бокалу шампанского. Все-таки Рождество.

— Да, моя девочка.

Они допили чай, поднялись наверх и устроились с шампанским перед экраном телевизора. Снова постучали в дверь, и на сей раз Нина спустилась вниз. Перед дверью стояла машина, заехавшая на тротуар передними колесами, а на пороге — Барни Клегг и его приятель с забинтованной рукой. У Барни в руках были две бутылки, а у приятеля — завернутый в папиросную бумагу цветок в горшке, который он пристроил на локоть своей здоровой руки. Оба юноши, улыбаясь, смотрели на Нину.

— Итак, вы выжили, — отвечая на улыбку, сказала Нина Тому.

— Мы зашли поблагодарить. И вручить вам вот это, хотя я не знаю точно, что там такое.

— Рождественская роза, — пояснил Барни, — Хеллеборус нигер. Для вашего сада. Ведь у вас наверняка есть сад.

Нина приняла подарок.

— Какая красивая, — сказала она. — Мой сад явно недостоин такого чуда. Не хотите зайти выпить? Разумеется, если у Тома уже прекратилось кровотечение.

Молодые люди вошли в дом, и прихожая Нины тут же показалась ей маленькой.

— Одиннадцать швов, — гордо произнес Том, показывая на забинтованную руку.

— После одиннадцати часов, проведенных в медпункте и его окрестностях, — пожаловался Барни.

Они прошли вслед за Ниной на второй этаж, наполняя дом звуками молодых голосов.

— А мы только что от Майкла Уикхема. Тоже заезжали поблагодарить.

— И как они там?

— Тяжело им приходится. Дети с воплями носятся по всему дому, куда ни пойдешь, можно на кого-нибудь наступить.

— Как и у Барни, — вставил Том.

Нина открыла перед ними двери гостиной.

— Что же, здесь детей нет вообще. Только Патрик и я.

Патрик поднялся с дивана.

— Это Барни и его друг Том. Они пришли поблагодарить меня за те мелкие услуги, которые я оказала Тому, когда он поранил руку на рождественской вечеринке.

После обмена рукопожатиями Барни поставил перед ними свои бутылки.

— Не знаю, что это такое, — сказал он. — Это вообще можно пить? Просто взял у папы в погребе.

Патрик изучал наклейки.

— Еще как можно. Старый добрый «Померол».

— Тогда давайте откроем.

Принесли еще стаканы, подбросили дров в камин и выключили телевизор. Молодые люди устроились на диване. Патрик и Нина наливали вино, пускали по кругу тарелки с закуской. Из разговора они узнали, что Барни учится в агротехническом колледже на факультете садоводства и землеустройства, а Том — в местном политехническом колледже. Юноши дружили с детства, которое, впрочем, закончилось не так уж много лет назад. Попозже вечером друзья собирались посетить одну из местных дискотек, но Барни пожаловался на то, что дискотеки полны малолеток — «компания Люси и Кэтти». Скоро стало понятно, что Барни и Том, пожалуй, не откажутся остаться на обед.