Чужие браки

— Опять в Лондоне. По крайней мере, так он сказал. В общем, по работе. Что-то там обстряпывает или улаживает или чем он еще там занимается…

— А ты не знаешь?

— Кто может знать точно, если речь идет о Дарси?! Он непредсказуем, как любой человек, который делает то, что хочет и никогда не хочет одного и того же в течение двух дней. Меня жутко бесит эта его черта.

— Все мужья бесят своих жен, — сказал Майкл. — Это аксиома.

Майкл произнес это довольно небрежно, но осекся, увидев вдруг, каким грустным стало лицо Ханны. Не говоря ни слова и совершенно неожиданно для самого себя Майкл нагнулся вдруг к Ханне, на несколько секунд прижался лбом к ее лбу, а затем поцеловал ее в губы. Мгновение Ханна сидела неподвижно, затем ответила на поцелуй. Довольно неуклюже, поскольку их разделял стол, Майкл поднял руку и потянулся к вороту халата, на котором не хватало одной пуговицы.

— Что же, доктор Уикхем, — по голосу было слышно, что Ханна улыбается, отталкивая его руку.

— Мистер Уикхем, если уж точно.

— Ах, извините.

Отодвинув стул, Майкл встал и подошел к Ханне. Она тоже поднялась. Майкл почувствовал запах кофе, зубной пасты и дезодоранта. Ханна подняла руки и обвила его шею, но объятие было довольно холодным, так что невозможно было определить, поощряет ли Ханна то, что происходит сейчас между ними.

— Я хотел этого еще в Мерибеле, — прошептал Майкл. Он вспомнил танец Ханны в первый день на курорте, вспомнил, как еще до этого на каждой вечеринке, где они встречались, Ханна неизменно привлекала к себе его внимание. — Нет, неправда, я хотел этого еще до Мерибела. — Он почувствовал у своей щеки улыбку Ханны. — Что у тебя под халатом? — спросил Майкл.

— Ничего.

— Я хочу снять его.

Ханна снова схватилась рукой за ворот. Теперь она откровенно смеялась.

— Ты не можешь вот так ворваться в мой дом, как налетчик, и рассчитывать, что я позволю тебе все это.

— Но почему? Разве это не было бы замечательно?

— А как же Марсель?

Майкл опустил голову. Он смотрел на обнаженную шею Ханны, на волосы, зачесанные за уши, на прошитое крест-накрест плечо халата, скрывавшего ее роскошное тело.

— А что ты хочешь, чтобы я сказал тебе о Марсель? — Говоря это, Майкл как бы видел жену перед глазами. Аккуратные, похожие на птичьи, черты лица. Марсель на кухне, профессионально орудующая ножами, всякими там скалками и Бог еще знает чем, наклонив голову на бок и сосредоточенно вглядываясь в то, что она делает. Порывшись в памяти, Майкл попытался вызвать какой-нибудь более привлекательный образ, но в голову лезли только сцены с детьми, которых Марсель торопливо запихивает в машину, чтоб отвезти в школу, или с утюгом, когда она гладит его рубашки, или с Дейзи на руках и с укоризненным взглядом в его сторону поверх детской головки. Он знал, что под всем этим где-то наверняка должны быть воспоминания о более счастливых моментах их жизни, но, как ни старался, не мог воскресить их в памяти. Вечно губы, сжатые в ниточку, взгляд, полный неодобрения, он даже не мог вспомнить, в какой же момент исчезла из его жизни девушка, на которой он женился, и появилась эта недружелюбная, сердитая женщина.

— Марсель — моя подруга, — с постным лицом произнесла Ханна.

— Да. Я вот только не знаю, по-прежнему ли она моя подруга, — сказал Майкл, глядя на Ханну сверху вниз. Она опустила руки.

— А разве тебе это надо?

— Думаю, этого хотят все, когда поймут, что того, что было вначале, уже не вернуть, — сказал Майкл. — Товарищества и постоянства. Разве нет? Общей, семейной истории и понимания, которое приходит за всем этим.

Ханна поплотнее запахнула халат, опять села на свое место и обеими руками обхватила чашку с кофе. Майкл немедленно пожалел о том, как изменилось настроение их беседы и захотел вернуть назад тот момент, когда Ханна обняла его за шею. Он чувствовал себя неловко в строгом черном костюме. Майкл неохотно вернулся на свое место.

— А вот мне нужно совсем другое, — сказала Ханна. — В любом случае у нас с Дарси нет и уже не будет долгой истории жизни. Он связан через Барни, Люси и Кэтти со своей первой женой, со своим первым делом, со всеми делами, которые были вслед за ним, ее старыми друзьями, с теми местами, где жил раньше, а я ничего этого не знаю, да и не хочу знать, не говоря уже о женщинах, которые были до, после и во время, я имею в виду его первый брак, и уж тем более о тех, которые были после развода до брака со мной.

— Но у вас же есть Лаура, Фредди, этот дом.

— Это все есть только у меня. Это не совместное предприятие. Именно я забочусь о детях и о доме, а Дарси просто оплачивает счета.

Майкла забавляли эти выкладки жены богатого человека.

— Ну так чего же хочешь ты?

— Конечно же, быть любимой, — сказала Ханна. — Чтобы меня любили неистово, страстно, властно, забыв обо всем на свете.

Ханна говорила, размахивая руками для пущей убедительности, и Майкл понял, что она действительно нуждается именно в том, о чем сейчас говорит.

— А разве Дарси не любит тебя?

— Ах, Майкл. А сам-то ты как думаешь?

— Думаю, что да.

— И ошибаешься. Дарси любит себя, любит заключать выгодные сделки, делать деньги, любит хорошую выпивку, еду, сигары, причем именно в таком порядке, как я все это перечислила. — Перечисляя, Ханна загибала пальцы. — А я, дети, вся наша жизнь — это лишь предметы мебели, создающие комфорт. Не знаю, насколько сюда вписывается Вики Рэнсом. Может быть, от нее он получает тот же комфорт, только вне дома.

— Вики? — Майкл удивленно уставился на Ханну.

— А ты что, не знал?

— Понятия не имел. — Своим массивным спокойствием Вики Рэнсом всегда напоминала Майклу корову, пасущуюся на лугу. И сейчас он был просто поражен услышанным и одновременно смущен своей неосведомленностью, а также тем открытием, что подобно Гордону и Нине, а теперь вот еще Дарси и Вики, тысячи пар имели свои секреты, свои сложные, полные разнообразных нюансов отношения, которых он попросту не замечал, ограничив свою жизнь домом и работой.

— На Рождество, когда тот парень поранил руку, я застала их вдвоем в своей спальне. А потом, когда Вики выставила Гордона, Дарси проводил у нее чуть ли не все свободное время. У Дарси слабость к женщинам с маленькими детьми на руках. Это его возбуждает. Материнство. Грудь, переполненная молоком. Это то, чего ему хочется в глубине души. Ему хочется, чтобы его по-матерински опекали. Он и от меня хотел того же самого, да только я смертельно от этого устала.

Ханна чуть заметно пожала плечами — жест, продемонстрировавший одновременно терпение и равнодушное прощение, показался Майклу особенно женственным, как будто Ханна хотела сказать, что уж она-то понимает мужчин и знает все их слабости, к которым относится снисходительно.

— Я не хочу, чтобы ты была моей матерью, — сказал Майкл.

— Это хорошо, — произнесла Ханна, глядя ему прямо в глаза.

Майклу показалось, что кухня за его спиной стала расширяться, превращаясь в необъятное пространство, полное света, гораздо более яркого и теплого, чем свет, проникавший через окна. Майкл испытал вдруг неведомое ему доселе чувство открывшихся перед ним неисчислимых возможностей, тело его налилось силой, Майкл острее почувствовал прелесть весеннего дня, этой минуты. Майкл понял вдруг, что именно такие моменты люди и называют счастьем.