Чужие
Шрифт:
Девочка так глянула на нее, что она невольно съежилась: это был совсем не детский взгляд. Тон был ровным, нейтральным:
— Мне не нужен такой друг. Рипли попыталась скрыть свое удивление:
— Но почему?
— Потому что ты скоро уйдешь, как другие. Как все. — Она посмотрела на кукольную голову. — А с Кейси все в порядке. Она останется со мной. а ты уйдешь. Ты умрешь и оставишь меня одну.
В этом монологе не было гнева, не было и намека на обиду, которую она могла испытывать ко всем взрослым, оставившим ее одну. Она произнесла это спокойно и с такой уверенностью, будто это уже произошло. Это было
— О, Головастик! Твои папа и мама ушли именно так, да? Ты просто не хочешь об этом говорить.
Девочка кивнула и отпустила глаза, рассматривая колени. Ее пальцы еще сильнее сжали кукольную головку.
— Они были бы здесь, если бы могли, милая, — убежденно сказала Рипли. — Я знаю, они были бы здесь.
— Они умерли. Поэтому они не смогут прийти ко мне. Никогда. Они умерли. Как все.
Для такой маленькой девочки это было слишком категоричное утверждение.
— А может быть, нет. Почему ты в этом так уверена?
Головастик подняла глаза и уставилась на Рипли. Дети не смотрят так на взрослых, но Головастик лишь внешне была ребенком.
— Я уверена. Они умерли. Они умерли, и ты скоро умрешь, а мы с Кейси снова останемся одни.
Рипли не отвела своего взгляда, не улыбнулась. Она знала, что эта девочка различает фальшь, как детектор лжи.
— Головастик! Ты видишь меня, Головастик? Я не уйду. Я тебя не оставлю. Я не собираюсь умирать. Я обещаю. Я остаюсь. Я буду с тобой. Столько, сколько ты пожелаешь.
Девочка опустила глаза. Рипли видела, как она борется с собой. Ей очень хотелось поверить в то, что она услышала, она пыталась поверить. Чуть позже она снова взглянула на нее:
— Обещаешь?
— Честное слово. — Рипли вспомнила детский жест, которым сопровождалась клятва на честность, и повторила его.
Глаза у Головастика заблестели, губы дрогнули. Напряжение медленно покидало ее маленькое тело, маска безразличия спадала с личика. Что-то естественно появлялось на нем — взгляд испуганного ребенка. Она обняла Рипли за шею и зарыдала. Слезы катились по ее вымытым щекам, капали на лицо Рипли. Она качала девочку и тихо повторила ей слова утешения. Рипли сдерживала свои слезы, боролась со страхом, леденящим чувством смерти, исходящим из Центра Управления Хедли: она надеялась, что исполнит клятву, которую только что дала несчастному ребенку.
В это время раздался торжествующий возглас Хадсона:
— Эй! Хватит скалиться, идите сюда! Я обнаружил их. Дайте старине Хадсону приличную машину, и он найдет вам ваши деньги, тайные клады и давным-давно пропавшую кузину Джеди. — Эффектным движением он придвинул к себе переносную панель. — Этой малышке слегка досталось, но с ней еще можно поиграть.
Над его плечом склонился Горман:
— В каком они состоянии?
— Непонятно. Эти колониальные ДПП громко орут, но ничего не объясняют. Похоже, что все они там.
— Где?
— Под трансформаторной станцией. — Хадсон показал на схеме: Это подуровень С. В южной части комплекса. Классное место, пока не начнешь его искать.
Все обсудили специалиста по компьютерам, чтобы взглянуть на экран. Хадсон остановил и увеличил изображение.
В центре трансформаторной станции пульсировало — схематично, в виде синих точек — целое море огней.Глядя на экран, Хикс сказал:
— Похоже на городское собрание.
— Но почему они все пошли туда? — вслух рассуждала Дитрих. — Я думала, что здесь было место их последнего пребывания.
— Возможно, у них было время перебраться в более безопасное место, — сказал Горман. И продолжал, обращаясь ко всем: — Не забывайте, что на атмосферотрансформаторах всегда есть запасы энергии. Это самое надежное убежище. Давайте выйдем и отыщем их.
— Ладно, пошли, — Эйпон подгонял своих солдат. — Они не могут долго ждать. — Он обратился к Хадсону: — Как нам туда добраться?
Тот прошелся по клавишам. на мониторе появился общий вид колонии.
— Здесь есть небольшой служебный коридор. Это будет довольно долгая прогулка, Сарж.
Эйпон смотрел на Гормана, ожидая приказа.
— Не знаю, как тебе, сержант, — сказал лейтенант, — а мне надоели эти длинные узкие коридоры. Я хотел бы, чтобы мы немного проветрились, пока доберемся до места.
— Я думал о том же, сэр, — с облегчением произнес сержант.
Он как раз собирался предложить это и готовился к спору, но все обошлось. Солдаты тоже одобрительно закивали. Горман был неопытным в бою, но далеко не дурак в остальном.
— Эй, Рипли, — позвал Хикс, — мы собираемся на прогулку, ты не идешь?
— Мы обе идем.
Рипли и девочку встретили удивленные взгляды.
— Это Головастик, — отрекомендовала Рипли. — Головастик, это мои друзья. Теперь они и твои друзья тоже.
Девочка кивнула, как бы подтверждая то, что сказала Рипли. Солдаты тоже приветливо закивали, собирая снаряжение. Берк ободряюще улыбнулся ей. Горман не скрывал своего удивления: как это Рипли удалось приручить такую дикарку?
Головастик не выпускала из рук кукольную головку.
— Куда мы? — тихо спросила Рипли.
— В одно безопасное место. Недалеко.
На лице Головастика появилось подобие улыбки.
Вержбовски вел СХ к трансформаторной станции. Один километр пути. несколько минут на раздумья.
Теперь всем стало ясно, что молчание в эфире не было вызвано поломкой спутника или повреждениями на радиостанции колонии. Подозрения Рипли полностью подтвердились. Колонисты молчали, потому что некая сила заставила их молчать. Теперь Рипли верили: что-=то страшное нависло над колонией. Конечно, девочка могла бы многое рассказать, но не сейчас. Таково было указание Дитрих: не давить на ее психику вопросами, дать ей возможность хоть немного прийти в себя.
В пути солдаты не теряли времени: они читали диски, записанные Рипли, и сравнивали ее информацию со своими представлениями о «чужих». А у солдат богатое воображение.
Местность была освещена. Ветер мешал движению массивной машины, но он не мог ее остановить. Самоход был сконструирован для вполне комфортабельных поездок даже при ветре силой до трехсот килофитов. Так что ачеронские бури их не пугали. Кроме того, недалеко, на песчаной площадке, их дожидался модуль.
Над высокой башней горели огни, свидетельствуя о том, что трансформаторы атмосферы продолжали делать свое дело: превращали ачеронский воздух в земной.