Чужое лицо

– Хм! – сказала «Василий» и, отпустив волосы Вирджинии, помогла ей устоять на ногах, прислонила ее к стене камеры. – Ну-ка, скажи чего-нибудь по-вашему, по-американски.

– I want to lie down, – произнесла почти беззвучно Вирджиния. И перевела себя на русский: – Я… хочу… лежать…

– Класс! – восхитилась «Василий». – Бабы, дайте место! Она со мной ляжет!

– А я где? – возмутилась вертлявая и худенькая.

– Пошла на хрен, под нары! – распорядилась «Василий».

12

Маршал Опарков оказался невысоким, коренастым шестидесятилетним крепышом с рыже-седым чубом и живыми карими глазами на круглом добродушном лице. Отпустив врачей, он присел на стул у кровати Ставинского и сказал:

– Слушай, Сережа, ты действительно ничего не помнишь?

Ставинский беспомощно пожал плечами. Чистая, свежая, широкая марлевая повязка закрывала нижнюю часть его лица, бинты скрещивались на затылке, правая рука была в гипсе, и только левой рукой он слабо показал себе на забинтованную челюсть – мол, говорить трудно.

– Знаешь, – сказал маршал, – нет худа без добра. Тебе действительно нужно было многое забыть, чтобы жить дальше. Иначе видишь, до чего ты дошел – напился, устроил дебош, свалился с поезда. А Галя очень страдает. Она мне сказала, что в вашей ссоре ты не виноват, виновата она одна. Но в конце концов, она моя единственная дочь, и тебя я люблю, как сына, – я хочу, чтобы вы сошлись, помирились. Поверь, я сделаю для тебя все, если… Я разговаривал с врачами – не с этими. – Он кивнул за дверь, куда вышли госпитальные врачи. – А с врачами из Кремлевской больницы – Чазовым и Шмидтом, у которых лечится все Политбюро. Они сказали, что память можно вернуть. И я все сделаю для этого, все. В конце концов, даже если ты забыл какие-то военные науки – плевать. Знаешь, есть такой анекдот: для того чтобы руководить, нужно знать, как зовут секретаршу и где лежит печать. Я замну эту пьянку, а за «ЭММУ» ты получишь генеральские погоны. Ты помнишь, что такое «ЭММА»?

Ставинский отрицательно покачал головой. Так вот, оказывается, в чем дело! Юрышев был женат на дочке маршала Опаркова! Но нельзя, нельзя, нельзя ему с ней встречаться! Кто-кто, а бывшая жена Юрышева, едва дело дойдет до постели, разоблачит его мгновенно! Но зато как соблазнительно выйти из госпиталя генералом – Опарков прикроет все его промахи и все глупости, которые он наверняка совершит поначалу на месте Юрышева…

– Ну а если не помнишь «ЭММУ» – не важно, – продолжал маршал. – Посмотришь фильм и все вспомнишь, я тебя уверяю. Если хочешь – завтра у тебя в палате будет киноустановка, этот фильм и руководитель проекта Бенжер. Ты помнишь Бенжера?

Ставинский снова отрицательно покачал головой.

– Ничего! Увидишь – вспомнишь! Я тебя очень прошу, Сережа, Гале всего тридцать семь, у вас еще могут быть дети. Разреши ей прийти сюда, навестить тебя, она очень страдает…

Ставинский почти испуганно откинул голову на подушке.

– Хорошо! Не сегодня! – поспешно сказал Опарков. – Через неделю, через две? Или когда ты выйдешь отсюда. Но дай ей надежду, я прошу тебя… Она тебя любит, ей-богу!

Ставинский утвердительно сомкнул ресницы.

– Договорились? – обрадовался Опарков и даже вскочил со стула. – Договорились? Я могу ей сказать? Сережа, дай руку! Дай руку! Я знал, что ты человек! Я тебе честно скажу: когда у вас это все случилось, я будто сразу всех детей потерял – тебя, ее, Витеньку! Но теперь все будет хорошо, все будет хорошо… Когда она может прийти к тебе?

Хриплым, простуженным голосом Ставинский шепотом выдавил сквозь больное горло, выбитые зубы и марлевую повязку:

– После… потом…

– Понял! Хорошо! А за память ты не беспокойся! Вернем память! Горы свернем! И вообще ты будешь только «ЭММОЙ» заниматься. «ЭММА» сейчас – самое главное. Политбюро утвердило нам жуткие сроки! Ну, отдыхай, выздоравливай…

Когда он ушел, Ставинский изнеможденно закрыл глаза и почувствовал, что по телу еще катятся струйки пота – хоть собирай в баночку для анализа.

13

Бескрайнюю заснеженную заполярную тундру переметала сизая снежная поземка. Жидкое заполярное солнце освещало многотонные нагромождения торосов и утыканные в разных местах тундры столбики, сваи и деревянные макеты военных сооружений – зенитные батареи, пусковые площадки ракетных установок.

А в командном отсеке атомной подводной лодки шел обратный отсчет времени: «Шесть… пять… четыре… три…» У пульта стояли и сидели несколько военных и гражданских лиц, в том числе полковник Юрышев. «Два… Один… Атака!» – распорядился полковник Юрышев. И в ту же секунду стоявший рядом с ним черноволосый мужчина лет сорока, с орлиным носом и тонкими нервными пальцами, нажал белую кнопку с надписью «Атака».

Вздрогнула тундра. Вздыбились ледяные торосы. Вспучилась заснеженная земля. Накренялись и падали ледяные глыбы, деревянные макеты зенитных батарей и ракетных установок. Словно подземный шторм сотрясал и коробил тундру, выворачивая земные внутренности и свергая в разбежавшиеся по земле трещины многотонные каменные валуны, ледяные торосы и деревянные макеты построек. Снежная пыль заслонила солнце…

В палате Ставинского кинопроектор, потрескивая, гнал кинопленку дальше. Уссурийская тайга. Могучие столетние кедры мощными корнями вросли в землю. Тихая речонка плавно катит свои воды по извилистому устью. На берегу реки такие же, как в тундре, макеты военных сооружений – ракетные установки, зенитные батареи.

А в Охотском море, в командном отсеке все той же подводной лодки полковник Юрышев снова ведет обратный отсчет времени: «Четыре… три… два… один… Атака!» И черноволосый мужчина нажимает кнопку.

И – вздрагивает тайга от землетрясения. Громадные трещины рассекают землю, вспучивая реку и круша оземь столетние кедры, свергая их в земную пучину вмеcте с корнями, разрушая макеты ракетных установок…

Вслед за этим на небольшом установленном в палате Ставинского экране возникло лицо полковника Юрышева. Он говорил:

– Новое сейсмическое оружие позволяет создавать локальные землетрясения на расстоянии четырехсот километров от места установки «энергетических решеток». Без всякого внешнего, видимого снаружи вмешательства или проникновения в чужие территории мы можем с помощью подводных лодок устанавливать в прибрежных водах противника энергетические матрицы, способные принимать сигнал атаки по радио с командного пункта в Мурманске, Клайпеде или Северодвинске. Все технические проблемы принципиально уже решены – подводная лодка, оборудованная специальным бурильным устройством…

Дальше на экране пошли фотографии и технические схемы, которые сопровождал голос полковника Юрышева:

– …Ложится на грунт в заданной нами точке… Бурение одной штольни для «энергетической решетки» занимает от шести до десяти дней в зависимости от грунта. Безусловно, сейсмическая разведка должна заранее подобрать точки, где бурение не встретит гранитные или другие твердокаменные породы. Вслед за этим в штольню помещается так называемая энергетическая матрица. Восемь таких матриц, размещенных в восьми штольнях, образуют гирлянду, способную вызвать землетрясение на площади размером в сто пятьдесят – двести квадратных километров и на расстоянии от трехсот до четырехсот километров от гирлянды. Взгляните на макет Европы. Практически все или почти все базы НАТО оказываются в радиусе достижения атаки сейсмическим оружием «ЭММА» с подводных точек…