Чужое счастье

— Перестань! — прошипела она. — Прекрати сейчас же, или я…

— Закричишь? — с изумлением спросил Гленн низким и глубоким голосом, как будто у них есть секрет от всех остальных, что на самом деле так и было: они оба знали, кого обвинит Моника.

Снова засомневавшись, Анна не отвечала достаточно долго, чтобы Гленн воспринял ее молчание как согласие и начал коленом раздвигать ее ноги. Анна почувствовала под влажными спортивными трусами Гленна его твердый и горячий пенис, и ее охватила паника. Она подумала о Марке, его нежности. Это придало Анне сил, которых ей не хватало.

Она запрокинула голову и закричала во весь голос.

Гленн попятился, бросая на Анну сердитый взгляд. Он явно не ожидал этого от робкой, как мышь, Анны. До того как он успел собраться с мыслями и поправить свои спортивные трусы, дверь открылась. Над волосатым плечом Гленна в дверном проеме возвышался силуэт Брэнта.

— Что за… Эй, убери от нее свои руки! — Брэнт стремительно шагнул вперед.

Выпрямившись, он схватился за стул. И за долю секунды до того, как Брэнт успел им замахнуться, проснулось истинное «я» Гленна — парня из Комптона, который сменил фамилию Эччеверия на девичью фамилию своей матери и потратил уйму времени на изучение привычек работников киноиндустрии, пока подрабатывал шофером во время учебы в колледже.

Он яростно бросился на Брэнта, не как боксер, а как уличный задиристый хулиган, который не привык драться по правилам. Хотя Брэнт был выше Гленна и превосходил его в весе по меньшей мере на двадцать фунтов, его мускулы не обладали достаточной силой. Удар пришелся на его живот, и Брэнт отлетел назад к стене. Словно каскадер в вестерне, он медленно, с глухим стуком, сполз на пол.

Анна замерла. Гленн тоже не двигался, уставившись на Брэнта, свернувшегося калачиком на полу и еле дышавшего. Эта немая сцена запечатлелась в памяти Анны, это была очень живописная картина. Вскоре на дверной проем упала тень. Анна подняла взгляд и увидела Монику, в ее глазах горела такая ненависть, что Анна почувствовала, как у нее мороз пошел по коже.

Уйти от сестры было не так легко, как она надеялась. Но если бы Анна осталась, ее жизнь могла бы стать еще тяжелее.

Воспоминания Анны о том злополучном дне постепенно отступили.

— Гленн? Я не представляю его в роли убийцы, если ты это имел в виду, — он мог быть кем угодно, но не убийцей.

— А он говорит о тебе по-другому. — Брэнт сделал еще одну затяжку. — Он сказал копам, что ты угрожала Монике. Они спрашивали меня, замечал ли я что-либо подобное.

От такого оскорбления щеки Анны запылали.

— И что ты им сказал?

— Что судя по тому, что я видел, все было по-другому. После того как Моника с тобой обращалась, я не осудил бы тебя, если бы ты действительно ее укокошила.

Анна почувствовала, как кровь отлила от ее лица. У Брэнта могли быть добрые намерения, но он невольно сделал так, чтобы вина Анны показалась еще более очевидной.

Марк взял руку Анны и сжал ее.

— Откуда мы можем знать, что Гленн не запудривает всем мозги, чтобы прикрыть собственную задницу?

Анна покачала головой.

— Никто не убивает того, у кого он всегда может занять денег.

— Может, мы напрасно ищем мотив?

— Преступление, совершенное в порыве страсти? — спросила Анна. Эта мысль приходила ей в голову, но, насколько она знала, Гленн и Моника не были связаны романтическими отношениями, что опровергало сценарий с ревнивым любовником.

До того как они успели выдвинуть новые версии, дверь приоткрылась и девушка-панк просунула свою голову.

— Они ждут вас, — сказала она Брэнту. — Нужен разогрев?

Он подмигнул, давая понять, что в этом не будет необходимости. Пока Анна изо всех сил старалась не думать о том, какой разогрев девушка имела в виду, Брэнт встал.

— Послушай, мне жаль — тебя обвинили напрасно, — сказал он Анне. — Если я чем-то смогу помочь, вы знаете, где меня найти.

— Спасибо, — сказала она, подумав, что Брэнт и так уже сделал для нее очень много.

Он поцеловал ее в щеку и вышел за дверь, оставляя после себя запах сухого вина.

— На Брэнта рассчитывать не стоит, — холодно заметила Анна, когда они отъезжали с места парковки. — Мы не продвинулись ни на шаг.

— За исключением того, что теперь мы точно знаем, как обстоят дела с Гленном.

— Да, я знаю, что он лжец и подлый тип.

В этот раз Анна не сдержалась и все рассказала Марку о том дне — как Гленн ее лапал, и что, если бы Брэнт не остановил его, взял бы ее силой. Марк не сказал ни слова. Когда Анна закончила, он неожиданно обнял ее за плечи.

— Ты ведь знаешь, что в этом не было твоей вины, правда? — настойчиво спросил он, оборачиваясь, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Умом я это понимаю.

— По-моему, тебе нужно возложить вину на того, кому она на самом деле принадлежит.

— Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, — сказала Анна.

— Возможно, ты боишься, что тебе придется принять какие-то меры.

Она позволила себе слегка улыбнуться.

— Это в тебе говорит психиатр.

— Просто пообещай мне, что в следующий раз, когда кто-нибудь тебя сильно разозлит, ты задашь ему жару.

— Даже если это будешь ты?

— Особенно если это буду я.

Анна даже не осознавала, что дрожит, пока Марк не заключил ее в свои объятия и она не почувствовала, что успокаивается.

— Я все равно не представляю Гленна в роли убийцы, — возразила Анна. И это несмотря на то, что ей хотелось бы, чтобы это был он.

— А ты могла раньше представить его в роли насильника?

— Он не… — Анна остановилась. — Нет.

Марк откинулся назад.

— Хорошо, тогда посмотрим, что Гленн может сказать в свое оправдание. — Выражение его лица было хмурым, когда он нажал на сцепление и выехал на дорогу.

— При условии, что он вообще будет с нами говорить.

— В любом случае мы застанем его врасплох.

Интересно, какая от этого будет польза, подумала Анна. Если даже представить себе, что Гленн действительно убил Монику, каким же образом они это докажут? Даже если…

Она указала Марку дорогу к офису Гленна, добавив:

— Если мы поспешим, то застанем его прежде, чем он уйдет на ланч.

Глава одиннадцатая

В тот время как Анна и Марк двигались на юг по шоссе Санта-Моника, Финч рассматривала конверт, лежавший на ее комоде. Сразу после завтрака она ушла тренировать Чейен и заскочила домой, чтобы принять душ и переодеться перед тем, как встретиться с Энди. Они были хозяйками чаепитий в «Ти-энд-Симпаси», проводившихся в честь дня рождения тринадцатилетних девочек, первое из которых увенчалось огромным успехом, так что теперь у них было много заказов на несколько месяцев вперед. Но мысли о довольном визге тринадцатилетних девочек исчезли в тот момент, когда Финч взяла в руки письмо, несомненно оставленное Мод, которая обычно забирала почту. Конверт нежно-голубого цвета слегка пах лавандой и был довольно сильно помят. Когда Финч увидела обратный адрес, ее сердце учащенно забилось.