Чужое сердце

Битва возобновилась. Что-то кричали за спиной, но я не слышал. Для меня свет сошелся клином на кончиках мечей. Единственное, что я могу, – выжить и дождаться команды «отступать». Сразив очередного противника, я почувствовал, как немеет левая рука, как теряет свою прыть сжатый в ней клинок.

– Давай же! – рычал я сквозь зубы, моля офицера об отступлении, но команды так и не поступало.

Пропустив удар в бедро и почувствовав, как взрезает плоть вражеской клинок, я взревел, подобно разбуженному в зимнее время медведю, и прочертил в воздухе замысловатый узор. В освященную пожарами пропасть рухнуло разрубленное тело. Сперва полетели руки, потом голова, а затем скрылся и корпус. До крови раскусив губу, я занял позицию для обороны. Больше не сдвинуться мне, больше не выполнить «змеиного шага». Левая рука не слушается, правая нога отказывает, а впереди бескрайняя река, где серебряными волнами вздымаются шлемы защитников.

Передо мной возник невысокого роста солдат. Из его глаз катятся слезы.

«Доброволец», – усмехнулся я. Что за ирония – пройти суровые тренировки, выжить под натиском смертельно опасных врагов и пасть от руки юнца, только вчера взявшего в руки меч.

Защитник что-то закричал, но я не особо разбираюсь в нимийском, да и уши уже ничего не слышат, кроме стука сердца. Выставив перед собой меч, как обычный дрын, парнишка ринулся в атаку. Собрав остаток сил, убывающих, как песок из разбитых песочных часов, я плоскостью клинка отклонил атаку. И парень, не справившись с инерцией, ушел на корм голодной пропасти. Следом за ним рухнул и я. Тьма окутала мир, ледяные когти сжали дрожащее сердце, и его замедляющийся шум перекрыл свист ветра, но я не вспомнил ничего. Не увидел прошлое, не прозрел будущее, перед моим внутренним взором не всплыли лица друзей и тем более любимой.

«Значит, еще не время». Это было последнее, что успело сгенерировать уплывающее сознание.

Младший, командир особого отряда

наемной армии «Пробитый золотой»

– Хвацхать хва! – выкрикнул Пило и отступил за спину сменщику. Им оказался Принц.

Капитан задышал чаще, его руки дрожали. Вот уже полчаса они сражаются на стене, а минуту назад на севере маги устроили локальный прорыв барьера и обрушили на город «огненное торнадо», страшное боевое заклинание, вбирающее в себя силу сразу трех стихий – Земли, Огня и Воздуха. В своей жизни Младший видел его лишь однажды, когда они участвовали в баронской свалке на юге Рагоса. Эх и были же деньки, знай себе режь неумелых дружинников да навар считай, а здесь – форменный кошмар.

– Хвахать хемь, – еле слышно сказал Самбер и стукнул пяткой по пальцам, давая условный знак на смену.

Константин рывком ушел назад и в сторону, давая эльфу возможность для маневра.

– Хы фям вхеф уфил, – проворчал древолюб, одновременно погружая свой изогнутый клинок в горло какому-то бедолаге. И тут же, пока еще не упала на камень кровавая радуга, спихнул со стены другого защитника.

– Хфихать, мафь хвою, – изрек Ушастый и пнул Руста.

Наемники поменялись, и Щуплый увлекся фехтовальным боем с каким-то нимийцем. Вдруг у Пило дрогнуло сердце, а по телу пробежала холодная волна.

– Отступать! Отступать, вонючие вы скилсы! – надрывался офицер.

– Кончай его! – крикнул Младший, приподняв забрало.

Руст пожал плечами, что в полном доспехе выглядело довольно комично, и мгновение спустя его противник, выронив щит и меч, схватился за горло, откуда торчала рукоятка метательного кинжала.

«И как он только ухитряется?» – восхитился Пило и стал отступать. Их отход прикрывали арбалетчики, посыпающие врагов дождем из стальных болтов. Руст, Принц и эльф сформировали треугольник, выставив вперед щиты, и уже через десять минут четверка скрылась в башне. А еще через пять минут, сняв шлемы, они шагали в сторону лагеря, где их уже ждали лекарские артели.

– Неплохо повеселились, – выдохнул Руст и вытер с лица пот и кровь. – Пожалуй, сегодня лавры первенства уходят Ушастому?

– Еще не факт, – засомневался Принц. – Может, у Ройса побольше будет?

– Кстати о занудах, – подключился к разговору Пило. – Вы нашего-то нигде не видели?

Наемники остановились, переглянулись, осмотрелись, но высокую фигуру друга так и не обнаружили.

– А где… – начал было Щуплый, но Ушастый его перебил:

– Зануда еще в самом начале боя на острие ушел, его потоком затянуло.

– Подождем? – предложил Самбер.

– Подождем, – согласились остальные.

Наемники сели на траву, стянули доспехи и стали осматривать раны. Крупные они тут же стягивали лоскутами рваных подкладок, мелкие оставляли как есть. По уму, им надо было торопиться и предстать перед лекарями, но что-то их держало на месте, каждого терзали смутные сомнения. Спустя двадцать минут перед ними, как корабль, проплыла осадная башня. Через многочисленные пробоины просвечивала луна, а колеса из коричневых превратились в красные, до того обильно башня была облита кровью.

Четверка переглянулась и засеменила к начальнику инженеров. Мимо них Ройс просто не смог бы пройти, да и они не зевали, взглядом проводили всю колонну выживших…

– А у вас в башенке никакой наглый отщепенец не прикорнул? – елейным голоском осведомился Руст у сурового на вид рабочего.

Тот сверху вниз взглянул на говорившего и обратился к остальным:

– Вы бы его, того, к лекарю сводили, а то, кажись, по голове прилетело.

Наемники замерли и проводили взглядом удаляющуюся фигуру.

– Может… – попытался что-то сказать Принц, но Пило отвесил ему смачный подзатыльник:

– Молчи, чтоб тебя темные боги полюбили! Пока тело не увидим, будем считать, что Ройс снова загулял. Мальгром – это не Харпудовы пещеры. Если Зануда выжил там, то и здесь не поляжет.

Но что бы Младший ни говорил, у него самого до белизны сжимались кулаки. Как так получилось, что Ройса утянуло на острие, оторвало от друзей и бросило в самое пекло? Четверо уставших воинов подобрали шлемы, закинули на плечи бронь и в молчании направились в сторону лагеря.

Тим

Очнулся я от того, что чувство опасности не просто ледяным обручем давило на голову, оно промораживало до самых костей. Я попытался пошевельнуться, но не смог, что-то неподъемным грузом давило на меня сверху. С трудом открыв глаза, уставился на застывшее лицо какого-то мужика. Мысли тут же завели свой бесконечный хоровод, обрабатывая поступившую информацию. А когда я пошарил рукой где-то в низу, то все встало на свои места.

Меня скинули в общую кучу для погребения, приняв за мертвого защитника. Жизнь поражает меня своей иронией. Несколько сезонов назад я заколол трех нимийцев и облачился в их доспехи, и вот энное время спустя подобный поступок спас мне жизнь. Ладно, с этим вроде разобрались, осталось самое важное. Какого скилса я сейчас не смотрю в глаза бездне, а нормально себе так дышу? Ну ладно, не нормально, а с трудом, но дышу.

Ответ один – жизненная энергия. Если хотите, всякое там ци, чи и прочее. То, чему меня пытался научить Добряк, и то, что я никак не мог принять. По учению наставника, энергия жизни, или души, – это то, чем обладает каждое живое существо. И это то, что я использую, когда вхожу в «скрыт» или когда активирую ускорение, да даже моя собственная техника основана на этой странной и непокорной энергии.

По словам учителя, маги пользуются энергией мира, которая распространена вовне и течет подобно тому, как текут бесконечные потоки воздуха. А вот он, я и остальные Тени, как и воины, благодаря тренировкам можем использовать личную силу. И если я не ошибаюсь (а я не ошибаюсь, потому что когда-то это стоило мне десяти серебрушек), то, будучи в бессознательном состоянии или почти в нем, я применил «легкую поступь» – науку, благодаря которой Добряк когда-то спрыгнул, вернее, слевитировал с высоченного дерева и даже ничего себе не сломал. Когда же я попросил научить меня подобному трюку, он отмахнулся и сказал, что со временем, когда я буду готов, это, как и многое другое, придет само. Мол, организм лучше знает, как ему выживать, а ты, главное, ему не мешай.