Чужое слово на моем пути

Я не стала идти своим путём, и продолжила жить дальше, словно мечты не было.

Такое ощущение, будто ветер подгоняет вперёд, не давая возможности распоряжаться самому своими действиями. Но, в то же время, гонит куда-то вдаль, к неизвестному. За это я и люблю ветер. Продаю ветру какое-то значение. До чего я дожила.

Время подходит к обеду, и мне хочется вернуться домой, но продолжаю идти дальше, мимо магазинов и парковок, словно ищу что-то или кого-то.

Я, как поздняя осень, ищу что-то слишком поздно.

8 история

Холодные пальцы легко касаются клавиш пианино, а сам я закрываю глаза в попытках успокоиться. Утро выдалось сложным, я должен прийти в себя, чтобы больше не отвлекаться ни на что. Концентрация внимания на чем-то важном.

Обессиленно опускаю голову на клавиши, из-за чего во всем зале раздается протяжный, неприятный звук. Надо собраться с силами, я должен это сделать. У меня нет возможности отказаться. Ничего не должно «сломаться» снаружи, пусть и «ломается» внутри.

Вечером прошлого дня мне позвонили и предупредили, что мне нужно сыграть что-нибудь перед публикой на праздновании Дня Валентина. И зачем им пианист? В любом случае, меня это волновать не должно. Выступить сегодня – моя единственная возможность показать свой талант. Другой не будет.

Наверное, я воодушевлен. За исключением одной проблемы. Я не готов выступать.

Поднимаю голову, и вижу перед собой собственное отражение в большом зеркале, которое занимает всю стену. На моём лице нет живого места: всю ночь я ворочился, копошась в мыслях, посвященных сомнениям о том, правильно ли я поступил, что отказался играть на вечере. Перед глазами все плыло. Не из-за темноты ночи, а из-за слез. Не мог принять решение. Отрицал, отрицал, отрицал…

А потом позвонил директору школы, и согласился.

Рукам холодно. Надо согреться. Хотя бы перестать пялиться на самого себя. Все равно мало изменился с тех пор. Те же глаза, руки, щеки. Почти то же самое, что и всегда.

Постучав по клавишам, я вновь берусь за дело. С каждым движением пальцев в зале раздается прекрасная мелодия, что проникает в самую глубь моего разума. В глубинах сознания просыпаются воспоминания. Я зажмурился, не переставая играть. Кажется, мои пальцы дрожат или я больше не помню наизусть расположения клавиш. Секунда. Две. Больше не могу. С силой бью по клавишам, и в зале теперь слышна тяжёлая, сумбурная, а не та прекрасная и плавная мелодия.

Хватит отвлекаться. Я должен привести в порядок мысли, иначе все разрушиться. Надо постараться. Ещё раз.

Пальцы осторожно опускаются на клавиши, и нажимают на них. Мелодия выходит, словно из под моих рук, врезаясь в стены. На самом деле, музыка выходит за пределы не только этого зала, но и здания в целом. Это не так важно. Важнее лишь то, что музыка для меня становится, как и оружием, а не гибелью.

Я вновь и вновь играю ту самую мелодию, под звучание которой десять лет назад мои пальцы были в ссадинах и порезах от карманного ножика моего отчима, очень не любившего ни меня, ни музыку. Тогда у меня не было оружия против него, и каждая попытка сыграть на пианино в комнате становилась моей гибелью.

Теперь все прошло. Ссадины и порезы давно исчезли, как и сам отчим, а музыка стала моим главным оружием. И я закрываю глаза, и я играю, и улыбаюсь отражению в большом зеркале на всю стену.

9 история

Из угла в угол хожу по комнате в поисках большой книги. В ней хранится что-то важное, прямиком из прошлого. Если я не перепутал ничего.

Поднимаю подушку на кровати, наивно полагая, что все так просто, и я смогу найти книгу. До чего я дожил, раз ищу совершенно не там, где стоило бы.

Я вспомнил о дневнике утром. Немало времени прошло с тех пор, как он был написан, и вообще дневник мог быть уничтожен. Вспомнить хотя бы цвет обложки, да и того недостаточно. Он спрятан в книге. Вот в какой – этого никто не знает.

Залез на кровать, и заглянул под неё. Под кроватью лежит коробка. Чёрт, миллиметр остался, и я дотянусь до неё. Тянусь через боль, удерживаясь одной рукой об кровать. Наконец, я вытащил коробку. Сев, я закашлял сразу же, ведь вокруг начало летать столько пыли, что готов задохнуться. Хорошо, что сейчас весна, и можно оставлять окна открытыми.

В коробке лежала целая партия стареньких журналов для девочек. На одном из них след от помады. От детской.

Паника подкралась ко мне незаметно. Ещё хуже, что и боль. Сердце заныло. Прижимаю журнал к лицу, чтобы скрыть слёзы. Я опоздал тогда, и опоздаю ещё раз, как бы сейчас не торопился.

Из кухни слышу голос нового хозяина дома. Он ждёт, когда я заберу из комнаты ценные вещи. Скоро здесь все окажется на свалке.

Конец ознакомительного фрагмента.