Чужой муж

— И вы развелись? — не поверила ему, что не было причины повесомее, — Многие живут, как кошка с собакой, и до последнего не разрушают брак.

— Мы еще молоды, каждый хотел любви. Сейчас мы можем себе это позволить, так зачем сажать себя в тюрьму под красивым названием "семья"? — охотно пояснил он, — Не поверишь, мы развелись тихо и мирно. Через год Маша встретила своего мужа. Она счастлива, сияет и любима. А останься мы вместе, что было бы? Вечные мысли: "а вдруг"? Постоянное чувство неудовлетворенности собой и мной? Изводиться и терпеть?

— Возможно вы правы, — отвернулась к окну, а в душе стало грустно. Наверное, Лёша так же подумал и рассудил. Сейчас счастлив и весел, а со мной была видимо утопия. Никакого развития, перспектив, а тут ему и ребенок и новая жена, да даже покупка новой квартиры, хоть какое-то движение. А что у меня? Всё так же. Та же жизнь, те же проблемы, та же я… Со мной ему было скучно. Вон даже Константин видит меня барышней с томиком Ахматовой. Только всё не так. Неужели я так глубоко себя спрятала, что на поверхности осталось только вот это?

— Я тебя расстроил? — осторожно спросил Костя.

— Нет. Заставил задуматься, — проговорила ровным тоном, так и не повернувшись к нему. Кофе стал горьким, а машина душной, словно сдавливала своими габаритами, — Очень здорово, что вы смогли расстаться, как взрослые люди без грязи и взаимных претензий.

— Так происходит только когда между людьми ничего не осталось, им нечего делить, нет уже к друг другу ничего, поэтому и грязи взяться не откуда. А вот если один из супругов кричит и козни строит, значит все еще любит, как бы парадоксально это не звучало, — грустно вздохнул Костя.

— Странная любовь, — покачала головой на его слова, — Мне всегда казалось в зале суда, что именно в таких парах уже ничего нет, а выплескивается их обида. Как у маленьких детей…

— Кстати, дети самые жестокие по отношению к своим родителям. Именно к ним у них претензии, вечные обиды и желание укусить сильнее, если вдруг мама или папа не дали или не сделали то, чего они хотели. А спроси любого из них, любят ли они их, — привел пример блондин.

— Ответ очевиден, — согласилась с ним, — Приехали, — заметив указатель, переключила я тему.

— Да. Сначала ужин или в гостиницу тебя завезти? — проговорил Костя, снижая скорость. Еще уезжая, я забронировала себе номер и предупредила об этом Константина, даже если он был как-то против, то промолчал.

— Давай ужин. — улыбаясь, предложила, чтобы уже после лечь и наконец-то выспаться.

Глава 20

Алексей

Пока Александра была в больнице, заказал клининг и с ясной головой погрузился в работу. Со слов врачей, состояние ее и ребенка стабилизировалось. У Саши оказались проблемы с почками, давлением и гипертонус. Еще их настораживала чрезмерная активность плода, но на таком сроке рано было ставить какие-то диагнозы. А в остальном, показатели были в норме.

— Лёш, ты там как? — взволнованно спросила мама. Она звонила мне каждый день с момента отъезда Александры.

— Работаю, — вникая в текст договора, ответил между делом.

— Ты бы к Сашеньке съездил. Девочка там лежит одна, переживает, вот вы мужчины все такие, черствые, — причитала она, из-за чего мне пришлось оторвать взгляд от бумаг и закатить глаза к потолку.

— В субботу поеду. Она же не при смерти, — проговорил терпеливо и сдержанно. Какой смысл мне к ней ездить так часто? Она выходит вся унылая, взрывает мне голову своим желанием уехать домой, допросами и слезами. Ни ей, ни мне от этого веселее не становится, поэтому я решил сократить посещения до минимума.

— Типун тебе на язык, — бросила в сердцах мама, — Я понимаю, что с ней сейчас сложно, но ведь ей гораздо тяжелее и труднее, войди в ее положение. Так-то она хоть по веской причине страдает, а не то, что некоторые, не знали…

— Хватит, — резко перебил ее, прекрасно зная, что сейчас пойдет монолог про Наталью. Слышать про нее совершенно не хотелось, тем более в подобном ключе. Что не говори, но Ната явно проигрывала Саше по мастерству выноса мозга на ровном месте…, — У меня новая семья, и эту тему мы закрыли. И если на то пошло, то она, не смотря на свои депрессии, дома чистоту поддерживала, готовила и везде был порядок…

— Так еще бы! — возмутилась мать, — Чего ей еще было делать? А тут и токсикоз, отеки и общее недомогание, думаешь, в больницу просто так кладут? Алёша, женщины ходят беременные всего девять месяцев, а потом всё нормализуется. Я одна была, всё сама, поэтому знаю о чем говорю, сейчас Сашеньке нужно внимание и поддержка.

— А мне этого не надо? — усмехнулся в ответ, — Почему я должен вечно с ней нянчиться? Я работаю, устаю, а дома вместо уюта меня ждут с вечными претензиями.

— Это гормоны, — не сдавалась она, — Сынок, потерпи. Давай я помогу тебе? Сашенька курочку хотела и булочки, я все приготовлю, ты заедешь и к ней съездишь…

— Какие булочки? Ей итак сказали, что она набрала много, — покачал я головой и вздохнул, — Мне сегодня некогда. Отвези сама. Я завтра к ней съезжу.

— Можно подумать, — обиделась мама, — Наташа твоя значит, когда была в больнице, ты отпуск взял и бегал туда каждый день, будто она после реанимации, а тут девчонка на сохранении лежит, а ему некогда…

— Я сказал: "завтра", значит завтра, — отчеканил и сбросил вызов.

Отбросив на стол телефон, перевел взгляд на окно. Ну что поделать, если тогда я есть не мог и спать, только о ней и думал, а сейчас… Всё как-то иначе. Нет, я переживаю за Александру и за ребенка, но как-то поверхностно что ли. У меня внутри уверенность, что всё будет хорошо, что все вокруг перегибают палку с паникой по этому поводу.

А потом в голове возникла мысль. Что если бы сейчас в больнице была Наталья? Поехал бы я? Бросил бы всё? Ответ мне не понравился. Вновь взял смартфон и набрал номер матери.

— Ну? — буркнула она рассерженно, еще дуясь на меня.

— Готовь свои пироги с курицей, я заеду, — проговорил спокойно и примирительно.

— Уже убежала на кухню, — радостно прощебетала она.

Вечером, в часы приема я сидел на лавочке возле окна и ждал Александру. Бледная, с кругами под глазами, в махровом халате и тапочках, она выглядела младше и ранимее, все портили только губы, не подходящие ей сейчас абсолютно.

— Лёш, — прошептала она и, обняв меня, всхлипнула, — Забери меня домой…

— Ты же знаешь, что еще рано, — гладя ее по волосам, тихо ответил, чувствуя вину перед ней за свое безразличие.

— Тут так ужасно. Моя соседка храпит, кормят какими-то опилками…, — перечисляла она убито.

— Я поговорю о переводе тебя в платную палату, — сразу понял я намек, — Там выспишься. Немного осталось, и вернешься домой.

— У меня всё болит. На спине спать нельзя, на животе тоже, так и на боку долго не полежишь… Еще эти капельницы…, — поток ее причитаний, как и слез, только увеличивался.